В Иноземцев - Расколотая цивилизация

• Название: Расколотая цивилизация
• Автор: В Иноземцев
• Жанр: История

---

[238] - См.: Strange S. Mad Money. P. 109.

Причины, ход и уроки кризиса

Было бы неверно утверждать, что кризис на азиатских рынках начался 2 июля 1997 года девальвацией таиландского бата. Отказ Банка Таиланда от интервенций в поддержку национальной валюты был неизбежным шагом, так как за несколько месяцев до этого валютные резервы страны сократились с 40 до менее чем 30 млрд. долл., и идти на дальнейшее их снижение казалось невозможным. За один день бат подешевел на 20 процентов, а в течение полугода -- более чем в два раза[239]. Столь же объективными были и последовавшие события. 9 и 10 июля Банк Филиппин затратил на поддержание песо более 1 млрд. долл., сохранив резервы, достаточные лишь для двух недель подобных интервенций. 11 июля Банк отказался от защиты национальной валюты, которая в течение дня подешевела на 11,5 процента, а затем повторила путь таиландского бата[240]. В течение второй половины 1997 года были девальвированы фактически все азиатские валюты, причем многие из них подешевели в три и более раз, а максимальный показатель составил для Индонезии 7 раз (с 2430 до 17000 рупий за доллар между июлем 1997 и январем 1998 года[241]); в минимальной степени это коснулось Сингапура и Тайваня, а Гонконг сумел удержать курс гонконгского доллара на докризисном уровне.

Причины такого развития событий были давно известны и обсуждались заранее. Азиатский кризис в некоторой степени воспроизвел основные элементы сценария, по которому развертывались события в Японии после 1990 года, хотя, разумеется, оказался более драматичным. Оценивая его причины и возможные последствия, необходимо, конечно, учитывать значительную роль его финансовой составляющей, на чем обычно акцентируют внимание аналитики, но в то же время следует не упускать из вида ту основу, на которой в конечном счете созрел и разразился кризис, -- несовершенство азиатской модели индустриализации.

Признаки ухудшения экономической конъюнктуры в странах ЮВА стали очевидными еще в 1995 году. Выше мы отметили, что в 1996 году было зафиксировано замедление темпов роста ВНП и экспорта всех основных азиатских "тигров", дополнявшееся нарастанием отрицательного сальдо текущего платежного баланса и резким увеличением кредитной массы, искусственно поддержи

[239] - См.: McLeod R.H., Gamaut R. East Asia in Crisis. P. 58.

[240] - См.: Henderson С. Asia Falling. P. 115-116.

[241] - См.: McLeod R.H., Gamaut R. East Asia in Crisis. P. 42.

вавшей рынок. Все это происходило на фоне двух важных тенденций. С одной стороны, мексиканский дефолт и последовавшая реструктуризация долгов этой страны привели к переосмыслению позиций многих инвесторов по вопросу о целесообразности серьезных вложений в развивающиеся рынки. Следствием стал отток капиталов в США и Европу; если в 1993-1994 годах динамика фондовых индексов на рынках постиндустриальных держав и стран Юго-Восточной Азии была относительно однонаправленной, то к осени 1997 года американский фондовый индекс достиг прироста почти в полтора раза, тогда как сводный индекс, отражающий состояние развивающихся рынков, находился существенно ниже значения 1994 года; при этом тройку лидеров по масштабам понижения составили Таиланд, Мексика и Южная Корея[242]. Если обратиться к картине, сложившейся за полгода до основной волны кризиса, пришедшейся на октябрь-декабрь 1997 года, нетрудно увидеть, что средства, инвестированные в фондовые индексы Таиланда, Филиппин, Малайзии, Сингапура, Южной Кореи и Индонезии в 1994 году, не только не обеспечили доходов, но и принесли убытки, в ряде случаев достигавшие 35 и более процентов[243]. Отток капиталов вызвал естественный рост курса доллара, в первую очередь по отношению к иене, в результате чего японские товары в 1995-1996 годах стали более привлекательными, нежели произведенные в странах ЮВА; следствием этого и стало резкое замедление роста экспортных поставок[244]. Снижение котировок акций на всех азиатских биржах приняло устойчивый характер уже в первой половине 1997 года[245]. С другой стороны, все более явными становились неэффективность индустриального производства и излишнее раздувание кредитной массы, а также искусственное поддержание цен на инвестиционные товары, в первую очередь на недвижимость. Остановимся на этой тенденции более подробно.

С середины 90-х годов в большинстве стран Юго-Восточной Азии фондовый рынок уже не мог способствовать поступлению инвестиций, необходимых для развития производства. Крупные промышленные компании стали ориентироваться на массированное привлечение заемных средств. Ввиду того, что в большинстве азиатских стран имели место тесные связи между государством и бизнесом, а индустриальные гиганты пользовались постоянной поддержкой со стороны правительства, "эти предприятия счита

[242] - См.: The Economist. 1997. February 22. Р. 89.

[243] - См.: The Economist. 1997. May 24. P. 79.

[244] - Подробнее см.: The Economist. 1997. March 1. P. 23-25.

[245] - Подробнее см.: McLeod R.H., Gamaut R. East Asia in Crisis. P. 14-16.

лись как бы застрахованными от банкротства, что служило для финансовых институтов мощным стимулом их кредитования вне зависимости от эффективности их деятельности" [246]. Результаты оказались катастрофическими. Спрос на заемные средства делал их использование все дороже и вызывал рост процентных ставок. В этих условиях предприниматели, в первую очередь в Южной Корее, Индонезии и Таиланде, где государство играло наиболее активную роль в экономике, перешли к политике краткосрочных, в том числе и зарубежных, заимствований. Несмотря на то, что государственные бюджеты этих стран продолжали сводиться с профицитом, бремя долга стало непосильным.

Одну из наиболее ярких иллюстраций сложившейся ситуации дает Южная Корея. Эта страна с самого начала ускоренной индустриализации допустила исключительно сильную зависимость своего промышленного развития от размера привлекаемых кредитных ресурсов. Если в 1970 году размер ее внешнего долга не превышал 2,2 млрд. долл., то к 1980 году он вырос в 12,5 раза, до более чем 27 млрд. долл.; при этом почти половина средств, направленных на финансирование программы развития тяжелой и химической промышленности, была получена в виде иностранных займов[247]. Подобная тенденция была характерна как для 80-х, так и для 90-х годов. Между 1992 и 1996 годами объемы полученных страной зарубежных кредитов выросли на 158 процентов, а требования по ним превысили четверть всех международных обязательств стран Юго-Восточной Азии. При этом основная часть заемных средств -- 66 процентов -- привлекалась не непосредственно промышленными компаниями, а корейскими банками[248], распоряжавшимися ими далее по своему усмотрению. Краткосрочные заимствования к концу 1996 года составляли 63 процента всего объема внешних обязательств, в три раза превосходя при этом объем золотовалютных резервов страны[249], выглядевших в тот период вполне благополучно. Но крупнейшие корпорации (а концентрация производства в Южной Корее столь значительна, что четыре основных промышленных конгломерата обеспечивают более 40 процентов ВНП[250]), являвшиеся наиболее активными заемщиками, стали фактическими банкротами еще до основной волны кризиса, который лишь довел негативные тенденции до их естественного завершения: в мае 1998 года отношение суммарных обязательств кон

[246] - Lee E. The Asian Financial Crisis: The Challenge for Social Policy. Geneva, 1998. P. 19.

[247] - См.: Bellо W., Rosenfeld S. Dragons in Distress. P. 58.

[248] - См.: McLeod R.H., Gamaut R. East Asia in Crisis. P. 72.

[249] - См.: Ibid. P. 66-67.

[250] - См.: Cough L. Asia Meltdown. The End of the Miracle? P. 20.

церна "Хюндаи" к его акционерному капиталу составляло более 570 процентов, а объемы реализации на внутреннем рынке снизились почти вдвое[251]. Следует иметь в виду, что такой показатель не был чем-то экстраординарным (еще до начала кризиса среднее его значение для промышленных компаний, участвовавших в соответствующем листинге сеульской биржи, достигало 300 процентов[252]). Летом 1997 года превышение суммой корпоративного долга акционерной стоимости компаний составило у "Дэу" 3,38 раза, у "Хюндаи" -- 4,39, у "Киа Моторс" -- 5,23, у "Халла" -- 20,7, а у корпорации "Джинро" -- 86 раз (!)[253]. В конце того же года первые две были объявлены банкротами; суммарные обязательства "Киа" достигали на тот момент 10, а "Ханбо" -- 6 млрд. долл. [254] Согласно подсчетам корейских и американских экспертов, около 20 процентов всех банковских кредитов в конце 1997 года были полностью безнадежными, а вывод банковской системы страны из кризиса, по минимальным оценкам, требовал 60-100 млрд. долл. [255]

Аналогичная ситуация сложилась и в других азиатских странах; в Таиланде около 70 процентов всех крупных промышленных компаний допустили задержки в выплате кредитов или отказались рассчитываться по своим обязательствам; в Индонезии 200 (по другим данным -- 220[256]) компаний из 228, состоявших в листинге фондовой биржи, были объявлены к концу 1997 года находящимися в состоянии технического банкротства[257]. Гигантские масштабы невозвращаемых кредитов живо напоминают японскую ситуацию 90-х годов. Сегодня многие исследователи отмечают, что проблемы, с которыми столкнулись страны Юго-Восточной Азии в 1997-1998 годах, в значительной мере были обусловлены слепым копированием японского опыта[258]. Следует отметить, учитывая подобную аналогию, что вся глубина японского кризиса стала заметна через шесть-семь лет после первоначального финансового шока, и, видимо, реальный масштаб нанесенного азиатским экономикам ущерба также выявится несколько позже.