Филипп дю Пюи де Кленшан - Рыцарство

• Название: Рыцарство
• Автор: Филипп дю Пюи де Кленшан
• Издательство: Евразия
• Жанр: История
• Год: 2004
• ISBN: 5-8071-0148-0

Рыцарство — один из самых ярких феноменов западноевропейского средневековья. Его история богата взлетами и падениями. Многое из того, что мы знаем о средневековой Европе, связано с рыцарством: турниры, крестовые походы, куртуазная культура. Автор книги, Филипп дю Пюи де Кленшан, в деталях проследил эволюцию рыцарства: зарождение этого института, посвящение в рыцари, основные символы и ритуалы, рыцарские ордена.

С рыцарством связаны самые яркие страницы средневековой истории: турниры, посвящение в рыцари, крестовые походы, куртуазное поведение и рыцарские романы, конные поединки. Около пяти веков Западная Европа прожила под знаком рыцарства. Французский историк Филипп дю Пюи де Кленшан предлагает свою версию истории западноевропейского рыцарства. Для широкого круга читателей.

---

Сцена, на первый взгляд наивная и, без сомнения, очаровательная, даже слишком, и в ней можно увидеть скрытую иронию, высмеивавшую какого-нибудь влюбленного рыцаря. Геракл, прядущий у ног Омфалы, вызвал бы меньше смеха. Но следует признать, что уже тогда подобные церемонии были весьма далеки от выражения настоящей мужественности первых рыцарей. И это приручение женщиной стареющего военного института являлось не только признаком общественного развития, но в то же время свидетельствовало о том, что этот институт утратил свою силу. Это стало признаком и отчасти причиной утраты его жизненных соков.

б) Право короля и открытая борьба с рыцарством

Таким образом, мир короля, окончание частных войн, а также возвышение буржуазии и нарастающее влияние женщины на западную цивилизацию постепенно, но не напрямую, лишили рыцарство смысла его существования и отняли общественную значимость. Власти же вступили с этим воинским братством в открытую борьбу. Причина враждебного отношения власть имущих к институту рыцарства была весьма простой. Известно, что средневековое общество, повторим это, являлось в основном военным, и, следовательно, рыцари занимали среди бойцов первое место. Таким образом, правителям, чтобы стать хозяевами в своих землях, необходимо было установить контроль над порядком приема в этот воинский класс, то есть в рыцарство.

Чтобы захватить институт рыцарства, государи постарались монополизировать в свою пользу право посвящения в рыцари. Мы отмечали, что, руководясь естественным стремлением иметь могущественного крестного отца, оруженосцы, готовящиеся к посвящению в рыцари, обращались главным образом к государям с просьбой оказать им честь, став их посвящающими. Те же охотно поверили, что посвящение в рыцари является монаршей привилегией. Однако сами рыцари никогда не соглашались с этими притязаниями и до конца существования этого института рядовой рыцарь мог посвятить желающего в новые члены своего братства (мы уже привели в пример Франциска I, посвященного Байаром).

Если, в конечном счете, власти отказались от этого притязания, то лишь потому, что нашли новое, менее грубое, но более действенное средство, чтобы контролировать прием в рыцарство: они издали законы, по которым рыцарем мог быть лишь тот, чей отец или дед носили это звание. Подобная мера привнесла в институт рыцарства принцип наследования. Вскоре она же нанесет рыцарству смертельный удар.

Это ограничение приема в рыцарские ряды, введенное государями, было охотно воспринято самими рыцарями — хоть и не подозревавшими, что подписывают себе смертный приговор, — поскольку они уже прибегали к подобной мере. В уставах рыцарских орденов, например, уставе тамплиеров в середине XIII в., оговаривалось, что в их организацию не мог вступить тот, кто не был посвящен в рыцари, что само собой разумеется, но так же тот, кто не является сыном рыцаря или потомком рыцаря по мужской линии. И это — вполне естественное человеческое стремление: кому удалось добиться вступления в привилегированный класс, тот старается закрыть за собой дверь. Так рождаются касты.

Власти, осуществляя эту меру, преследовали исключительно политическую цель: контролировать. Так, к примеру, в 1140 г. Рожер II, король Сицилии, в 1187 г. император Фридрих Барбаросса, в 1294 г. Карл II граф Прованский запретили впредь принимать в рыцари тех людей, кто не происходил из этого класса. Во Франции же король Людовик IX Святой издал указ, согласно которому посвящать в рыцари можно только отпрыска рыцарского рода. Конечно, эти правители сохранили за собой право делать исключения из правил: возводить в рыцарское достоинство человека, не имевшего столь необходимого рыцарского прошлого.

Вероятно, что в развивающемся обществе, каким была средневековая Западная Европа, это постановление, сильно противоречившее изначальному духу рыцарства, часто нарушали. Но управленческая машина, ограничившая набор в рыцарство, набирала обороты. Ее эффективность будет возрастать с каждым новым царствованием.

Впрочем, у центральной власти вскоре появился еще один мотив, побуждавший ее внимательно следить за приемом в рыцарство. Начиная с XII в. правители были вынуждены считаться с новым общественным фактором: расцветом обновленного дворянства, постепенно возвышающимся рядом с еще существовавшими древними каролингскими родами; дворянством наследственным, то есть группой семей, где по кровному родству передавалась совокупность прав и обязанностей, делавшая их отличающимися от всех настоящими династиями. Дворянство, первоначально и главным образом набираемое из воинских родов (но это было вовсе не обязательно: одновременно с людьми, получившими привилегии благодаря военной службе, существовали и получившие их на гражданском поприще), было близко с рыцарством, из которого оно черпало себе новых людей; в конце концов они объединились, и так как дворяне считали себя выше простых смертных, то стали титуловать себя во всех публичных актах оруженосцами или рыцарями, даже если в реальности не принадлежали к этому братству и не соблюдали его уставов. Дворянство также поставляло военные (и гражданские) кадры в каждом королевстве и по этой причине стало создавать для центральной власти каждого государства почти те же проблемы, что и рыцарство, но которые будут еще более сложными, ибо оно обладало не только силой оружия, но и судейской мантией. Монархи постарались контролировать процесс его возрождения и сделали это весьма успешно. Для этого правительства ревниво и тщательно заботились о том, чтобы право жаловать дворянство (так же как произошло с рыцарством), то есть право из рядовой семьи делать благородную династию, осталось исключительно монаршей прерогативой. Они добились в этом удачи благодаря поддержке не знающей поражений силы: государственной казны, чьи служащие старались, чтобы новая жертва благодаря финансовым привилегиям дворянства не ускользала от нее.[13]

Рыцарство со времени, когда его испортил принцип наследования, стало, таким образом, одним из способов вступления в дворянство. Позволить рыцарю по его желанию производить в это достоинство других людей означало, в конечном счете, предоставить рядовым лицам власть создавать новые династии, которые получат общественные привилегии. Ни одна европейская монархия не могла согласиться на это недопустимое посягательство на ее права. И, наоборот, можно было без опасений разрешить одному человеку, обладающему привилегиями, награждать другого привилегированного человека титулом, который ничего не добавлял к уже имевшимся у того правам и льготам. Власти могут быть придирчивыми к послужному списку, который надлежит иметь кандидату на генеральский чин. Но оно не станет волноваться, видя, как этого самого генерала принимают в Бургундское содружество знатоков вин.

Рыцари согласились (если не требовали этого) на то, что доступ в их ряды был открыт лишь для отпрысков самих рыцарей; но поступать так значило отрицать сам дух старинного института. Рыцарское звание давали за личную доблесть, и он не был привилегией, полученной по наследству. Запрет на вступление в рыцарство новых людей или закрепление права посвящения исключительно за главой государства, по сути дела, привело к лишению рыцарства притока свежей крови, отваги и честолюбивых стремлений тех людей, кому хотелось все завоевать. Если бы из детей рыцарей, имеющих возможность вступления в это братство, посвящали только самых достойных, рыцарство еще узнало бы славные времена. Этого не произошло. Раз уж лишь сыновья рыцарей получили право вступать в рыцарство, то потом пришлось признать, что любой рыцарский отпрыск являлся рыцарем по праву, и обряд посвящения, таким образом, превратился в формальную церемонию. Постепенно, однако, и он выйдет из употребления, и в XVIII в. во Франции президенты парламента или счетной палаты, единственным оружием которых будет гусиное перо, а единственным щитом — чернильница, станут при всяком удобном случае официально именовать себя рыцарями.

Начиная с этого времени и даже чуть раньше, рыцарство уже умерло, будучи погребенным в пышном саване дворянства. По своей природе это было не гибелью, а превращением или, если предпочитаете, преображением. Дворянство хранило в принципе наследования, послужившем причиной смерти рыцарства, свои силы и заслуги, далеко не ничтожные. Быть дворянином значило держать себя на должном уровне; быть рыцарем значило превосходить других.

III. ПРИДВОРНОЕ И ДЕКОРАТИВНОЕ РЫЦАРСТВО

Для рыцарства началась агония, которой не было видно конца. Так, после XV в. — конец Столетней войны во Франции — институт рыцарства более не имел реальной силы, но вплоть до конца XVIII в. можно найти какие-то оставшиеся от этого братства следы, стершиеся вместе с наступлением XIX в. и торжеством буржуазной культуры. После чего рыцарство исчезло, лишь оставив по себе память.