Джин Вулф - Чародей

• Название: Чародей
• Автор: Джин Вулф
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-352-02254-2

Впервые на русском — вторая часть эпической дилогии «Рыцарь-чародей», новейшего творения одного из величайших фантастов современности Джина Вулфа. Вулф не просто переформулирует каноны героической фэнтези — он будто воссоздает жанр с нуля.

Убив дракона Гренгарма и завладев легендарным мечом Этерне, который тот охранял, сэр Эйбел Благородное Сердце возносится, подхваченный валькирией, в Скай. Проведя там двадцать лет в сражениях с Великанами зимы и древней ночи и познав секреты могущественного волшебства, он возвращается в мир людей, Митгартр, где тем временем прошла буквально пара дней. У сэра Эйбела осталось много недоделанных дел: помочь дипломатической миссии в стране инеистых великанов — Йотунленде, доложить королю Арнтору об эльфийских обидах, вернуть свою украденную память и великую любовь, наконец — восстановить саму гармонию пластов семиуровневого мироздания.

---

— Здесь действительно прекрасное место.

— Прекрасное и ужасное. Ты заметил, какие тут яркие краски?

Тауг осмотрелся по сторонам и словно увидел все новыми глазами.

— Да, — сказал он. — Сперва я не обратил внимания, но они восхитительны.

— Это краски твоей души, и, если когда-нибудь они померкнут в тебе, все здесь станет черным и серым. Но я привел тебя сюда не для того, чтобы сообщить это. И не для того, чтобы растолковать про Гильфа.

— Где он, кстати? — Тауг огляделся по сторонам.

— Там, где и был. Я привел тебя сюда, чтобы рассказать про Вальфатера. — Я вздохнул. — Он очень добр и очень мудр и при всей своей мудрости и доброте остается человеком о двух ногах и двух руках: он добр от мудрости своей и мудр от своей доброты. Я говорил тебе, что провел в Скае двадцать лет, хотя они показались тебе несколькими днями.

— В такое трудно поверить.

— Пожалуй. Однако это не совсем правда, поскольку такой единицы летоисчисления, как год, в Скае нет; но «двадцать лет» ближе всего соответствуют действительности. Через двадцать лет Вальфатер поговорил со мной наедине, чего не делал прежде ни разу. Он начал с расспросов о моей первой жизни и увидел, что я почти ничего не помню, даже когда речь идет о моей битве с Гренгармом. Такое действие оказывает мед, который пьют в чертогах Вальфатера, и забвение избавляет нас от многих страданий. Тогда он спросил, желаю ли я воскресить воспоминания о прошлой жизни, и я ответил отрицательно. Вальфатер мудрее, чем мы.

Тауг медленно кивнул.

— По моему ответу он понял, что меня что-то тревожит, и спросил, вернусь ли я обратно в ваш мир, коли он мне позволит. Я не помнил Дизири, но мне не давало покоя это имя и чувства, которые я испытывал, когда произносил его вслух, и я ответил утвердительно.

Я умолк, но Тауг не говорил ни слова, хотя минуты текли одна за другой, и лишь задумчиво смотрел на плывущие высоко над нашими головами облака Сна и похожий на звезду замок между ними.

— Мы отправились к источнику Мимир, — наконец продолжил я. — Я испил воды из него и вспомнил тебя, Гильфа и много других вещей. Я явился к себе самому и увидел, как пью воду в развалинах замка Блюстоун. Потом Вальфатер изложил мне свои условия. Ты являешься богом для Баки и всех эльфов. Теперь тебе это известно.

— Эльфам не нравится поклоняться нам, и я их не виню.

— Я тоже, поскольку в этом виноваты мы сами. Зло и глупость существуют даже среди оверкинов, но они меньше, гораздо меньше наших. — Я на мгновение задумался. — Однажды Баки принесла мне в жертву свою кровь. Мы тебе рассказывали?

— Вроде нет.

— Я выпил кровь и исцелился. Тогда я должен был понять, как обстоят дела, но не понял. Я не хотел верить, что являюсь богом для кого-то.

— Я вас хорошо понимаю, — с жаром сказал Тауг.

— Точно так же эльфы отказываются быть богами для обитателей нижнего мира, предпочитая поклоняться им, хотя должны поклоняться вам. Но не в этом дело. Дело в том, что Вальфатер взял с меня слово не пользоваться здесь силой, которой я обладаю. Мне нельзя оставаться оверкином в Митгартре.

— То есть вы должны стать одним из нас? — спросил Тауг.

— Нет. Я должен стать ничтожнее любого из вас. Я уже не обладаю силой Митгартра. Ее я навсегда лишился. Я обладаю силой Ская, но дал слово не пользоваться ею, и если нарушу клятву, мне придется сразу же вернуться обратно.

Бедный Тауг мог лишь глазами хлопать.

— Думаю, тебе следует знать. — Я старался говорить спокойным тоном. — Время от времени я буду нуждаться в твоей помощи — помощи человека, способного использовать силу Митгартра за меня, как ты сделал сегодня ночью. Ты должен понять, почему я в тебе нуждаюсь.

Тауг шумно сглотнул.

— Однако ты не должен ничего для меня делать, покуда я не попрошу. А равно не должен обращаться со мной иначе, чем прежде.

— Д-да, сэр.

— Я рад, что ты понимаешь. Никому не рассказывай. В конце концов, это всего лишь сон.

— Анс идет, сэр Эйбел. Видите, вон там? — Тауг указал пальцем.

Я с трудом разглядел вдали сгорбленную фигуру Анса, которая показалась на вершине холма и начала неуклюже спускаться по склону — впрочем, довольно быстро.

— Нам пора, — сказал я, и зеленые холмы Сна, увенчанные тополями и кипарисами, стали похожи на солнечные блики, дрожащие на водной глади.

Тауг моргнул и рывком сел. Огонь погас, лишь тлели красные огоньки. Облако стояла над скрюченным телом Анса, наклоняя к нему прекрасную голову, покуда они почти не соприкоснулись губами. В следующий миг Облако обратилась туманом и растаяла в воздухе.

Тауг встал и подбросил сучьев в костер, потом опустился на колени рядом со мной.

— Вы еще собираетесь ехать за моей сестрой?

— Я посылаю тебя, — сказал я.

— Я обладаю правом посвящать в рыцари, — сказал я людям Била. — Кто сомневается, пусть бросит мне вызов сейчас же.

Все молчали, хотя выжидательно смотрели на Гарваона.

— Мне хотелось бы сказать, что я обладаю также землями, прекрасными поместьями, которыми могу жаловать воинов, возведенных мной в рыцарское достоинство. У меня нет земельных владений, но лорд Бил великодушно вызвался восполнить их отсутствие.

По рядам прокатился гул голосов, менее громких и внятных, чем шум ветра. Я поднял руку, и они стихли.

— Многие становятся рыцарями в огромных замках на юге, — продолжал я. — Там чан для ритуального омовения и подле него три рыцаря, дающие указания претендентам. От заката до рассвета они охраняют свое оружие. Там знамена, молитвы и песни, и прекрасные дамы в шелках наблюдают за происходящим. У нас есть дама, но она в кожаном платье, и за плечами у нее колчан.

Тауг повернулся взглянуть на Идн и увидел, что все взоры обратились к ней. Она держала голову высоко, и ее глаза сияли ярко, как у большого черного кота, сидевшего у нее на плече.

— По завершении обряда, когда будущего рыцаря надлежащим образом восхвалили и обсудили, перед проводящим акколаду расстилают ковер. Будущий рыцарь преклоняет на нем колена, и поэтому все, возведенные в рыцарское звание таким манером, называются коверными рыцарями.

Крол рассмеялся, но почти сразу умолк.

— Но есть рыцари и другого рода. Они имели дело не со своим собственным оружием, но с неприятельским и проходят обряд посвящения, поскольку все вокруг знают, что они уже рыцари: отважные, благородные и искусные в обращении с оружием.

Солнечный луч скользнул по равнине и погас. Прежде я говорил достаточно громко, чтобы меня слышали все; теперь немного понизил голос.

— Подойди ко мне, Свон, и преклони колени.

Свон выступил вперед, не быстро и не медленно. На мгновение, лишь показавшееся долгим, он замер на месте, прежде чем опуститься на колени. Глаза у него слезились — наверное, от ветра.

Этерне выпрыгнула из своих украшенных драгоценными камнями ножен мне в руку, и теперь я стоял не один. Два десятка рыцарей, старых и суровых, молодых и доблестных, стояли рядом. Какая-то женщина (не Идн) пронзительно вскрикнула в толпе зрителей.

Длинный черный клинок коснулся правого плеча Свона, потом левого. Я сказал:

— Поднимитесь, сэр Свон.

Свон встал с потрясенным видом. Этерне скользнула обратно в ножны, и призрачные рыцари исчезли.

— Тауг, подойди к нам, пожалуйста, — сказал я.

Тауг, сияя от гордости, стал рядом со Своном. Он был одет как деревенский парень, каковым и являлся, но на руке у него был прекрасный зеленый щит с изображением белого грифона.

— Вот оруженосец, сэр Свон. Вы возьмете его на службу?

— С радостью, — ответил Свон. — Если он не против.

— Ты будешь служить этому рыцарю преданно, Тауг? Как твой отец служил мне?

— Клянусь! — Голос Тауга прозвенел на высокой ноте и, наверное, именно поэтому слегка дрогнул.

Я ни единым словом не призвал Облако. Вместе с Гильфом, следующим за ней по пятам, она легким галопом проскакала через толпу зрителей и стала рядом со мной.

Я сел в седло.

— Я отправляюсь на юг и беру с собой Анса и еще двоих. Я обещал герцогу Мардеру встать караулом в горном ущелье и должен сдержать слово. Когда вы освободите моего слугу, находящегося в плену у ангридов, пошлите его ко мне. Он знает, где меня искать.

Той ночью Тауг надеялся снова увидеть сон, как случилось, когда мы с ним спали бок о бок. Но никакого сна он не увидел, а почувствовал быстрое прикосновение теплого кошачьего языка к щеке.

Он перевернулся на спину:

— Привет, Мани. В чем дело?

— Пойдем со мной, — тихо сказал Мани.

Тауг встал и пошел за ним следом за пределы лагеря к месту, мало отличавшемуся от любого другого на той населенной призраками равнине, — разве только там на маленьком складном стуле сидела Идн, а перед ней стоял еще один такой же стул.

— Мне нужно поговорить с тобой, оруженосец, — сказала она. — Мы с тобой не особо крепко дружили до сих пор… Сядь, пожалуйста. Я принесла этот стул для тебя.