Кэндзи Маруяма - Сердцебиение

• Название: Сердцебиение
• Автор: Кэндзи Маруяма
• Жанр: Современная проза
• Год: 2004

Главная тема повести «Сердцебиение» — современный политический террор: автор пытается заглянуть в душу будущего убийцы.

---

С тех пор как я поселился на вилле, во мне начал пробуждаться тот, прежний «я». Не знаю, радоваться этому или нет, не знаю даже, действительно ли прежний, но жизнь снова переполняет меня — это я чувствую. И все из-за непонятной, не укладывающейся ни в какие рамки работы, за которую я взялся. Если мои предположения не пустая фантазия, надо ждать каких-то больших событий. Очень скоро произойдет нечто из ряда вон выходящее, я почти уверен в этом, — если, конечно, С. почему-либо не откажется от своих планов. К такому выводу я пришел, лежа в ванне. И еще: смерч, который собираются поднять С. и компания, наверняка завертит меня, и в этом вихре мне, возможно, не сносить головы. Да, именно таким должно быть наиболее логичное завершение всей этой истории. Кто же станет жертвой? Парень, что спит сейчас на втором этаже? Или расплачиваться за все придется мне одному?

Даже если мне грозит опасность, С. на это наплевать. Для него я просто пешка, которой можно сделать ход, а потом спокойно взять и снять с доски. Уж этот-то умеет обращаться с людьми, оказавшимися за бортом и не знающими, как жить дальше. С. лучше меня понимает, чем можно привлечь и заинтересовать такого, как я. С самого первого дня я только и делаю, что пытаюсь разгадать намерения своего бывшего однокурсника. Чего-чего, а времени на это у меня более чем достаточно. Правда, все сплошь домыслы да вымыслы, ни одного верного факта. Строить гипотезы я мастер, только как их подтвердить? А впрочем, мне и не нужны подтверждения. Пускай будут домыслы.

Очень возможно, что С. — вовсе не центральная фигура. Хоть он и возник у моего порога, приехав из неведомого мне мира на лимузине с шофером, это еще не значит, что он — самый главный. Если пользоваться терминологией, принятой в обычных фирмах, С., возможно, нечто вроде заведующего отделом. Будь он шишкой покрупнее, вряд ли ему пришлось бы самому бегать за такой мелюзгой, как я, и упрашивать меня не отказываться от выгодной работы. Кто знает, может, и сверкающий черным лаком автомобиль, и вымуштрованные мальчики из свиты — не более чем уловка, чтобы произвести на меня впечатление? Да нет, вряд ли. Скорее всего, за С. стоит какая-то могущественная, таинственная сила. По крайней мере, с деньгами у него проблем нет. Непохоже, что содержимое моего бумажника досталось ему тяжким трудом.

Теперь с каждым днем я пива пью все меньше. И главное, пью не для того, чтобы осоветь, как раньше. Это приятно — голова остается незатуманенной. С. поставил мне только одно условие: ни капли спиртного, когда сажусь за руль. Условие это я выполняю. Да и ни к чему мне теперь напиваться. Мое воображение и без того работает на всю катушку, меня переполняют надежды. Когда парень сидел напротив, мне стоило огромных усилий сдержать тысячу вопросов, вертевшихся на языке.

О многом хотел бы я его расспросить, услышать от него всю правду. Но это, наверное, невозможно. С тем же успехом я могу надеяться, что мне удастся разговорить своего пса. Как и С., парень, конечно, ни слова не скажет о главном. Правда, ему, возможно, известен не весь замысел, а только какая-то его часть. Может, он, как и я, знает лишь, в чем состоит его непосредственное задание?

Ну, хватит гадать на кофейной гуще, подумал я. Гадай не гадай, ни до чего все равно не докопаешься. Но распалившееся воображение унять было не так-то просто. За окном чернела ночь, пиво начинало дурманить голову, и мысли накатывали одна за другой, как волны, лижущие песок. Я ничего не мог с собой поделать — слишком устал за день. Пройдет еще немало времени, прежде чем я засну. А дождь все идет. Если бы не он, можно было бы прогуляться до озера. Это так приятно — ходить по вечерней набережной вдвоем с собакой. Там на дикой скорости с незажженными фарами проносятся мимо мотоциклы и автомобили, в которых сидят бешеные юнцы, фланируют парочки, на лицах которых написано ожидание предстоящей ночи, дети, вышедшие с родителями прогуляться перед сном, с радостным визгом жгут бенгальские огни. Детский смех несется отовсюду, кажется, что, проносясь над гладью озера, он достигает противоположного берега, взметается вверх по горным склонам и поднимается в самое небо. Лениво прохаживаясь среди всей этой кутерьмы, я поглядываю по сторонам и снисходительно усмехаюсь. Почему-то я чувствую превосходство над гуляющей толпой. Но это, конечно, самообман. Не знаю, с чего я взял, что мое нынешнее положение делает меня самым свободным и независимым человеком на свете.

Здесь, возле горного озера, у людей такие довольные физиономии. За все время мне не встретился ни один человек с мрачным или озабоченным выражением лица. Публика вволю вкусила радостей лета и продолжает наслаждаться последними погожими деньками. Я и сам доволен. По внешнему виду не скажешь, что между мной и всем этим людом есть какая-то разница. А если и есть, то не столь уж значительная. Свет белых и красных фонариков, свисающих с гибких ветвей ивы, освещает меня точно так же, как прочих отдыхающих. Точно так же обволакивает меня легкая музыка, несущаяся отовсюду — из залов игральных автоматов, отелей, питейных заведений.

В глазах прохожих я обычный курортник. И очень хорошо. Мне, слава богу, нечего скрывать и не от кого прятаться. Не знаю, как С. и присланный им клиент, но я пока спокойно могу ходить в толпе, ничего не опасаясь. И все же, и все же каждый раз, наслаждаясь прогулкой, я говорю сам себе по многу раз — не реже, чем задирает лапу моя псина, — одни и те же слова: «Между всеми вами и мной огромная разница». Или: «Я не то, что вы, я не вернусь к нудной повседневной жизни, как только спадет жара...»

В воздухе, проникавшем в гостиную через проволочную сетку двери, веяло сыростью, но душно не было. Дышалось сегодня вечером гораздо легче, чем вчера. Когда я вспомнил, как обливался потом в своей комнатушке в том проклятом бараке, просто не поверилось, что это было со мной. Пусть на вилле я поселился ненадолго, но уж обратно в ту конуру не вернусь, решил я. Пропадай она пропадом вместе с тем жалким барахлом, которое там осталось. Заберу, пожалуй, свою регистрационную карточку, которую С. без моего ведома переправил в эти края, и уеду куда-нибудь далеко, в маленький городок, где я никого не знаю и меня никто не знает. Что мне терять, достаточно решиться — и я могу отправиться хоть на край света.

В глухой провинции на те денежки, которые я получу, наверное, нетрудно купить землю и дом. А можно обойтись и без этого — просто снять какое-нибудь жилье. Найти работу, и дело с концом. Половину денег надо будет обязательно отослать жене — нет, не жене, а детям. Ведь как муж и отец я палец о палец не ударил для своей семьи. Как это брат тогда сказал: «Никогда не думал, что ты такая безответственная скотина». С тех пор я ни разу его не видел.

А может, и не надо посылать никаких денег. Раз я безответственная скотина, пусть уж таким и останусь. Деньги мне и самому сгодятся. Без гроша в кармане свободной жизни не видать. Придется опять вкалывать. А какая, к черту, свобода, если ты вынужден вкалывать.

Главная причина несвободы — отсутствие денег. Это единственная истина, которую я усвоил за минувшие три года. Ни малейших иллюзий на свой счет я не испытываю. Я не гожусь на то, чтобы ворваться в какой-нибудь провинциальный банк с пистолетом в руке, — для этого у меня кишка тонка. Не хватит у меня ловкости и чтобы морочить голову разным богатым дурам. То был, конечно, поступок идиота — бросить работу, не подыскав ничего взамен. Когда до меня дошло, что сильным человек может быть лишь принадлежа к какой-то организации, было уже поздно. «Никогда не думал, что ты такой идиот», — так еще сказал мой братец.

И вот теперь я вновь оказался в подчиненном положении. Опять кто-то отдает мне приказы. Я нанят на службу своим бывшим однокурсником и выполняю разную бабью работу — бегаю по магазинам, готовлю, стираю, подметаю, прислуживаю какому-то молокососу, который непонятно откуда и взялся. Он тоже, вне всякого сомнения, для меня — начальство. Подчиненный у меня только один — лохматая дворняжка.

Этот С. тоже мне шишка на ровном месте... Не знаю, кто там за ним стоит и что он может, но смотреть на меня свысока я ему не позволю. Неизвестно еще, на что бы он сгодился, если б оставить его одного. Вся разница между ним и мной состоит в том, что он всегда знал: в одиночку ничего не добьешься. К какому, интересно, выводу он пришел, собрав обо мне все необходимые сведения? «Пожалуй, этого можно использовать», — так он, наверное, решил и презрительно усмехнулся при мысли о моем никчемном существовании и моей загубленной жизни. Да знает ли он, что тот, прежний, я был пооборотистей его нынешнего? Что мне не было равных по части предприимчивости, что я не раз потрясал весь торгово-финансовый мир?

Думаю, что и теперь голова у меня варит не хуже, чем прежде. Так что если С. собирается сыграть со мной злую шутку, попользоваться и выкинуть на помойку, я бы ему советовал поостеречься. У меня еще хватит сил, чтобы, улучив момент, вернуть должок с лихвой.