Лев Канторович - Кутан Торгоев

• Название: Кутан Торгоев
• Автор: Лев Канторович
• Жанр: История

---

Джек, чувствуя близкую охоту, нервничал и не мог усидеть на месте. Пес бегал, высунув язык и виляя хвостом. То он обнюхивал ружейные чехлы, то свежесмазанные сапоги, то патронташи и прочую охотничью снасть, разбросанную по комнате. Часто он подбегал к хозяину и, тычась холодным, влажным носом, из-под руки засматривал на стол, заваленный гильзами, пыжами, дробью, будто хотел убедиться, все ли в порядке.

За окном, в темноте, свистел ветер, и дождь барабанил в стекла.

Андрей Андреевич молча пыхтел трубкой, и голубые клубы дыма плавали под абажуром.

Амамбет тихонько напевал.

- Ты знаешь, что пою, Андрей? - спросил он. - Замечательную вещь пою, понимаешь...

Он снова начал петь. Андрей Андреевич перестал взвешивать порох и слушал, наклонив голову набок.

- Что ж ты поешь, Амамбет?

- "Манас" пою. Народный эпос киргизский. Слушай:

Большой, горделивый Ургенч

Несет валуны по теченью,

Одетые пеной и паром,

Грозящие тяжестью

Мшистым ущельям,

Могучим его берегам.

Большой, горделивый Ургенч

Человека любого пугает.

Большой, горделивый Ургенч

В ледниках бирюзовых начало берет.

Большой, горделивый Ургенч

Вырывает с кореньями

Зеленые сосны и ели

И рушит и рвет.

Большой, горделивый Ургенч

Все живое страшит.

- Это очень хорошо, Амамбет, - сказал Андрей Андреевич.

- Нет, я плохо пою. Старики поют хорошо, - с неожиданной грустью сказал Амамбет и замолчал.

Андрей Андреевич выбил пепел из трубки и снова набил ее.

- Слушай, Андрей, - заговорил Амамбет. - Кутан как? Поправляется?

- Да.

Несколько минут оба молчали.

- Я много думал, комендант, об одном деле, - осторожно начал Амамбет, - что, если по-настоящему организовать бедняков-джигитов по аулам? Что, если вспомнить партизанское время, понимаешь? Добровольные отряды, понимаешь, как подсобную силу твоим кзыл-аскерам. Как думаешь? И пусть так и называются, - добровольные отряды...

Андрей Андреевич встал и прошелся по комнате.

- Ты молодец, секретарь, - сказал он весело.

- Верно? Хорошее дело, понимаешь, - обрадовался Амамбет. - И знаешь, кому первый отряд поручить надо?

- Знаю, - ответил Андрей Андреевич, - Кутану.

6

"...Таким образом, мир с Джантаем не получился. Ты уже знаешь об этом из моего донесения. Конечно, это неудача, и много труда пропало даром, но я еще не уверен, как было бы лучше.

Чем глубже вхожу я во все эти дела, тем больше убеждаюсь в том, что здесь нужно находить свои, совершенно особые методы. Таков уж Восток. Люди сочетают изощреннейшую хитрость с просто детской доверчивостью и непосредственностью. Часто приходится удивляться, как легко добиваешься труднейших вещей и как трудно достичь, казалось бы, самых простых и несложных результатов.

Джантай, конечно, многому научил нас и, по всей видимости, еще многому научит. Спасибо ему. Во всяком случае, разрыв с ним привел на нашу сторону по-настоящему хороших людей. Их пока мало, но на них можно положиться.

Мне кажется, что они-то, эти люди, и есть самое главное в нашей работе, самая большая победа. Они, эти люди, помогут нам закрепить нашу связь со всей беднотой. Они, эти люди, будут основой нашей силы среди националов. Они составят первые доброотряды.

Я очень рад, что ты так горячо поддержал эту нашу затею. Только при ее удаче мы сможем подготовить почву для настоящего разгрома банд, для перенесения линии застав к границе, для освоения сыртов.

Я надеюсь, что в ближайшие два-три месяца нам удастся настолько развернуть доброотрядческое движение, что можно будет нанести решительный удар. Необходимо только найти способ выманить басмачей из ущелья, заставить их принять бой на равнине. Есть у меня один план. Быть может, в годовщину ВЧК обрадую тебя победой.

"Применяйся к местности!" - этот старый, испытанный девиз никогда не подводил нас.

Я отчетливо вижу успехи в части разложения басмаческих настроений. Вся история с провалом джантаевской агитации чрезвычайно показательна. Мы, конечно, позаботились о том, чтобы наши люди оказывались в аулах раньше Джантая, но еще недавно мы не могли даже мечтать о том, что почетному человеку, аксакалу, старейшине, самому Джантаю будет оказан такой прием.

Что касается твоих указаний об отношении к беднейшим джигитам банд, то эти наши меры принесли, пожалуй, самые большие результаты. Во-первых, из банд началось буквальное дезертирство. Во-вторых, в числе джигитов, отходящих от басмачества, есть такие молодцы, которых мы сразу же используем как проводников и бойцов. И какие это бойцы!

Есть у меня, например, один молодой киргиз (сейчас лежит в больнице; ранен в бою) - стрелок, наездник, следопыт и настоящий храбрец.

Помяни мое слово - будем мы награждать этих людей, именно их, и очень скоро.

Работая с ними, воспитывая их, сам научаешься все новому и новому.

Ведь уж старики мы с тобой - хоть и не очень много лет прожили, но чего-чего только не было, - а смотри ж ты, опять учимся, ученики наши нас же и учат. Это все-таки очень неплохо.

Что ж ты все собираешься, собираешься, а не едешь? И на охоту сходили бы. Мы тут на днях с секретарем райкома все-таки походили денек. Фазанчиков немного поколотили.

Приехал бы, действительно. Хоть повидались бы как следует.

А н д р е й

К а р а к о л

18 с е н т я б р я 1925 г о д а"

7

Наконец Кутана выписали из больницы.

Он попрощался с врачом, и добрый старик в последний раз накричал на него.

Улыбаясь, щурясь от неяркого осеннего солнца, Кутан вышел на улицу. Желтые и красные листья лежали на земле, на крышах домов.

Кутан постоял на перекрестке. С непривычки, после больницы, слегка кружилась голова и приятная слабость чувствовалась в ногах. Идти было некуда. Кутан не спеша побрел по середине улицы.

Пробежал мальчишка-школьник без шапки и в одной рубашонке. Две киргизские девушки, тихо разговаривая, обогнали Кутана и вошли в дверь большого дома с красной вывеской.

"Школа", - подумал Кутан.

Мелкой трапотой* проехали четыре киргиза. Один вел на веревке барана. Киргизы громко смеялись.

_______________

* Т р а п о т а - мелкая полурысь-полушаг.

"На базар", - решил Кутан.

Было приятно видеть все эти простые, понятные вещи, угадывать их смысл и значение. Было приятно дышать прохладным воздухом, идти по мягкой земле, взрывая ногами шуршащие листья, свободно размахивать руками, чувствовать, как на ходу движется все тело.

Целый день Кутан ходил по городу. Он прошел мимо могилы командира партизанского отряда. Голые деревца стояли вокруг деревянного памятника с фотографией матроса.

Потом он походил по базарной площади. К вечеру становилось холоднее.

Он пошел к комендатуре. У ворот прохаживался часовой. Кутан в нерешительности остановился поодаль.

Часовой заметил его и крикнул:

- Кутан! Иди, иди сюда, джолдош! Иди скорее!

Кутан узнал Николаенко. Он подошел и пожал ему руку. Из ворот выбежало человек десять пограничников. Впереди, с рукой на перевязи, бежал Закс.

- Кутан! Живой! Ура! - кричал он.

Незнакомые кзыл-аскеры обнимали Кутана, хлопали по спине, весело и громко смеялись, и Кутан совсем растерялся от такого приема. Его повели к дому, и еще много пограничников выбежало отовсюду, и каждый старался протиснуться к нему, пожать ему руку и сказать что-нибудь ласковое.

Потом вышел Винтов. Увидев, в чем дело, он спрыгнул с крыльца и на глазах у всех обнял Кутана.

Комендант тоже вышел на крыльцо.

- Товарищ комендан... - запинаясь, начал Кутан, и все замолчали: товарищ комендан... - Очень трудно было говорить.

- Ты подожди, Кутан, - улыбался Андрей Андреевич, - идем-ка ко мне. Поговорим как следует.

До поздней ночи сидел Кутан в кабинете коменданта, посыльный от дежурного носил туда ужин и два раза бегал на кухню за чаем.

Эту ночь Кутан спал в комендатуре и рано утром уехал в Ак-Булун. Он ехал на хорошем вороном жеребце, за плечами у него была новенькая винтовка, а куржуны были набиты свертками с хлебом, мясом, сахаром и чаем.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

1

Всего один день пробыл Кутан у матери.

Ночью он оседлал коня и уехал. Пятеро молодых джигитов из аула Ак-Булун встретились с ним на горной тропе. Он поехал вперед, а джигиты ехали за ним. К утру они были в соседнем ауле.

Кутан говорил с людьми и звал выступать против басмачей. Речи его нравились. Всякий бедняк был обижен баями. К ночи Кутан уехал дальше. С ним уехало еще двенадцать джигитов.

Так он стал ездить из аула в аул. Он ехал по ночам, а днем отдыхал и говорил с жителями селений. Он рассказывал о пограничниках и о большевиках. Он говорил о дружбе с советской властью и о вражде, смертельной вражде к баям и басмачам. Он рассказывал о Джантае и о себе самом. Он говорил правду, и люди верили ему. В каждом ауле джигиты седлали лошадей, забирали старые мултуки и присоединялись к отряду. В отряде было уже тридцать человек. Молчаливый Абдумаман и веселый охотник Каче, умный пастух Максутов Мукой и силач Гасан-Алы, и еще многие храбрые джигиты пришли к Кутану.