Виктор Каннинг - Клетка

• Название: Клетка
• Автор: Виктор Каннинг
• Издательство: Издательство «Беларусь»
• Жанр: Триллер
• Год: 1993

---

Гедди возвращался домой, когда в небе уже заблистал Сириус, а обочину посеребрил ночной морозец. «Интересно, – размышлял он, – как откликнулся бы Брантон, если бы узнал, что Беллмастер и леди Джин исковеркали жизнь и мне, всеми уважаемому Арнолду Гедди, стряпчему из Челтнема, члену окружного суда, который вроде бы только и должен наслаждаться мелкими прелестями и почетными обязанностями своего положения?» Увы, ночной пляж в Почитано и звонок на другое утро положили этой идиллии конец, когда виновница всему – женщина, чей облик он недавно безуспешно пытался вспомнить, – еще спала, а лучи раннего солнца превращали море за окном в живую бирюзу и аметист. «Государство, выбирая слуг, их убеждениями не интересуется. Лишь бы они служили ему верой и правдой», – сказал когда-то Оливер Кромвель. И был прав, хотя имел в виду совсем иное государство. Гедди оно не предоставило возможность ни выбрать, ни даже высказать свои взгляды. Просто приказало. Лишь склонившись над женщиной поцеловать ее на прощанье, Гедди понял – она мертва.

Сара Брантон лежала в постели без всякой надежды заснуть – слишком много мыслей вертелось в голове. Днем она столько раз испытала давно забытые радости, скромные удовольствия и вольности, что сейчас и не помышляла о сне, а перебирала их в памяти, словно в спешке собранные с морского берега камешки, которые теперь нужно внимательно осмотреть, ничего не упуская. Одежда и все остальное, что она купила, было прилежно разложено на диване. Фарли – Сара еще не решалась называть его по имени (всему свое время) – заехал в банк и снял со счета деньги. К радости Сары, вопреки ее предложению пойти пропустить стаканчик в кафе, пока она ходит по магазинам, он остался с ней и в следующие два часа ни разу не выказал скуки или нетерпения. «Меня все продавцы знают, – объяснил он. – Со мной вас не обсчитают. К тому же мне нравится торговаться». Его и впрямь все не только знали, но любили и уважали: Сара, шедшая рядом с Фарли, вызывала лишь доброжелательное любопытство, ни одного косого взгляда не поймала она. На обратном пути сделали большой крюк, чтобы отобедать в ресторане вдали от моря. Владелица и ее муж встретили Фарли радостными возгласами и бурными объятьями; здороваясь с Сарой, они улыбались, окидывали ее оценивающими взглядами, но понравилась она им или нет, понять было невозможно. «Я слыву одиночкой. Вот они и ломают голову, что это за красавица со мной», – потом пояснил он – простодушно, шутливо, но у Сары слезы кольнули уголки глаз. Красавица! После восьми лет затворничества она уже разучилась думать о внешности. Считала себя лишь одной из монахинь в часовне, что сидели, преклонив колени, склонив головы, и смиренно молились.

За едой Фарли рассказал немного о себе; говорил, как всегда, легко, в подробности не углублялся, не пользовался любопытством Сары, чтобы представить себя в выгодном свете. Отец его отслужил на флоте и стал разводить чай в Кении. И он, и мать уже умерли. У него не было ни сестер, ни братьев, только горстка дальних родственников в Англии. Там он и учился, на каникулы летал в Африку, в армию пошел в Кении. О дальнейшем рассказывал неохотно, заметил лишь, что много путешествовал, свободно владеет тремя или четырьмя языками и «… не заработал денег, о которых стоило бы говорить. Нет у меня ни ясной цели, ни желания чего-то достичь». Он одарил Сару некрасивой, но искренней улыбкой.

Издалека донесся звон церковного колокола – пробило три. В ее монастыре сейчас начинался дневной молебен. Правила на этот счет были строги, поэтому монахини безропотно спешили в часовню. Сколько раз возникало греховное желание пропустить службу! Но Сара всегда преодолевала его, повторяя с остальными второй и третий стихи восьмого псалма:

"Господи, Боже наш! Как величественно имя Твое по всей земле! Слава Твоя простирается превыше небес!
Из уст младенцев и грудных детей Ты устроил хвалу ради врагов Твоих, дабы сделать безмолвным врага и мстителя".

Сара погладила себя по животу под шелком только что купленной ночной рубашки. «Шелк скрывает кожу, а тело – грех», – подумала она и глаза почему-то затуманились. Не от жалости ли к самой себе? Выражение лица и поведение друга Фарли, Германа, подсказывали ей, что он понял: в последние месяцы она часто поддавалась этому чувству. Неужели она так плохо разбиралась в собственном теле, что пошла на поводу вымысла, дабы увильнуть от жизни, которая стала невыносимой. А тот врач не раз находил предлог зайти в душный склад постельного белья, которым заведовала она… скорее по умыслу, чем нечаянно прикасался он к ее руке или задевал бедром, животом в узком проходе между узлами простыней и одеял. В тот день Сара безошибочно чувствовала: жара – по складу проходили трубы парового отопления – скоро доведет ее до обморока, как уже случилось однажды… Мысль попыталась ускользнуть, но Сара заставила себя вернуться к мучительным воспоминаниям… как потеряла сознание, очнулась и, хотя почувствовала, что одежды ослаблены, он одной рукой обнимает ее за плечи, а другой ласкает, не нашла в себе сил сразу открыть глаза и остановить его, но в конце концов все же застонала, тряхнула головой, разомкнула веки, увидела его бесстрастное лицо, услышала: «Как вы меня напугали. Если обморок повторится, я попрошу перевести вас отсюда». Тут он улыбнулся и, кажется, подтвердил опасения Сары, коснувшись ее щеки тыльной стороной ладони. А потом у нее пропали месячные и замешательство постепенно превратилось в отчаяние".

Сара села на кровати, тяжело вздохнула, схватилась за голову, вспомнила выражение лица другого врача, Германа, разгадала его мысли – они совпали с ее собственными и укрепили надежду, которая раньше день ото дня лишь слабела.

Сара встала, накинула на плечи халат Элен Холдерн и распахнула окно. Соловей приветствовал ее чудной песней – рыданием… потоком переливчатых волшебных трелей, и от их прелести у Сары сразу стало легче на душе.

Но тут в распахнутую дверь спальни из комнаты Фарли ворвался сначала стон, а потом крик – протяжный, нескончаемый.

Сара зажгла свет и бросилась в спальню к Ричарду. Когда вбежала, он снова закричал – неистово запричитал на неизвестном ей языке. Она села рядом, встряхнула его за плечо, и он умолк. Потом вскочил и, не заметив Сару, потянулся к ночнику, бормоча: «Боже… о Боже».

Она легонько потрепала его за щеку, он поднял глаза – лицо прорезали глубокие тени от горевшего сбоку ночника.

– Что с вами? Придите в себя, успокойтесь…

Он согласно кивнул, опустил голову, пряча от света лицо, выпростал руку из-под простыни и – Сара была уверена, он сделал это бессознательно – взял ее за руку. Посмотрел в глаза, глубоко вздохнул, овладел собой и спросил: «Я кричал как резаный?»

– Приснилось что-то ужасное?

– Пожалуй. Извините. – Он улыбнулся. – Оставил дверь открытой, чтобы услышать, если позовете вы. А получилось наоборот. Не обращайте внимания. У меня это давно. Возвращайтесь к себе. И не тревожьтесь. – Он сжал ее руку. – Идите к себе. А я немного почитаю и все пройдет.

– Вы уверены?

– Совершенно.

Она медленно поднялась, не сводя с Фарли глаз. Сердце разрывалось от желания что-нибудь для него сделать. Страстно хотелось сесть рядом, взять его на руки, покачать, как ребенка, и не было в этой страсти ничего плотского… просто прижать бы его к себе и вычеркнуть из памяти омрачавшие сон кошмары.

– Может, приготовить вам кофе? – нерешительно предложила она. – Или чего-нибудь покрепче?

В ответ он улыбнулся, растянув толстые губы, громко вздохнул, надул их и сказал: «Спасибо, сестричка, не надо. Я в порядке. Правда-правда».

Сара вернулась к себе. Соловей еще пел, но теперь его серенаде раздраженно вторил, словно жалуясь на что-то, филин. Сара улеглась на высокие подушки. Во тьме, в которой сливались море, земля и небо, ее обожгла такая сильная жажда жизни, что Сара закричала, завопила так же, как Ричард. И тогда уже он пришел к ней. В эту ночь он познал ужас и рассеять его помогла Сара. А теперь он сам ей должен помочь. Так уж сложились их судьбы, так уж им было на роду написано. И они это признали не вдруг. Сара давно чувствовала, что все предопределено. И неважно, кто свел ее с Ричардом, – Бог или дьявол. Ричард принадлежал ей и имел право требовать от нее все, что угодно. Такова плата за спасение от смерти, и это так же верно, как и то, что Саре будет свыше указано, как служить Ричарду и любить его. Она лежала в постели и слезы сверкали в глазах, и тело трепетало от волнения.

Когда Сара проснулась, увидела рассветное небо, услышала похотливый крик петуха, увивавшегося за курами, оказалось, ночью ей было дано первое знамение того, что она совершенно свободна служить Ричарду и любить его, не оглядываясь на прошлое.

Близился полдень, Ричард Фарли отправился к Герману. Врач жил приблизительно в миле от виллы Холдернов в доме на пологом холме, заросшем пробковыми дубами. Ричард выбрал тропинку в стороне от шоссе и двинулся в путь, насвистывая. Сара осталась у себя – решила переделать одно из купленных вчера платьев. В небе не было ни облачка, с Мончикских холмов дул прохладный северо-западный ветер. Цвел люпин, пестрели там и сям трехцветные вьюнки. В траве вдоль тропинки виднелись первые лиловые орхидеи. Раз дорогу переполз уж – черная чешуя сверкнула на солнце, желтое пятнышко на голове показалось золотым. Вскоре Ричарду встретилась женщина верхом на муле – она ехала, свесив ноги в одну сторону, – одарила широкой приветственной улыбкой, озарившей ее серое и морщинистое лицо. Восемь лет назад он жил дальше от моря и знал в округе почти всех. У небольшой хижины Ричард остановился и поговорил с другой женщиной, с непропорционально маленьким лицом – та несла на голове пластиковую флягу с водой. Издалека пахнуло свежеиспеченным хлебом.