Владимир Аренев - Хижина дядюшки Сэма

• Название: Хижина дядюшки Сэма
• Автор: Владимир Аренев
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-395-00340-9

После неведомой катастрофы в живых не остается ни одного взрослого, и на дымящихся руинах прежнего мира зарождается мир новый. Теперь здесь идет борьба за выживание, подростковые банды, беспощадно воюют друг с другом, а также с животными-мутантами, обильно размножившимися на руинах. И в этот «новый мир прекрасного будущего» попадают несколько гостей из прошлого, очнувшихся от криогенного сна. Они просыпаются, для того чтобы стать рабами жестоких детей, которые никак не желают взрослеть.

---

Ну, насчет Х'тона, конечно, никогда не угадаешь. В нем амерзонки селят почти все главные племена; это уж которых поплоше — в других местах. А этажи — ну что этажи? Кого-то выше, кого-то ниже — совсем еще ни о чем это не говорит!

Шаманка… здесь другое. Кто видел — понимает, кто не видел… увидят.

Потому как пришли уже.

…Дворец Шаманки был громадным и чудным, с каменными зверюгами вдоль лестницы, массивными дверьми и гулкими коридорами. Стены блестели небитым стеклом, что заставляло Гарри всякий раз вертеть по сторонам головой и сожалеть об огнеплюях, оставленных у входа по требованию амерзонок. В конце концов, ему не очень-то хотелось столкнуться нос к носу с бандой голодных бенладдов, и даже мысль о том, что дворец простоял целехоньким не один сезон, слабо утешала. По правде-то сказать — не утешала вовсе!

Так вот, о стеклах вдоль стен. За блестящей, отражающей фигуры сантаклаусов поверхностью хранилось множество разновсяких штуковин. Некоторые казались никчемушными и бессмысленными, некоторые напоминали огнеплюи или другие вполне толковые вещицы, а некоторые… Ох, воля б Шалуна — прошелся бы он по ним пламенной струей! Было в них что-то такое, что заставляло Гарри содрогаться, пробирало до костей, вызывало в памяти какие-то образы, слова, лица… За несколько своих походов к Шаманке Гарри уже накрепко запомнил, где именно лежат те вещи, и теперь, проходя мимо них, ускорял шаг и старался смотреть прямо перед собой.

Помогало, по правде сказать, не очень. Память, как желудок, когда съешь чего-нибудь несвежего, сама начинала урчать и бурлить, голова наливалась тяжестью… Если бы не необходимость посоветоваться с Шаманкой…

«Нет, — подумал вдруг Гарри. — Эти штуковины… они зовут меня, притягивают».

Он бросил взгляд направо, где, по ту сторону стекла, обычно сидел неуклюжий плюшевый медвежонок. Чем-то он был похож на саблезубок, но не из-за этого сердце Гарри колотилось как бешеное всякий раз, когда он смотрел на медвежонка.

Сегодня за стеклом было пусто.

Шалун вздрогнул, моргнул, но не остановился ни на миг: не мог он себе такое позволить. Медвежонок и медвежонок; ну, был, ну — пропал. Не до того сейчас.

…Шаманка ждала их в огромном зале, где гулкое эхо на множество голосов повторяло любой, самый тихий звук. Зал был круглый, огражденный невысокими барьерчиками, за которыми царили, отделенные друг от друга стенами, дикий лес, морской берег и какой-то невзаправдшний кусок города. И лес, и берег, и город были ненастоящие, Гарри понял это еще со второго или третьего посещения Шаманки; но казались они живыми, и даже твари или люди, их населявшие, выглядели очень натуральненько. Некоторые — еще и страшно.

Шаманка сидела на высоком троне посреди зала, спиной к городу и лицом к берегу и лесу. Время от времени каждый из трех пейзажей освещался чуть более ярко («всходило солнце») и тогда оттуда раздавались звуки волн или крики диких тварей, или шум металла и вопли отчаек. Потом всё смолкало и гасло — и уже другой фрагмент зальной стены оживал, — и так постоянно.

Сейчас бушевало море, и тени метались по залу, как встревоженные выдрели. Шаманка, окруженная почетной гвардией амерзонок, восседала над этим беспорядком и ни капельки не обращала на него внимания. Наверное, уже привыкла.

Она даже ухитрилась расслышать сквозь громыханье прибоя шаги сантаклаусов. Повернув к вошедшим свою темнокожую, совершенно лысую голову, Шаманка проронила:

— Ты привел все племя, Гарри.

— Да, — подтвердил он, торопливо поправляя ритуальную бороду. Другие ничего не заметили за черными стеклами ее очков, а сам Шалун давно знал, что Шаманка слепая, но уже не удивлялся ее способностям.

Несколько ударов сердца он смотрел в эти темные стекла и видел там свое искривленное отражение. Потом не выдержал и отвел глаза.

— Я пришел за советом… — громко и по возможности с достоинством произнес Шалун.

И хотя Шаманка, судя по размерам и голосу, была рабыней, тихо добавил:

— …госпожа.

Рабы

— Кто она такая? — шепотом спросил Безум.

Рабы стояли позади сантаклаусов, возле диорамы, изображавшей тропический лес. Некоторые из них внимательно прислушивались к тихому разговору Шалуна и Шаманки, но большинство переговаривались между собой или изумленно глазели по сторонам. Многие оказались здесь впервые и не могли поверить, что посреди всеобщего хаоса и безумия этот музей уцелел и даже подключен к какой-то — тоже уцелевшей! — электростанции.

— Объясни ему, Миль, — попросила Джесси.

— В ваши времена еще не существовало Острова Женщин? — спросил он у Безума.

— Прости, о чем ты?

— То есть, не существовало. А ведь он оказался вполне логичным следствием всеобщей феминизации. Едва ли не впервые за сотни веков женщины снова создали общество, которое было ориентировано в первую очередь на их интересы, устроено так, как хотелось им.

— Матриархат?

— Не совсем в том смысле, который мы привыкли вкладывать в это слово. Хотя формально — да, именно он. В ваше время, насколько я понимаю, организации феминисток существовали как всего лишь одни из общественных групп, они еще не пытались захватить власть в некоторых странах, не закупали оружие, чтобы диктовать свои условия сильным мира сего… Потом одна из таких богатеньких «королев» купила себе небольшой островок в Тихом океане и устроила там свое государство, более того, заставила другие страны официально признать его.

— Это и есть Шаманка?

— Ну что ты, дружище! Нет, конечно, не она. Та давным-давно умерла, а вот ее Остров Женщин оказался поживучей… К ним относились по-разному: кто-то считал очередной блажью богатеньких сумасбродок, кто-то — вызовом замшелой морали, кто-то единственным спасением западной цивилизации… Но вот когда сторонницы Острова захватили власть в одном из наших южных штатов… о да, многие тотчас пересмотрели свое к ним отношение! И мало кто в те годы понимал, что мир изменился слишком кардинально — и к прошлому возврата нет.

— Ты говоришь о страшных вещах!

— Большинство мужчин, живших в те времена, заявили бы, что я почти ничего толком не рассказал! Да что там, многие запаниковали, когда убедились в серьезности намерений «островитянок». Но так или иначе, общее решение, которое бы хоть немного устраивало обе стороны, нашли. Его даже начали претворять в жизнь, когда я отправился в свою криованну. Поэтому-то я не слишком боялся, что проснусь в мире амазонок.

— Но все-таки, кто она?

— Она одна из потомков и последовательниц «островитянок». Мы не очень-то много о ней знаем. Ее, как и всех нас, разморозили — но ей повезло, ее разморозило племя девочек, которых она быстро взяла в оборот. Скажу тебе вот что, если ты еще сам не догадался: здесь, в Ньярке, мир устроен совсем по-другому. И те племена, которые кочуют по территории бывших Штатов, по сути, пляшут под дудку этой вот дамы в черных очках.

— И она не помогла вам освободиться?!

— Тише, дружище, не нужно так кричать. Конечно, не помогла. Ты невнимательно слушал меня, теперь и прежде. Дети не выживут без нас, Ньярк всех не прокормит — нам все равно пришлось бы вести кочевой образ жизни, лавируя между волнами миграций саблезубок и сезонами инфляционных атак. И в этих кочевьях мы делали бы то, что делаем сейчас: переносили бы тяжести и выполняли самую грубую работу, и именно дети прикрывали бы нас с оружием в руках. Разница в том, что на нас не было бы ошейников, а у них — возможности приказывать нам.

Безум сплюнул и презрительно посмотрел на своего собеседника.

— О да, небольшая и несущественная разница, так по-твоему?

Миль оттолкнул его подальше от Шаманки, прижал к ограде диорамы и, ухватив за воротник, как следует встряхнул:

— Да ты полный болван, дружище! — Слова прозвучали тихо и почти по-приятельски. Казалось, Миль растолковывает в чем соль анекдота, который Безум не понял с первого раза. — Вспомни, во что обошлась нам дорога до Ньярка! Вспомни, сколько раз мы вскрывали льдосейфы и заменяли погибших во время пути взрослых-рабов на других таких же! Вспомнил?! А теперь добавь к этому вот что: ни один из нас, переспавших со временем, не может иметь детей. Читай по губам: ни один! Догадываешься, к чему я клоню? Нет? Ну так посчитай на пальцах: вот мы, взрослые, берем власть в свои руки, детишки привыкают к этому, привыкают, что мы о них заботимся, что мы все знаем, за все в ответе. Что нужно слушаться взрослых, ага? А взрослые, которых нужно слушаться, которым надлежит принимать решение, будут умирать — от болячек, с которыми вылезли из своих криованн, от инфляции и кусней-беспредельников… Представил? Сегодняшний состав взрослых оказался удачным, есть среди них инициативные, волевые, умеющие пораскинуть мозгами — а завтра эти закончились, человечек за человечком, а на смену их разморозили новых — высоколобых очкариков, которые из лабораторий не вылазили, инвалидов всяческих, которые не выдержат и одного перехода, наконец, просто тупых придурков, не способных ни на что. И тогда чем все закончится? — ты подумай, подумай, я тебя не тороплю. У нас с тобой времени, конечно, не так много, как у детишек, — но есть еще чуток. — Миль вздохнул и похлопал Безума по плечу: — Ладно, извини. По лицу вижу, что ты начал-таки соображать, молодец. Вот и покумекай как-нибудь перед сном о том, много ли у нас вариантов в такой ситуации.