Роберт Харрис - Помпеи

• Название: Помпеи
• Автор: Роберт Харрис
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-07761-8

Изнурительно жаркий август. На побережье Неаполитанского залива раскинулись роскошные виллы первых богачей Римской империи. Величайший военный флот мира спокойно стоит на якоре в Мизенах. Отдыхающие заполонили приморские курорты — Байи, Помпеи, Геркуланум.

Но вдруг перестает работать Аква Августа — огромный акведук, идущий по склону Везувия, снабжающий водой полмиллиона человек. Что это? Техническая неисправность или чей-то злой умысел? Куда исчезает имперский смотритель водоводов? Жив ли он? И имеет ли его исчезновение отношение к случившемуся? Вновь назначенному на этот пост Марку Аттилию Приму очень хочется разобраться в этой странной истории, но прежде — надо дать людям воду. Работы в Помпеях и его расследование начинаются утром 23 августа 79 года...

---

Аттилий, придерживаясь рукой за стену, осторожно спустился по оставшимся ступеням к самому краю резервуара. Плеск воды, падающей из выходного отверстия Августы, в соединении со зловонным запахом и печальным светом последнего часа дня, вызвали у Аттилия странное ощущение: ему показалось, будто он спускается в преисподнюю. И даже лодка с веслами и та была привязана у стены: вполне подходящая ладья для переправы через Стикс. Аттилий попытался перевести все это в шутку, чтобы скрыть начавший овладевать им страх.

— Может, ты и вправду мой Харон, — сказал он Кораксу, — но у меня нет монеты, чтобы заплатить тебе.

— Тогда ты обречен на вечные скитания по преисподней.

Что-то во всем этом было не так. Аттилий постучал себя кулаком в грудь — он всегда так поступал в задумчивости, потом повернулся к выходу:

— Политий! Пошевеливайся!

— Уже бегу, акварий!

В дверном проеме и вправду появился худощавый раб, несущий факел и тонкую восковую свечу. Он спустился вниз и вручил все это Аттилию. Инженер поднес горящий фитиль к пакле, пропитанной смолой. Та мгновенно вспыхнула. На стенах заплясали тени.

Аттилий осторожно спустился в лодку, подняв факел повыше, а потом, повернувшись, принял от Полития свернутые в трубочку чертежи и стеклянную бутылку. Лодка была легкой плоскодонкой, предназначенной для ремонтных работ в резервуаре, и, когда в нее забрался еще и Политий, суденышко сильно погрузилось в воду.

«Я должен бороться со своим страхом, — подумал Аттилий. — Я должен быть хозяином положения».

— Если бы это произошло при Экзомнии, что бы он стал делать?

— Не знаю. Но я вот что тебе скажу: он знал эту воду, как никто иной. Он бы это предвидел.

— Возможно, он и вправду это предвидел. Потому и бежал.

— Экзомний — не трус. Он не стал бы бежать.

— Тогда где же он?

— Я тебе уже сто раз повторял, красавчик: я понятия не имею, где он.

Надсмотрщик наклонился, отвязал веревку от кольца, вделанного в стену, и оттолкнулся от ступеней, а потом повернулся лицом к Аттилию и взялся за весла. В свете факела он казался смуглым и коварным и выглядел старше своих сорока лет. Он жил через дорогу от резервуара, и у него была жена и целый выводок детишек. Аттилию стало интересно: за что Коракс так его ненавидит? Может, он сам жаждал занять должность аквария и возмутился, когда ему на шею посадили какого-то юнца из Рима? Или тут крылось нечто иное?

Он велел Кораксу грести на середину Писцины. Когда они очутились в центре, Аттилий передал факел надсмотрщику, а сам открыл одну из бутылок и закатал рукава туники. Сколько раз он видел, как это проделывает его отец — там, в подземных резервуарах Клавдии или Анио Новис на Эсквилинском холме! Старик научил его чувствовать привкус и аромат каждого потока, столь же неповторимый, как букет хорошего вина. Самая сладкая — вода Аквы Марции: она течет из трех чистых ручьев из бассейна реки Анио. Самая грязная, с примесью песка — в Акве Альзиентине; ее берут из озера, и она годится только для полива. В Акве Юлии вода мягкая и холодная. Ну, и так далее. Отец говорил, что акварию мало знать законы архитектуры и гидравлики. Для того чтобы стать хорошим акварием, нужен вкус, обоняние, умение чувствовать воду, камни и почву, сквозь которые эта вода течет на своем пути к поверхности. От этого искусства может зависеть множество жизней.

Аттилию вдруг представился отец — отчетливо, словно живой. Свинец, с которым отец работал всю свою жизнь, убил его еще до наступления пятидесятилетия, и подросток Аттилий стал главой семьи. Под конец от отца почти ничего уже не осталось. Только кости, обтянутые тонким саваном белой кожи.

Отец знал бы, что делать в подобном случае.

Аттилий повернул бутылку горлышком книзу, перегнулся через борт и погрузил бутылку в воду — потом медленно повернул ее под водой, выпуская воздух. К поверхности потянулась цепочка пузырьков. Аттилий заткнул бутылку пробкой и вытащил из воды.

Усевшись поудобнее, он снова открыл бутылку и поднес к носу. Потом отпил глоток, подержал во рту, покатал на языке, проглотил. Горькая, но пить можно. По крайней мере, пока. Инженер передал бутылку Кораксу; тот подхватил ее, глотнул как следует и вытер рот тыльной стороной ладони.

— Сойдет, если добавить побольше вина, — вынес он свой вердикт.

Лодка стукнулась о колонну, и Аттилий заметил расширяющуюся полосу между сухим и мокрым бетоном — четко очерченная, она поднималась над поверхностью воды на добрый фут. Вода утекала из резервуара быстрее, чем Августа успевала его наполнять.

Новая вспышка паники. «Сражайся с ней».

— Какова вместимость Писцины?

— Двести восемьдесят квинариев.

Аттилий поднял факел повыше, к крыше, теряющейся где-то в полумраке футах в пятнадцати над ним. Значит, глубина воды сейчас — что-то около тридцати пяти футов. Резервуар заполнен на две трети. Предположим, это — двести квинариев. В Риме принято было считать, что один квинарий примерно равен дневной норме потребления двух сотен человек. Гарнизон Мизен насчитывал десять тысяч человек. Плюс еще тысяч десять гражданских лиц.

Несложно рассчитать.

У них осталось воды на два дня. Предположим, можно выдавать ее по расписанию, час утром и час вечером. И предположим, что концентрация серы в воде на дне Писцины не выше, чем у поверхности. Думай же! В естественных источниках сера теплая, и потому всегда поднимается к поверхности. Но как себя ведет сера, охлажденная до той же температуры, что и окружающая вода? Рассеивается? Всплывает? Погружается?

Аттилий посмотрел в северный конец резервуара, туда, куда впадала Августа.

— Нам нужно измерить давление.

Коракс погреб поближе к водопаду, умело лавируя среди лабиринта колонн. Аттилий, держа в одной руке факел, другой развернул и разложил на коленях чертеж.

На всем западном берегу залива, от Неаполя до Кум, сера встречалась в том или ином виде. Это Аттилий знал. Серу в виде зеленых полупрозрачных глыб извлекали из шахт в Левкогеевых холмах, в двух милях севернее основного водовода акведука. Вокруг города Байи имелось множество горячих серных источников: больные съезжались к ним со всей империи. Было еще озеро под названием Посидиан — его назвали так в честь какого-то вольноотпущенника Клавдиев, — такое горячее, что в нем можно было варить мясо. Даже прибрежные воды Байи иногда наполнялись горячей серой, и больные лезли на мелководье в надежде обрести исцеление. Видимо, где-то в этой тлеющей земле — земле, где находилась пещера Сивиллы и пылающие отверстия, ведущие прямиком в преисподнюю, — где-то здесь сера и смешалась с водами Августы.

Они добрались до туннеля акведука. Коракс на мгновение позволил лодке свободно скользить по воде, а потом несколькими ловкими ударами весел направил ее в противоположном направлении и остановил у самой колонны. Аттилий отложил чертежи и поднял факел повыше. Свет факела заиграл на зеленой плесени, покрывающей стены, а затем осветил высеченную из камня огромную голову Нептуна — собственно, через его распахнутый рот и низвергался блестящий черный поток, воды Августы. Но за тот краткий срок, что понадобился им, дабы доплыть досюда от лестницы, поток успел ослабеть и превратиться в жалкую струйку.

Коракс негромко присвистнул.

— Вот уж не думал, что доживу до такого дня, когда Августа пересохнет. Ты не зря беспокоился, красавчик. — Он взглянул на Аттилия, и по его лицу впервые промелькнула тень страха. — Под какой же звездой ты рожден, что навлек на нас это бедствие?

Акварий обнаружил, что ему тяжело дышать. Он снова прикрыл нос ладонью и поднес факел поближе к поверхности резервуара. Блики света заплясали на поверхности воды; казалось, будто где-то там, в глубине, горит костер.

«Это невозможно, — подумал Аттилий. — Акведуки не иссякают. Во всяком случае, не так, не за несколько часов. Главные водоводы делаются из кирпича, скрепленного водостойким раствором, и окружаются покрытием в полтора фута толщиной. Дефекты конструкции, течь, отложения извести, сужающие трубу — все это случается, но все эти неполадки проявляют себя постепенно, на протяжениимногих месяцев, если не лет. Акве Клавдии понадобилось десятилетие, чтобы окончательно перестать действовать».

От размышлений его отвлек крик раба, Полития.

— Акварий!

Аттилий обернулся, но отсюда лестница была не видна; ее заслоняли колонны, напоминающие сейчас окаменевшие дубы, встающие из вод какого-то темного зловонного болота.

— Что такое?

— Гонец, акварий! Он привез известие о том, что акведук иссяк!

— Это мы и сами видим, недоумок греческий, — пробормотал Коракс.

Аттилий вновь потянулся за чертежами.

— Из какого города он прибыл?

Он ожидал, что раб назовет Байи или Кумы. В худшем случае — Путеолы. Неаполь уже стал бы подлинным бедствием.

Но последовавший ответ был подобен удару под дых.