Фредерик Молэ - Седьмая жертва

• Название: Седьмая жертва
• Автор: Фредерик Молэ
• Издательство: Азбука, Азбука-Аттикус
• Жанр: Триллер
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-389-01157-1

«Париж, набережная Орфевр, 36» — адрес парижской криминальной полиции благодаря романам Жоржа Сименона знаком русскому читателю ничуть не хуже, чем «Петровка, 38».

В захватывающем детективе Ф. Молэ «Седьмая жертва» набережная Орфевр вновь на повестке дня. Во-первых, роман получил престижную премию Quai des Оrfèvres, которую присуждает жюри, составленное из экспертов по уголовным делам, а вручает лично префект Парижской полиции, а во-вторых, деятельность подразделений этой самой полиции описана в романе на редкость компетентно.

38-летнему комиссару полиции Нико Сирски брошен вызов. Серийный убийца разработал план: семь дней — семь убийств. Жертвой каждый раз становится молодая женщина, у которой есть все: красота, любовь, материальное благополучие, карьера. Маньяк-хирург, практически не оставляющий улик, действует с невиданной жестокостью и дерзостью.

Удастся ли комиссару Сирски, пусть даже с помощью всей полицейской рати, сделать невозможное и остановить монстра? Время неумолимо истекает, а седьмой жертвой должна стать его любимая…

---

6. Семь дней, семь женщин

Нико неотрывно смотрел на фотографии, разложенные на рабочем столе. Расположение гостиной, крупный план связанных запястий, одежда жертвы, аккуратно сложенная на кожаном кресле, изувеченное тело… Необходимо было расшифровать послание, заключенное в фотографиях. Он долго рассматривал каждую, стараясь запомнить малейшие детали. Убийца все принес с собой: веревки, клейкую ленту, перчатки, чтобы не оставить отпечатков, плетку, хирургический нож, кинжал… Очевидно, что они имеют дело с умным, хитрым, организованным убийцей, иначе говоря, с преступником более опасным, чем простой маньяк-психопат. То, что он совершал, можно было рассматривать как обряд. Сложная мизансцена и опасность, что преступника застанут на месте преступления, позволяли надеяться на какой-нибудь след. И может быть, этот след найдется на этих фотографиях…

Было почти шесть вечера, когда бригада Нико вошла к нему в кабинет: комиссар Рост, майор Кривен, Терон и с ними — Доминик Крейс.

— Идем к Коэну, — приказал Нико. — Он хочет знать, что мы накопали.

Они спустились этажом ниже. Когда они проходили мимо приоткрытой двери, до них донесся незнакомый голос, перекрывавший шум коридора:

— Она сделала так, что ее изнасиловали! Тут нечего сомневаться!

Нико кровь ударила в голову, и он резко распахнул дверь. Перед двумя дознавателями, работавшими в доме, стоял полицейский в форме, и Нико понял, что он-то и произнес те слова, которые привели его в ярость. Полицейские подскочили на месте от столь неожиданного появления, но дознаватели очень быстро приняли подобающий уважительный вид перед своим начальником. Тот, кто говорил, ничего не мог понять.

— Я не желаю здесь слышать, что женщина вела себя так, что ее изнасиловали, понятно, черт возьми? — заорал Нико. — Она ничего не сделала. Мы говорим о жертве, которая была изнасилована. Я ясно выражаюсь, агент Дюкон? Надеюсь, разница вам понятна, в противном случае вам стоит поискать другую работу.

Нико вышел, захлопнув за собой дверь.

— Хорошо сказано, — заметила Доминик Крейс. — Сколько времени я бьюсь, чтобы объяснить эту разницу…

Нико кивнул — было от чего прийти в отчаяние. Он предпочел не развивать эту тему и двинулся к кабинету помощника директора Уголовной полиции. Секретарша властным тоном пригласила их войти. Она следовала за Коэном в соответствии с его продвижением по службе и знала его так давно, что тот утверждал, будто ей известно о нем больше, чем его супруге.

— Ну, ребята? — без всякого вступления обратился Коэн к вошедшим. — О, извините, мадемуазель Крейс! Я иногда забываю, что вы принадлежите к слабому полу.

— Предполагаю, что должна расценить это как комплимент, — ответила психолог.

— Судя по всему, да. Это научит меня быть осторожнее в выборе выражений, тем более когда перед тобой психолог! Годы работы в мужской компании и замашки мачо, которых я не люблю, могут исчезнуть от одного щелчка. Прошу прощения, мадемуазель Крейс.

— Не беспокойтесь.

Каждому было известно, что своим появлением в Уголовной полиции Доминик Крейс была обязана именно Коэну.

— Итак? — спросил он.

— Ничего существенного, — ответил Нико. — Молодая женщина тридцати шести лет, один месяц беременности, старший преподаватель истории в Сорбонне, убита у себя дома, на площади Контрескарп в Латинском квартале. Преступление тщательно обставлено, никаких следов. Никакой информации об убийце. Судя по всему, она не встречала его на улице, когда выходила утром за покупками. Я скорее допускаю, что он постучал и она ему спокойно открыла. Она и ее друг жили душа в душу. На факультете все хорошо. Банк, в котором работает Поль Террад, без колебаний дает ему исключительно положительную характеристику. Со стороны семьи, друзей нет ни малейшего предлога кого бы то ни было подозревать. Остается опросить коллег-преподавателей и студентов Мари-Элен Жори. А также получить результаты теста ДНК Поля Террада для подтверждения его отцовства.

— И ты, как обычно, отослал его в Нант, — скорее подтвердил, чем задал вопрос Коэн. — На днях получишь нагоняй по этому поводу. Сколько раз надо тебе напоминать, что у нас есть свой научно-исследовательский отдел? Незачем отправлять через всю Францию образцы слюны!

— В Нанте анализы слюны делают быстрее и лучше.

— Черт возьми, Нико!

— Я прав, и вам это известно. Результаты будут завтра к обеду. Есть только одна вещь…

— Что именно? — Коэн был весь внимание.

Нико вытащил фотографию, на которой крупным планом были запечатлены связанные запястья Мари-Элен Жори.

— Веревка, которой связаны руки, вероятно, из морского арсенала. Давайте установим список специализированных магазинов, торгующих в городе морскими принадлежностями, и сходим туда. Не думаю, что в Париже этих магазинов пруд пруди. Доклад из научно-исследовательского отдела все еще не поступил, но я уверен, что такая веревка — вещь особая и всюду не продается. Нужно показать ее знатоку.

— Неплохая идея, — одобрил сказанное Коэн.

Неожиданно в кабинете появилась секретарша.

— Это вас, комиссар! Срочно! — прервала она разговор.

Коэн протянул Нико телефонную трубку.

— Алло! Дивизионный комиссар Сирски, начальник Уголовной полиции! — рявкнул Нико.

— Это лейтенант Шрейбер, господин дивизионный комиссар. Сегодня днем комиссариат получил ваш факс по поводу убийства на площади Контрескарп и приказ незамедлительно сообщать о подобных случаях. У меня для вас кое-что есть. Улица Тюрен, тридцать три. Думаю, вам необходимо незамедлительно сюда приехать.

— Убийство?

— Да. Белая женщина, тридцать один год, фамилия Барт, Хлоэ, замужем, детей нет. У нее была назначена встреча с лучшей подругой, которая начала волноваться, что ее нет, потом позвонила мужу подруги. В шестнадцать тридцать они обнаружили тело и позвонили в полицию. Я прибыл на место преступления тридцать минут назад и подумал, что надо предупредить вас.

— Вы удалили людей с места преступления?

— Конечно. Муж и подруга в кухне с одним из наших агентов и двумя врачами скорой помощи. Мне пришлось их вызвать: женщина была в шоковом состоянии и теряла сознание. Мои люди контролируют вход в здание и выход. Охрана выставлена и перед квартирой.

— Сейчас буду!

Нико повесил трубку. Коллеги внимательно и обеспокоенно смотрели на него.

— Убийство на улице Тюрен. Бог ты мой, в двух шагах отсюда! Терон, на тебе коллеги мадемуазель Жори и ее студенты, веревка тоже на тебе. Кривен, ты со своей бригадой отправляешься на улицу Тюрен. Рост и Крейс, вы — со мной. Мишель, тебя устраивает такое решение?

— Вполне, малыш. Но я тоже еду с тобой.

Подходы к дому тридцать три на улице Тюрен были действительно перекрыты. Мишель Коэн и его подчиненные показали свои пропуска полицейским, стоявшим у входа в здание, и их почтительно пропустили.

— Здесь код, — заметил Нико. — Либо убийца его знал, либо ему открыли. Дом престижный. Значит, Хлоэ Барт не из бедных. Кривен, попроси своих ребят начать опрашивать соседей.

Майор Кривен отделился от группы и пошел передавать распоряжение шефа. Остальные поднялись к квартире Хлоэ Барт. Перед дверью стоял полицейский. Он позвал Шрейбера, и тот незамедлительно появился. Ему было под тридцать, матовая кожа и волосы как вороново крыло, держался он свободно и производил приятное впечатление.

— Дивизионный комиссар Сирски? — спросил он.

— Да, я, — ответил Нико и представил остальных.

На Шрейбера явно произвело впечатление присутствие заместителя директора парижской Уголовной полиции, что говорило о серьезности ситуации.

— Там внутри зрелище не из приятных, — начал объяснять лейтенант. — Муж и подруга натоптали вокруг жертвы и до того, как приехала полиция, трогали ее и… Я сделал все, что мог…

— У вас отличная реакция, лейтенант Шрейбер, — похвалил его Коэн.

Щеки лейтенанта слегка порозовели. Нико решил пройти в квартиру, и Шрейбер показал им дорогу. В прихожей стоял комод с выдвинутым верхним ящиком.

— Так и было? — спросил Нико, указывая пальцем на комод красного дерева эпохи Реставрации.

— Да, — ответил Шрейбер. — Комнаты справа от вас. Слева — кухня и гостиная. Хотите сначала увидеть жертву?

— Хотим, — проговорил Нико.

Они прошли мимо кухни и сделали вид, что не заметили, что там происходило. Подруга Хлоэ Барт лежала на носилках, вокруг нее хлопотали врачи скорой помощи: кислород, шприцы, пузырьки с лекарствами и все такое прочее. Полицейский поддерживал смертельно бледного мужа, который еле держался на ногах, — он был в шоковом состоянии. Вошли в гостиную. Почти стометровая комната была восхитительна. Дубовый паркет и девственно-белые стены подчеркивали явное увлечение хозяев современным искусством. Итальянские диваны, полированная мебель, элегантные ковры и современная живопись — все дышало достатком. Овальный стол со столешницей из матового стекла, вокруг которого могла разместиться дюжина гостей, выдавал любовь семейства Барт устраивать приемы.