Арсений Насонов - «Русская земля» и образование территории древнерусского государства

• Название: «Русская земля» и образование территории древнерусского государства
• Автор: Арсений Насонов
• Издательство: Издательство Академии Наук СССР
• Жанр: История
• Год: 1951

Настоящее исследование посвящено образованию территории древнерусского государства. Задача автора — проследить, как территория государства росла, проследить на конкретном материале образование территории древнерусских «самостоятельных полугосударств» на широком пространстве восточноевропейской равнины. Дореволюционные исследователи считали, что процесс этот «скрыт от глаз историка». Проблема, по сути дела, поставлена ходом развития советской историографии.

Поскольку эта проблема поднята впервые, возможны промахи и недосмотры. Но общие выводы сделаны на большом проверенном материале. Выводы исследования, произведенного автором на основе марксистско-ленинской методологии, показывают, что проблема изучения образования государственной территории отнюдь не тождественна проблеме изучения этнической территории, колонизации в частности. Заметим, что специальные выводы исследования подтверждают некоторые взгляды автора на историю нашей страны в ранне-феодальную эпоху, которые ему приходилось высказывать в печати ранее.

Хотя работа является историко-географическим исследованием, выводы ее представляют более общий интерес, подтверждая, что территория древнерусского государства образовалась не с появлением в Киеве Олега и Игоря, а в результате длительного внутреннего процесса, начавшегося задолго до этого события и протекавшего в течение столетий после него.

---

Шахматов, однако, не выяснил, каким образом в Новгороде могли ознакомиться с белозерским преданием в то время, как Белоозеро принадлежало не Новгородской «области», а Ростовской. Осталось не совсем ясным, почему летописец нашел в Изборске предание, а не нашел в Пскове. Белоозеро принадлежало к Ростовской земле; но новгородские князья посылали своих «даньщиков» в Ростовскую землю, как свидетельствует летопись. Посылали они, очевидно, потому, что через новгородского князя осуществлялся суверенитет «Русской земли» над Ростово-Суздальским краем. Князь Ярослав Киевский сам из Новгорода ездил в Ростово-Суздальскую землю, расправился с волхвами и «уставил» «землю ту».

Нет сомнения, что во время своего пребывания в «Ростовской области» новгородский князь и его «даньщики» могли познакомиться с местными белозерскими преданиями. Летопись, например, подробно рассказывает о пребывании в Белоозере сына Святослава Черниговского, новгородского князя Глеба{132}. Через Белоозеро ездили и новгородские сборщики дани в Заволочье, по крайней мере в XII в. Почему новгородский летописец предпочел Изборск Пскову? Древнейшие известия о Пскове, как мы говорили, указывают на связь Пскова с киевским столом. В 30–40-х годах XI в. в Пскове показывали сани, принадлежавшие Ольге, и в Древнейшем своде было записано предание об ее псковском происхождении. В самом Пскове сидел сын Владимира Судислав. По «Повести временных лет» он был посажен своим отцом, В 30-х годах XI в. Судислав в Пскове действительно сидел, ибо в 1036 г. он был заключен в Пскове «в поруб» братом Ярославом. В 1030 г. Ярослав, будучи киевским князем, холил на чудь и основал г. Юрьев. О Судиславе и псковичах в записи ничего не говорится. Если Судислав сидел в то время в Пскове и не участвовал в походе, то, возможно, что военной базой Ярославу в его походе на эстонскую чудь послужил Изборск. В 1036 г. Ярослав посылает в Новгород сына своего Владимира. С этого момента конфликт между Ярославом и Судиславом был неизбежен: в Новгороде сидел сын Ярослава, а одновременно в Пскове сидел его дядя. Такое положение не было совместимо с политическим единством формировавшейся Новгородской «области». Судислав был заключен в «поруб» и освобожден только в 1059 г. сыновьями Ярослава, по распоряжению из Киева. Таким образом, в военной, княжой среде в 30–40-х годах XI в. Изборск мог быть особенно хорошо известен.

Для изучения образования новгородской «областной» территории важны следующие данные, извлекаемые из новгородского сказания. В середине XI в. появилась потребность в Новгороде осмыслить новгородское прошлое и дать историческое повествование о том, как племенная область обратилась в «область»-княжение. Такое повествование сложилось в среде новгородского князя Ярослава Владимировича. В середине XI в. в Новгороде сознавали, что образование новгородской «области», переход родоплеменного общества в «область»-княжение обусловливались внутренними причинами. Уже эти данные вынуждают к предположению, что 40–50-е годы XI в. были переломными в истории образования Новгородской территории.

Изучая образование территории Новгородской «области», приходим к убеждению, что 40–50-е годы XI в. были переломными. В эти десятилетия приблизительно, во всяком случае не ранее, Ладога окончательно перешла в руки новгородцев. Рогнвальд Ладожский умер, повидимому, в 1030 г. (по «Fask.»), и его сменил сын Элиф. К середине XI в. Ладога (Aldeigjuborg) исчезает со, страниц северных, норманских известий{133}. В начале XII в., когда Ладогу посещал летописец, она была новгородским пригородом, где сидел посаженный новгородцами посадник; по крайней мере о посаднике Рагуиле, преемнике Павла, мы доподлинно знаем, что он был посажен новгородцами («даша посадницяти»), а не князем, причем новгородцы посадили его в Ладоге после того, как князь временно изгонялся из Новгорода с помощью псковичей и ладожан. Ладога была новгородским пригородом, послушным старейшему городу{134}.

Приблизительно к 40-м годам XI в. следует относить распространение погостов на Прионежье и образование территории «Обонежского ряда», примыкавшей к территории бывшего ладожского наместничества по Волхову и доходившей до поселений еми в Прионежье. Основываемся на следующем. Во-первых, сравнивая «Обонежский ряд» с откупной обонежской грамотой XV в., обнаруживаем, что территория «суда» почти полностью совпадает с обонежским «рядом» за одним исключением: обонежский суд охватывает территорию «Обонежского ряда» с прибавлением мест по Волхову. Ни одного названия в «Обонежском ряду» идентичного с названиями по Волхову мы не нашли{135}. Если территория «Обонежского ряда» не входила в состав древнего Поволховского района и только потом слилась с ним, то необходимо заключить, что сам «Обонежский ряд» был приростком к древней территории по Волхову. Эта территория, судя по расположению погостов «Обонежского ряда», не доходила на северо-востоке до верхнего плеса р. Сяси и только, может быть, подходила или охватывала ее нижнее течение.

Во-вторых, сравнивая территорию «Обонежского ряда» с территорией распространения погостов, указанных в грамоте Святослава 1137 г., обнаруживаем, что погосты грамоты Святослава не заходят на территорию «Обонежского ряда», а служат как бы ее продолжением. Они начинаются только там, где кончается «Обонежский ряд». Из этого необходимо заключить, что «Обонежский ряд» как целое в судебно-податном отношении уже существовал, когда производилась разверстка 1137 г. Так как в 1137 г. погосты распространялись не только по Заонежью, но и далеко по Заволочью, необходимо заключить, что погосты «Обонежского ряда» появились не в начале XII в., а значительно раньше, и относить их появление к середине или к первой половине XI в.

В-третьих, погосты Обонежского ряда появлялись в непосредственном соседстве с емью прионежской, а имея в виду последующие отношения с емью, которая к началу XII в. была данницей Новгорода, но никогда не была его союзницей в военных предприятиях, следует думать, что установление погостов на территории «Обонежского ряда» вызвало борьбу с емью. Обращаясь к летописи, видим, что под 1042 г. в новгородской редакции было вписано: «идѣ Володимеръ сынъ Ярославичьна Ямы и побѣди я и плѣни множество ѣми, и помроша кони у Володимира, яко и еще дыщющимъ конемъ, сдираху кожи съ нихъ съ живыхъ; толико бо бѣ моръ на конехъ»{136}. Это единственное и, очевидно, самое важное, что новгородцы сочли нужным вписать о внешней деятельности Владимира Ярославича на новгородском севере.

После 1036 г. Псков мало-помалу окончательно переходит в руки новгородцев. Мы говорили, что в 1036 г. Судислав был заключен в «поруб» и освобожден только в 1059 г. сыновьями Ярослава и отвезен в Киев. После 1036 г., в течение XI в. и начала XII в., мы не видим во Пскове князя: ни во время осады Всеславом Полоцким Пскова в 1065 г., ни во время похода на cocoл в 1060 г., ни в 1116 г., когда с новгородцами и псковичами ходил на чудь новгородский князь Мстислав Владимирович; Вероятно, в Пскове сидел новгородский посадник. Новгородская 1-я летопись под 1132 г. отмечает, что новгородцы дали («даша») посадничество в Пскове Мирославу. Это было после того, как князь Всеволод временно изгонялся из Новгорода с помощью псковичей и ладожан. С переходом Пскова в руки новгородцев борьба с чудью рано или поздно должна была перейти в руки новгородцев; но еще в 60-х годах XI в. к чудским делам проявляет интерес Изяслав Ярославич Киевский.

Какие же обстоятельства подготовили переход Пскова и Ладоги в руки новгородпев? Заметные успехи в образовании своей территории Новгород сделал тогда, когда (в X в.) стали устанавливать становища, получившие на севере название погостов, для сбора «дани и оброков» на территории, находящейся далеко за пределами летописной основной племенной территории словен; «словенское» племя уже в VI–VIII вв., по данным археологии, широко расселилось на севере{137}. Коренная племенная территория «словен» обозначена летописью как территория у Ильменя. Без сомнения, что под словами «около озера Ильменя» летописец разумел западные и юго-западные части Приильменья. И в наше время густо населенными являются западные и южные берега озера, входившие в пределы Шелонской пятины; они распаханы и безлесны примерно на 12–20 км и далее от уреза воды, тогда как на восточном берегу сохранились значительные лесные пространства{138}. На основании писцовых книг можно судить, что места эти были искони густо заселены. Здесь, притом, не было поселений эстонской чуди. Территория, расположенная полукругом к западу от Ильменя, и поныне свободна от поселений эстов{139}. Но уже в VI–IX вв. область распространения словенского племени, судя по топографии сопок, охватывала, согласно авторитетному указанию П. Н. Третьякова, «обширные пространства бассейна озера Ильмень, течение рек Ловати, Волхова и Мсты, районы Валдайской возвышенности и, наконец, верхнее течение Мологи. Отдельные сопки имеются на берегах реки Великой и на Псковском озере»{140}. К середине X в. словенское племя далеко расселилось, захватывая течение pp. Луги и Мсты. Распространение данничества на эту территорию в X в. свидетельствовало, как можно судить, по летописи, об успехах в образовании новгородской территории.