Роберт Харрис - Помпеи

• Название: Помпеи
• Автор: Роберт Харрис
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-07761-8

Изнурительно жаркий август. На побережье Неаполитанского залива раскинулись роскошные виллы первых богачей Римской империи. Величайший военный флот мира спокойно стоит на якоре в Мизенах. Отдыхающие заполонили приморские курорты — Байи, Помпеи, Геркуланум.

Но вдруг перестает работать Аква Августа — огромный акведук, идущий по склону Везувия, снабжающий водой полмиллиона человек. Что это? Техническая неисправность или чей-то злой умысел? Куда исчезает имперский смотритель водоводов? Жив ли он? И имеет ли его исчезновение отношение к случившемуся? Вновь назначенному на этот пост Марку Аттилию Приму очень хочется разобраться в этой странной истории, но прежде — надо дать людям воду. Работы в Помпеях и его расследование начинаются утром 23 августа 79 года...

---

— И к какой же школе они относятся?

— К последователям Эпикура. Насколько я понял со слов Кассия, они учат, что человек смертен, и богам нет до него дела, а потому единственное, чем стоит заниматься в жизни — это веселиться и наслаждаться.

— Я бы мог сказать ему это задаром.

Торкват расхохотался, надел шлем обратно и затянул ремешок на подбородке.

— Скоро Помпеи, акварий. Через полчаса мы должны быть там.

И он отправился обратно на корму.

Аттилий заслонил глаза от солнца и оглядел виллу. Он никогда не видел особого смысла в философии. Почему один человек получает в наследство такой вот дворец, другого заживо скармливают муренам, а третий надрывается, гоня либурну вперед? Почему ему, Аттилию, пришлось смотреть, как умирает его жена, совсем еще юная? Пусть ему покажут философа, способного ответить на эти вопросы, и тогда он согласится, что философы и вправду не зря существуют на свете.

Сабине так хотелось поехать отдохнуть к Неаполитанскому заливу, а он все откладывал и откладывал поездку, говоря, что он слишком занят. А теперь уже поздно. Тоска о том, что он потерял, и сожаление о том, чего он не успел сделать, два его неразлучных врага, вновь накинулись на Аттилия и застали его врасплох. Он почувствовал мучительную, сосущую пустоту внутри. Аттилию вспомнилось письмо, которое показал ему в день похорон Сабины один его друг; Аттилий заучил его наизусть. Более века назад один юрист, Сервий Сульпиций, недавно переживший некое горе, возвращаясь из Азии в Рим, принялся разглядывать берега Средиземного моря. Позднее он поделился своими чувствами с Цицероном, только что потерявшим дочь. «Позади у меня Эгина, впереди Мегара, справа Пирей, слева Коринф. Некогда все это были цветущие города, теперь же они лежат в руинах. И я подумал: „Как можем мы, недолговечные хрупкие существа, жаловаться, если кто-то из нас умирает, естественным или насильственным образом, когда целые города лежат мертвые и всеми позаброшенные? Остановись, Сервий, и вспомни, что ты рожден смертным. Разве может тебя так сильно трогать кончина одной-единственной несчастной, слабой женщины?“ Для Аттилия даже сейчас, два года спустя, ответ на этот вопрос был один: да.

Он ненадолго пригрелся под солнцем и, видимо, сам не заметил, как задремал, — ибо, когда он в следующий раз открыл глаза, город уже исчез, сменившись очередной огромной виллой, прячущейся в тени зонтичных сосен. Рабы поливали газоны и убирали из плавательного бассейна опавшие листья. Аттилий встряхнул головой, прогоняя остатки сна, и потянулся к кожаной сумке. В сумке лежало все, что ему было нужно: письмо Плиния к эдилам Помпей, мешочек с золотыми монетами и карта Августы.

Аттилий привык искать утешения в работе. Он развернул чертеж, пристроил его на коленях — и внезапно ему стало не по себе. Инженер понял, что на этом чертеже нарушены пропорции. Тот, кто рисовал его, не передал истинных размеров Везувия. Они все еще не миновали гору, и Аттилий прикинул, что в ней добрых семь-восемь миль в ширину.

Расстояние, которое на карте накрывалось пальцем, в реальности означало полдня пути по пыльной дороге под палящим солнцем. Аттилий упрекнул себя за наивность. Сидеть в уютной библиотеке и хвастливо расписывать, как все это можно сделать, не выяснив предварительно истинного положения вещей на местности, — классическая ошибка новичка! Аттилий поднялся и направился к своим рабочим; те, усевшись в кружок, играли в кости. Коракс как раз накрыл стаканчик с костями ладонью и с силой встряхнул его. Тень Аттилия упала на него, но Коракс даже не потрудился поднять взгляд.

— Ну давай, Фортуна, старая шлюха, — пробормотал он и метнул кости. Выпало три единицы — «собаки». Коракс застонал. Бекко испустил радостный вопль и сгреб кучку медных монет.

— Мне везло, пока не подошел он, — заявил Коракс и ткнул пальцем в Аттилия. — Он хуже ворона, ребята. Помяните мои слова — он всех нас погубит.

— Ну да, куда мне до Экзомния, — сказал инженер, присаживаясь рядом с ними. — Бьюсь об заклад, вот он-то всегда выигрывал.

Он подобрал кости. — Чьи?

— Ну, мои, — отозвался Муса.

— Я вот что вам предложу: давайте сыграем в другую игру. Когда мы доберемся до Помпей, Коракс поедет вперед, к дальнему склону Везувия, — поискать, где случился прорыв. Нужно, чтобы с ним поехал кто-то еще. Почему бы вам не разыграть эту привилегию в кости?

— И тот, кто выиграет, поедет с Кораксом! — воскликнул Муса.

— Нет, — возразил Аттилий. — Тот, кто проиграет.

Все расхохотались — кроме Коракса.

— Тот, кто проиграет! — повторил Бекко. — Отлично!

Они принялись по очереди метать кости. Каждый накрывал стаканчик ладонью, каждый шептал свою личную молитву об удаче.

Муса был последним и выкинул «собаку». И тут же пал духом.

— Проиграл, проиграл! — затянул Бекко. — Муса проиграл!

— Ну что ж, вопрос решили кости, — сказал Аттилий. — Искать место аварии поедут Коракс с Мусой.

— А чего остальные? — ворчливо поинтересовался Муса.

— Бекко с Корвинием поскачут в Альбений и закроют заслонки.

— И зачем, спрашивается, им переться в Альбений вдвоем? А что будет делать Политий?

— Политий останется со мной, в Помпеях, и поможет достать все необходимые материалы и транспорт.

— И это называется справедливостью! — с горечью произнес Муса. — Свободным людям придется лазать по горе и жариться на солнцепеке, а раб тем временем будет трахаться с помпейскими шлюхами!

Он схватил свои кости и зашвырнул их в море.

— Вот что я думаю про свою удачу!

С носа донесся предостерегающий оклик кормчего: «Помпеи!» — и шесть голов тут же повернулись в сторону берега.

Город медленно выплыл из-за мыса. Он оказался совсем не таким, как ожидал Аттилий — не курорт вроде Байи или Неаполя, раскинувшийся вдоль берега, а город-крепость, способный при необходимости выдержать осаду. Он начинался в четверти мили от моря, на возвышении, а внизу лежал его порт.

И лишь когда либурна подошла поближе, Аттилий разглядел, что стены уже не сплошные: долгие годы римского мира навели отцов города на мысль разрушить свою защиту. Домам позволили выбраться за крепостной вал и рассыпаться по террасам, под сенью пальм, и спуститься к причалам. Над плоскими крышами возвышался храм, глядящий на море. Блестящие мраморные колонны были увенчаны, как показалось на первый взгляд Аттилию, фризом из эбеново-черных изваяний. Но потом он понял, что эти «изваяния» были живыми. На фоне белого камня суетились ремесленники, почти нагие и загоревшие дочерна, — работали, невзирая на праздничный день. В теплом воздухе разносился стук зубил и скрежет пил.

Повсюду царило оживление. Люди спешили куда-то по верху стены и трудились в приморских садах. Дорога, ведущая к городу, кипела народом — пешими, всадниками, повозками и колесницами. Люди пробирались сквозь тучи пыли или карабкались по крутым дорожкам, идущим от порта к двум городским воротам. Когда «Минерва» нырнула в узкий вход в порт, гомон толпы сделался громче — праздничной толпы, судя по ее виду. Люди спешили в город со всей округи, чтобы поучаствовать в празднестве в честь Вулкана. Аттилий оглядел пристань, выискивая фонтаны, но не заметил ни одного.

Работники, выстроившиеся в ряд, безмолвствовали. Каждый думал о чем-то своем.

Аттилий повернулся к Кораксу:

— В каком месте вода входит в город?

— На противоположной окраине, — сказал Коракс, пристально разглядывая Помпеи. — У Везувиевых врат. Если... — он намеренно подчеркнул последнее слово, — она все еще течет.

Вот это будет номер, подумал Аттилий, если окажется, что воды здесь тоже нет, и он сорвал всех с места всего лишь на основании слов какого-то старого дурня-авгура.

— Кто там работает?

— Какой-то городской раб. Тебе не будет с него толка.

— Почему это?

Коракс ухмыльнулся и покачал головой. Но ничего не сказал. Ясно. Какая-то шутка для посвященных.

— Ну, ладно. Значит, начнем с Везувиевых врат. — Аттилий хлопнул в ладоши. — Пошевеливайтесь, парни. Вы уже видели этот город. Путешествие окончено.

«Минерва» уже плыла по внутренней акватории порта. У края воды столпились рыбачьи лодки и подъемные краны. Левее виднелась река — если верить карте, это был Сарн. Река была забита баржами, ожидающими своей очереди на погрузку или разгрузку. Торкват принялся выкрикивать приказы. Барабанный бой замедлился и смолк. Весла были подняты. Рулевой слегка повернул руль, и либурна заскользила вдоль пристани со скоростью идущего пешехода. От причала ее отделяло не больше фута. Две группы матросов с канатами в руках соскочили на берег и быстро привязали их к каменным тумбам. Мгновение спустя веревки натянулись; «Минерва» содрогнулась — от этого рывка Аттилий едва не полетел на палубу — и остановилась.

Едва лишь восстановив равновесие, Аттилий увидел то, что искал. Большой каменный постамент с головой Нептуна. Вода лилась из распахнутого рта Нептуна в каменную чашу, сделанную в форме раковины, и переливалась через край — Аттилий понял, что никогда не забудет этого зрелища. Переливалась, каскадом падала на брусчатку и стекала себе в море. Никто не толпился у фонтана, дожидаясь своей очереди напиться. Никто не обращал на него ни малейшего внимания. Да и с чего бы? Ведь это было самое обыкновенное, привычное чудо. Аттилий перепрыгнул через невысокий борт военного корабля и покачнулся; после путешествия через залив как-то странно было вновь оказаться на твердой земле. Акварий опустил сумку на мостовую, зачерпнул полную пригоршню воды и поднес к губам. Вода была чистой и сладкой, и Аттилий едва не расхохотался от радости и облегчения — и вылил воду себе на голову. И ему не было дела до того, что прохожие смотрят на него, как на чокнутого.