Грег Иган - Научная фантастика. Возрождение

• Название: Научная фантастика. Возрождение
• Автор: Грег Иган
• Издательство: Азбука
• Жанр: Научная Фантастика

Впервые под одной обложкой блистательная коллекция лучших научно-фантастических повестей и рассказов последних лет!

Самые характерные и яркие произведения таких мастеров, как Пол Андерсон, Джо Холдеман, Хол Клемент, Стивен Бакстер и многих других, представлены на страницах новой антологии серии «Лучшее»! Путешествия во времени и пространстве, освоение далеких миров, торжество научно-технического прогресса и коварство неожиданных открытий — возрождение всех этих традиционных для научной фантастики тем порадует истинных поклонников жанра. Современное воплощение классических идей и сюжетов не оставит равнодушными ценителей достойной прозы.

Многие произведения впервые публикуются на русском языке!

---

Накора кивнула:

— Это мы поняли. Но все остальное — то, что произошло за месяц, — вы и правда обошли всю Луну? Протопали одиннадцать тысяч километров?

Триш кивнула:

— Я не смогла придумать ничего лучше. Представила себе расстояние от Нью-Йорка до Лос-Анджелеса и обратно: люди проходили столько — и ничего, оставались живы. Получалось, что идти надо со скоростью около десяти миль в час. Обратную сторону Луны преодолеть оказалось намного труднее — там гораздо сложнее передвигаться. Но местами там так удивительно прекрасно и диковинно! Да вы просто не поверите! — Триш покачала головой и негромко рассмеялась. — Я и сама не верю кое-чему из того, что видела собственными глазами. Луна просто необъятна, а мы лишь скользнули взглядом по ее поверхности. Я обязательно вернусь. Обещаю.

— Вот в этом я даже и не сомневаюсь, — улыбнулся капитан Стэнли. — Уверен, что вернетесь.

Космический корабль оторвался от Луны, и Триш бросила на нее последний взгляд. На долю секунды ей показалось, что там стоит одинокая фигура и машет ей рукой на прощание. Триш не стала махать в ответ.

Когда она вновь взглянула на то же место, там никого не было. Лишь величие пустоты.

Джо Холдеман. Посвящается Белой Горе

Джо Холдеман (р. в 1943 г.), физик-астроном по образованию, в 1967 году получил повестку и, несмотря на пацифистские убеждения, был вынужден отправиться воевать во Вьетнам. Первый его роман, «Год Войны» («War Year», 1972), адресован молодежи, а роман «1968» (1995) представляет собой попытку рассказать о войне во Вьетнаме с точки зрения солдата. Впечатления тех лет оказали большое влияние на все, созданное Холдеманом впоследствии. Правда, писать он начал еще до того, как отправился на фронт, а по возвращении домой получил степень магистра искусств. В настоящий момент Холдеман живет во Флориде или Массачусетсе вместе с женой.

Война во Вьетнаме стала одной из причин раскола в среде писателей-фантастов. В этом смысле произведения Холдемана представляют особый интерес. Например, роман «Бесконечная война» («The Forever War», 1974), удостоенный премий «Хьюго» и «Небьюла», может быть прочитан как с антивоенной и антиимпериалистической точки зрения, так и с патриотических позиций, поскольку в нем описываются приключения, вернее, злоключения рядового солдата.

Сейчас Холдеман — один из крупнейших современных писателей-фантастов, получивший мировую известность в основном благодаря рассказам в жанре твердой фантастики. Пишет он и романы, среди которых следует отметить «Мост к разуму» («Mindbridge», 1976), «Покупая время» («Buying Time», 1989), «Мистификация с Хемингуэем» («The Hemingway Hoax», 1990) и «Наступление» («The Coming», 2001), произведение о первом контакте с инопланетянами, якобы происшедшем во Флориде в 2054 году. В 1999-м Холдеман опубликовал продолжение «Бесконечной войны» («The Forever War») и «Бесконечного мира» («The Forever Peace», 1997), озаглавленное «Бесконечная свобода» («Forever Free»). Этот роман удостоился трех премий: премии Джона Кэмпбелла, «Хьюго» и «Небьюла».

Рассказы Холдемана разнообразны: от ужасов до юмористики, но, как правило, они мрачноваты. «Посвящается Белой Горе» — типичное для Холдемана произведение, сочетающее романтику, апокалипсические мотивы и размышления о роли искусства перед угрозой конца света. Оно вошло в состав антологии «Далекое будущее» («Far Futures») и является своего рода литературным экспериментом, что было отмечено в рецензии Джудит Клют и Дейдры Вейл в «The New York Review of Science Fiction». Достаточно сказать, что в тексте присутствуют параллели с сонетами Уильяма Шекспира, особенно с восемнадцатым сонетом, и с тайной посвящения — «мистеру W. H.».

I

Свои воспоминания я пишу на языке Англии — древней страны на Земле, песни и сказки которой любила Белая Гора. Ее завораживала человеческая культура тех времен, когда не было машин — не только думающих, но и работающих, так что все делалось напряжением мышц людей и животных.

Родились мы с ней не на Земле. Там в нашу пору мало кто рождался. На двенадцатом году войны, которую называли Последней, Земля превратилась в бесплодную пустыню. Когда мы встретились, война длилась уже больше четырех веков и вышла за пределы Сол-Пространства. Так мы считали.

В некоторых культурах этот конфликт именовался по-другому. Мой родитель, сражавшийся за сто лет до меня, всегда звал его Искоренением, а противника — «тараканами» (более близкого слова я по-английски не подберу). Мы же пользовались словом, которое полагали самоназванием врага, — «фундири». Звучало оно отвратительно. Я до сих пор их недолюбливаю, мне и незачем. Проще в самом деле полюбить таракана. У нас с ним хотя бы есть общие предки, и мы вместе вышли в космос.

Одним из полезных — хотя бы отчасти — явлений, появившихся благодаря войне, был Совет Миров, что-то вроде межзвездного правительства. Прежде существовали отдельные договоры, но никто не считал вероятным создание единой организации, поскольку минимальное расстояние между любыми двумя обитаемыми системами — три световых года, а есть и те, до которых все пятьдесят. Ответ на вопрос приходит спустя столетие, с Эйнштейном не поспоришь.

Штаб Совета Миров, если у него был штаб, располагался на Земле. Жить там было плохо. На больной планете обитало меньше десяти тысяч человек — странный коктейль, состоявший в основном из политиков, религиозных экстремистов и ученых. Почти все скрывались под стеклом. Туристы заглядывали в купола, смотрели на руины, но надолго задерживались немногие.

Вся поверхность Земли была по-прежнему опасна, так как фундири наводнили ее нанофагами — микроскопическими аппаратами, настроенными на поиск концентраций человеческих ДНК. Проникнув под кожу, они размножались в геометрической прогрессии, разрушая тело — клетку за клеткой. Больной мог жаловаться на головную боль, лечь поспать, а через несколько часов от него оставался лишь сухой скелет на куче пыли. Когда люди кончились, нанофаги мутировали, стали охотиться за ДНК вообще и стерилизовали весь мир.

Нас с Белой Горой «вырастили» невосприимчивыми к нанофагам. ДНК у нас закручены в обратную сторону, как у многих людей, родившихся или созданных на том этапе войны. Поэтому мы могли без защиты пройти через сложные шлюзы и ступить на выжженную почву.

Сначала она мне не понравилась. Мы были друг другу чужаками и конкурентами.

Завершив последний шлюзовой цикл, я шагнул наружу. Она сидела у выхода из купола «Амазония» на раскаленном камне и о чем-то размышляла. Нельзя было не признать, что она удивительно красива. Вместо одежды — лишь блестящий узор, нанесенный голубой и зеленой красками прямо на кожу. Кругом все серело и чернело, особенно спекшийся стеатит, в который превратились некогда могучие джунгли Бразилии. Небо как кобальт, купол — черно-серое зеркало.

— Добро пожаловать на родину, — сказала она. — Ты — Человек Воды.

Она не ошиблась в склонении, что меня удивило.

— Ты ведь не с Петроса?

— Нет, конечно. — Она развела руками и окинула взглядом свое тело. Наши женщины всегда закрывают хотя бы одну грудь, не говоря уже о детородных органах. — Я с Галана, острова на Селедении. Изучала ваши культуры и немного язык.

— На Селедении тоже так не одеваются. Хотя я там, конечно, не был.

— Только на пляже. Тут очень тепло.

Пришлось согласиться. Еще до выхода мне говорили, что никто не помнит такой жаркой осени. Я снял рубашку, свернул и оставил у двери вместе с герметичной коробкой с продуктами, а потом тоже влез на камень, только на другую сторону — теневую, попрохладнее.

От нее чуть пахло лавандой, возможно из-за краски на коже. Мы соприкоснулись ладонями.

— Меня зовут Белая Гора. Ветерок-Луг-Ручей.

— А где остальные? — спросил я.

На Землю пригласили двадцать девять художников — по одному с каждого обитаемого мира. Люди, встречавшие меня в куполе, сказали, что я прибыл девятнадцатым по счету.

— В основном путешествуют. Переезжают из купола в купол в поисках вдохновения.

— Ты давно тут?

— Нет. — Она потянулась босой ногой и прочертила большим пальцем извилистую линию в пыли. — Вот это — самое главное. Не история, не культура-

Дома ее поза могла бы показаться жутко сексуальной. Но тут я был не дома.

— Ты, когда изучала мой мир, побывала на нем?

— Не-а. Денег не было. А несколько лет назад добралась. — Она улыбнулась мне. — Там красиво почти так же, как я себе представляла.

Потом она произнесла три слова по-петросиански. Их трудно перевести на английский — в нем ведь нет палиндромического наклонения[45]. «Мечты питают искусство, искусство питает мечты».

— А когда ты посещал Селедению, я была еще слишком маленькой, чтобы учиться у тебя. Правда, я многое взяла из твоей скульптуры.