Алексей Волынец - Окопная правда чеченской войны

• Название: Окопная правда чеченской войны
• Автор: Алексей Волынец
• Издательство: Яуза-Пресс
• Жанр: О войне
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-903339-71-6

Авторы этой книги в большинстве своем страшно далеки от профессиональной журналистики. Это рядовые и лейтенанты, авантюристы и боевики, случайные попутчики и зэки — свидетели, участники, соучастники, герои и жертвы войны в Чечне. Бои в горах и разговоры в купе, беседы на нарах и в зинданах, стычки на дорогах и рынках, в лесах и городах. Непрофессиональная, неприкрашенная, окопная правда…

Книга охватывает весь период и всю географию чеченской войны — от новогоднего штурма Грозного в 1995-м до боев с ваххабитским подпольем в Дагестане летом 2007-го.

---

Да-а, причина уважительная. Займёт рота последнее место и выделят ей «боевых» меньше всех. Или вовсе не дадут. Части офицерских доходов как не бывало. Надо стараться, грехи замаливать. Но не самим же петь, позориться! И прапорщикам в падлу… Да и солдат, которые характером покрепче, не заставить. Вот и блеют одни «слоны». Жалобно так…

Чечены в ауле, поди, обхохотались. Что такое? Они ещё флаг подымают! Во комики! С американцев пример берут. Те, по фильмам, каждое утро так выдрючиваются. Да ещё руку к сердцу прикладывают, будто мотор шалит. Только у американцев «шакалы» тоже поют. И сержанты. «Слонов» в таком случае и пинать не надо — сами запоют с превеликим удовольствием. Великая вещь — свой флаг. Когда-то и мы его имели. В России же всё наоборот — кричат о «патриотизме» одни, петь заставляют других.

Как в старом анекдоте… Выстраивает офицер солдат: «Так, вашу мать, разэтак! Водку пьянствуем, дисциплину нарушаем? А Родину кто защищать будет? Я, что ли? Да на хрена мне это надо!».

Я вернулся в палатку. Из спальника высунулся заспанный Михайлыч.

— Рахим, что это было?

— Это сапёры. Они теперь каждое утро гимн петь будут.

— Ну, ни хрена себе! Во дятлы… — и снова нырнул обратно.

Я усмехнулся. Наши «шакалы» нас заставить петь не смогли бы. Потом надел промасленную спецовку и пошёл менять двигатель. «Шакальё» испытывало непреодолимое отвращение к труду и на стоянку поломанной техники не совалось. Мне с ними общаться тоже было неохота…

Рахим Джунусов

Окончательное решение

«Лимонка» № 309, ноябрь 2006 г.

Здравствуйте уважаемые национал-большевики! Я, Касьянов Александр Иванович, пенсионер, русский, родом из кубанских казаков. Ваша публичная деятельность убедила меня в том, что наши взгляды на политические и социальные темы во многом сходны, и было бы полезно поделиться некоторыми из них. Разумеется, наши возможности весьма ограничены, но это совсем не значит, что мы, как и тысячи других русских, лишены Божьего дара: силы, ловкости, смелости и других полезных талантов и способностей.

Сейчас у меня восьмой десяток за плечами, но память не подводит, ещё не прохудилась. Хочу рассказать о тревожных временах и о событиях мало кому известных сегодня, а точнее всего, совсем неизвестных нынешнему поколению.

Шёл мне девятый год, когда родители ушли на фронт с Панфиловской дивизией и сгинули навечно, защищая Москву. Царство им небесное и вечная память! Вырос я на юге Казахстана в казённом доме, на одной из горных железнодорожных станций, рядом с трассой великого Турксиба. Изведал и тяжесть сумы, и вонь станционных КПЗ, забитых полчищами голодных клопов, и «милость» милицейских кирзачей. Так что глубокие меты государственной «заботы» мы носим всю жизнь и на своём теле, и на душе, и на сердце, каждый — свои. В ту пору, нелёгкая жизнь научила нас, — детдомовцев, — многим житейским премудростям: разбираться в недетских делах по-взрослому, без робости давать сдачи обидчикам, уносить ноги в случаях крайней опасности. Иногда нам приходилось терять близких и дорогих друзей.

Вместе с войной беда обрушила на нас холод, нищету, бездомье, и ненавидящих всё русское и русских чечено-ингушских переселенцев. Чечено-ингушей в экстренном порядке, в средине 1943 года, сослали в засушливые районы Казахстана и расселили в предгорьях Ала-Тау. Согласно правительственному указу: не ближе 40–70 километров от Транссибирской магистрали и крупных городов. А сослали этих людей по приказу наркома Берии в далёкие тылы России, подальше от фронта за массовые дезертирства и предательства в тяжёлые годы войны при подходе фашистских войск к границам Западного Кавказа.

После переселения ссыльных в горный Казахстан они, вопреки распоряжениям органов НКВД и Советской Власти, разбрелись по всей территории республики. Появлялись они и на крупных восточных базарах, торгуя ворованным скотом, различным шмотьём и даже оружием. Забредали они на железнодорожные станции и мелкие разъезды. Занимались грабежами и разбоем. И везде, где бы они не появлялись, повсюду, затевали безмотивную поножовщину, чинили дикий беспредел! Жгли дома и зимние запасы сена, угоняли скот, били птицу, насиловали женщин и убивали. Как профессиональные мясники, в отместку за чьи-то прегрешения, не щадили ни суворовцев, ни даже калек-фронтовиков, будто бы мы были главными виновниками свалившихся на их головы всех бед и страданий. Наваливались стаями на жертв как голодные волки.

В нашем детдоме они вырезали девятерых малолеток: трупы побросали по течению в одну сторону шумного арыка, а головы зашвырнули в густые заросли камыша на противоположный берег! Некоторых погибших пришлось схоронить обезглавленными.

Пришлось защищаться от нападок злобствующих абреков, от назойливых кавказских кинжалов и ружей царских времён. Мы приняли окончательное решение, и обратились за помощью к выздоравливающим фронтовикам. Они находились на лечении в расположенных рядом госпиталях. В основном, это были тяжело раненые пехотных и десантных разведчастей из Подмосковья, Тулы, Орла и Смоленска. Ребята были крутые, смелые, не раз побывавшие в тяжёлых передрягах. Они быстро обучили нас всяким военным премудростям и, прежде всего, — грамотному владению личным оружием, которого было у нас вполне достаточно. Посвященные в наши тяжёлые проблемы выздоравливающие фронтовики, не только учили нас военному делу, но и, как правило, участвовали в стычках вместе с нами.

Оружие и боеприпасы мы выгребали из покорёженного фронтового металлома, цепляясь на ходу за гружёные этим добром железнодорожные платформы, которые длинным составами гнали мимо нас по Турксибу в Сибирь, на переплавку. Прямо на ходу отыскивали в металлоломе что-нибудь подходящее, и спрыгивали с этой добычей на землю. Затем несли к одному замечательному мужику. Это был выдающийся оружейный мастер, правда без обоих ног (таких калек между собою называли «самоварами»).

Сталкиваться с горцами приходилось часто: на первых порах мы несли немалые потери! Но всё чаше и чаще, с приобретением боевого опыта, эти встречи заканчивались в нашу пользу. Мы постепенно научились не оставаться в долгу у абреков, и мало-помалу неплохо вооружившись, заставили-таки их попрятаться в горах. Они сделались значительно осторожнее, и стали реже досаждать нам и мирным жителям, хотя стычки продолжались на протяжении ещё шести лет без заметных перерывов, унося с каждым разом десятки совершенно невинных жертв.

Таким образом, в 9–16 лет мы были вынуждены осваивать и боевые приёмы, и военные хитрости с помощью выздоравливающих бойцов, добрая память о которых осталась в сердце, вместе со злобой к чечено-ингушам. Не потеряла она остроты и по сей день. Фактически, народы Чечено-Ингушетии ещё со времён походов генерала Ермолова, остались такими же лиходеями, лишёнными братских чувств к своим соседям и землякам. Сегодня этот народ вновь продолжает тревожить нашу и без того нелёгкую жизнь, окрашивая её в кроваво-красные тона. И этой хищной живописи, в чём я абсолютно уверен, далеко ещё не конец!

Александр Касьянов

Письмо солдата к солдату

«Лимонка» № 184 декабрь 2001 г.

Здравствуй Вождь! Наверное, я уже имею право так к тебе обратиться, Эдуард. В 40 лет бросить всё и уйти на войну добровольно — наверное, это не совсем обывательский поступок. Просто пришло время ответить за базар, за свои письма в «Лимонке». Пишет тот самый «Контрактник», чьи письма вы несколько раз печатали. И вот я в Чечне, в составе ПТГ (полковой тактической группировки) 76-й Псковской дивизии ВДВ. Места, конечно, интересные. Службу скучной не назовёшь. Но позволь поговорить о другом, о литературе. Только сейчас я по настоящему понял твоё творчество. Ты прав во всём — в своих лекциях, своих книгах, прозе и стихах.

Меня подруга нежная убила
На личико она надела рыло…

Так вот произошло и со мной. Женщина всегда предаёт в самый трудный момент. Что может быть гаже — предать человека, 15 лет любившего её, пошедшего ради неё на войну? В отличие от тебя, у меня в жизни была только одна женщина — увидев её впервые, я полюбил её навсегда. Я ей был не нужен, мы расставались и снова сходились. Двоих её детей (от разных мужей) я люблю как родных. Чтоб мои родные ни в чём не нуждались, ушёл в Псковскую дивизию. Меня не хотели отпускать со старой службы, предлагали разные должности. Моя Наташка променяла меня на болтливых подруг, на кабаки и пикники. В день рождения, когда стукнуло 40 лет, я ушёл от неё. Дальнейшее напоминает твой роман «Это я, Эдичка», с той лишь разницей, что я служил в ВДВ (ничего особенного) и ждал отправки в Чечню.