Арсений Насонов - «Русская земля» и образование территории древнерусского государства

• Название: «Русская земля» и образование территории древнерусского государства
• Автор: Арсений Насонов
• Издательство: Издательство Академии Наук СССР
• Жанр: История
• Год: 1951

Настоящее исследование посвящено образованию территории древнерусского государства. Задача автора — проследить, как территория государства росла, проследить на конкретном материале образование территории древнерусских «самостоятельных полугосударств» на широком пространстве восточноевропейской равнины. Дореволюционные исследователи считали, что процесс этот «скрыт от глаз историка». Проблема, по сути дела, поставлена ходом развития советской историографии.

Поскольку эта проблема поднята впервые, возможны промахи и недосмотры. Но общие выводы сделаны на большом проверенном материале. Выводы исследования, произведенного автором на основе марксистско-ленинской методологии, показывают, что проблема изучения образования государственной территории отнюдь не тождественна проблеме изучения этнической территории, колонизации в частности. Заметим, что специальные выводы исследования подтверждают некоторые взгляды автора на историю нашей страны в ранне-феодальную эпоху, которые ему приходилось высказывать в печати ранее.

Хотя работа является историко-географическим исследованием, выводы ее представляют более общий интерес, подтверждая, что территория древнерусского государства образовалась не с появлением в Киеве Олега и Игоря, а в результате длительного внутреннего процесса, начавшегося задолго до этого события и протекавшего в течение столетий после него.

---

С распространением власти новгородцев на Псков отношения между Полоцком и Новгородом должны были еще более осложниться. Дело заключалось не только в псковской территории. К северо-западу от верхней Ловати начиналась обширная территория, простиравшаяся к югу от рек Полисти и Судомы и доходившая до так называемого «Заволочья» (расположенного южнее Бардовского погоста). Эта обширная территория должна была быть теперь, с распространением власти новгородцев на Псков, освоена новгородцами в отношении данничества. Получаем ряд данных, подтверждающих, что территория эта была освоена позже территории по Шелоне и Полисти. Во-первых, территория эта составляла особое целое в податном отношении. Во-вторых, она не подходила к новгородской «середе», к Новгороду, а прилегала к верховьям рек Полисти и Судомы, составляя как бы наращение к полистенской и шелонской территориям. Когда же были учреждены на ней погосты? Дань с Ошевского (Ашевского) и Бардовского погостов, по данным XV в., составляла вместе «дань ржовскую»{185}. На заселенность Бардовского погоста коренным новгородским населением указывает ряд жальников, обнаруженных по р. Шести с предметами XIII–XIV вв.{186} В первой половине XI в. в землю эту наезжали славяно-руссы. Любопытно, что два наиболее выдающихся по богатству клада с монетами найдены: один близ Великих Лук, другой в Ржевской области, в Туровской «трети» Ошевского погоста. Здесь (в б. Новоржевском уезде, в Туровской волости, в д. Демшина) был найден клад, состоящий из 5921 целой монеты и 821 ломаных. Большинство их оказалось англо-саксонскими, германскими и другими европейскими XI в., а остальные — диргемы, битые между 893–1013 г. н. э.{187}. В том же кладе XI в. оказалась еще великолепная серебряная пряжка и серьга с массивной подвеской{188}. С присоединением к составу Новгородской территории Псковской земли обширная Ржевская, или Пусторжевская, волость оказалась как бы охваченной с юго-востока территорией по верховью Ловати, а с юго-запада — территорией по р. Великой. Освоение новгородцами пусторжевской территории было делом неизбежным. Получаем ряд данных, подтверждающих, что установление погостов в Пусторжевской волости относится к ранним временам и что мы вправе относить его ко второй половине XI в. Во-первых, «ржовская дань» как податная единица сложилась очень рано. На ее территории видим наслоения разных податных делений (погост, треть, губа). Древнейшая из них — погост; «ржовская дань» состоит из дани с двух погостов. Затем — трети; деление на трети охватывало оба погоста. Что же касается деления на губы, то мы не имеем указаний, что оно охватывало оба погоста… В дошедшей до нас грамоте это деление охватывает только Ошевский погост{189}. Поэтому вероятно, что в первоначальном виде территория «ржовской дани» не знала деления на губы. Во-вторых, когда устанавливались здесь погосты, земля эта была слабо заселена, о чем свидетельствуют размеры погостов. Пропорциональное отношение между заселенностью края и величиной погостов будет нами показано ниже. Новые податные деления могли появиться отчасти по мере заселения «области».

Конкурентом Новгорода мог быть в этих местах только Полоцк. В 60-х годах возобновляются нападения полоцкого князя на Новгородскую территорию, причем на этот раз — на Псков (1065 г.) и на Новгород (1066–1067 гг.). Место, где был разбит Мстислав Изяславич Новгородский {на Черехе) свидетельствует о том, что Всеслав Полоцкий шел с юго-востока на Псков, т. е. всего вернее через Пусторжевскую волость. Вскоре он напал и на Новгород, разграбил его, сжег и увел в плен население, из-под города было угнано население целого погоста, т. е. района. Опасность со стороны выраставшей Полоцкой «области»-княжения должна была побудить новгородцев укрепить южные пути к Новгороду. Таково, вероятно, происхождение Великих Лук как крепости. Первое известие о «городе» Великие Луки относится к 1167 г., но думаем, что рн возник значительно раньше{190}. Борьба с Полоцком, продолжавшаяся в XII в., общая граница, простиравшаяся от верхнего течения р. Великой до верхнего течения р. Ловати, связывали Великие Луки с Псковом. Общая опасность со стороны полоцкого порубежья определила традиционную связь Великих Лук с Псковом, которую источники позволяют наблюдать со второй половины XII в. Ее укрепила затем общая опасность со стороны Литвы. Чтобы не быть голословным, обратимся к фактам. Нападение Всеслава Полоцкого на Новгород в 1066–1067 гг., когда он увел в плен население целого района, по свидетельству летописей, выдвигалось как основание для похода на Полоцк в 1180 г.{191}. В 1167 г. князья Роман Смоленский и Мстислав Полоцкий осаждали Великие Луки{192}. В 1168 г. лучане, очевидно, принимали участие в походе новгородцев на Полоцк; вместе с новгородцами ходили тогда на Полоцк и псковичи{193}. Близ Великих Лук лежала деревня Полочанова, очевидно, такого же происхождения, как и деревня Латыгорева (?), т. е. возникла она из поселения пленных: на латыголу из Великих Лук (очевидно, через Псковскую землю и, вероятно, в помощь псковичам) ходил в 1200 г. лучский «воевода» Нездила Пехчинич и привел пленных («а жены и дѣти поимаша»){194}. Связи с Псковом установились, конечно не в 1168 г., а в предыдущие времена, что обнаруживается событиями 1167 г. Когда Мстислав Полоцкий и Роман Смоленский осаждали Великие Луки, лучане частью отсиделись в «городе», частью бежали. Они бежали но вниз по Ловати, под защиту Новгорода, а в Псков, хотя Псковская земля была отделена от Великих Лук территорией Ржевской (Пусторжевской) волости{195}.

Итак, во второй половине XI в. начали определяться рубежи Новгородской «области» на юге; предел распространению новгородского владения здесь был положен встречным движением со стороны Полоцка и Смоленска. Новгородская «область» охватывала верхнее течение р. Великой и верховья р. Ловати, а в промежутке, на территории, соединявшей Псковскую землю с великолукской территорией, распространилась новгородская дань и образовалось новое территориальное наращение к шелонско-полистенским землям, составлявшее до конца XV в. особую в податном отношении территорию. Общая опасность со стороны полоцкого порубежья, а затем Литвы объединяла фланги этого рубежа в военном отношении. Недаром в 1211 г. после военных приготовлений и, очевидно, в связи с ними (поставление нового «города») в Великие Луки был назначен Владимир «Плесковский», о котором мы знаем, что в 1213 г. («в то время») псковичи его «изгнали… от себе» (Новг. 1-я л.). Позже, в 1216–1217 гг., мы видим его снова в Пскове, а еще позже, в 1225 г., он развивает деятельность на юге и выступает против Литвы с «новоторжцами»{196}. Быть может, в этот период в новоторжских волостях было введено деление на губы. Оно могло притти из Пскова: в Псковской земле не было погостов в территориальном значении, и их заменяли губы. Кроме Псковской земли и новоторжских волостей следы существования губ мы находим только в Ашевском погосте, во Влицкой трети Пусторжевской волости{197}.

Выше мы говорили, что во второй половине XI в. новгородские владения должны были соприкасаться со смоленскими в районе верхней Ловати (по р. Кунье) и что со временем, до середины XII в., смоленская территория распространилась до оз. Селигера. Судя по тому, что в грамоте Ростислава Смоленского 1151 г. упомянут Хотшин, лежавший при оз. Волго, и Жабачев, расположенный на берегу оз. Селигера, и что в начале XII в., согласно грамоте Мстислава Юрьеву монастырю 1130 г., новгородская дань распространялась на волость Буйце, приходится думать, что новгородские владения пришли в соприкосновение со смоленскими между Ловатью и верховьями Волги{198}.

К востоку от оз. Селигера, верхней Волги и р. Вазузы новгородские владения далеко зашли на юг. Селигерский путь, выходивший на Деманскую дорогу, был захвачен Смоленском{199}. По нему ходили из Новгорода и в Смоленск и в Суздальскую землю{200}. Но смоленская территория не переходила далеко за Волгу и за нижнее течение Вазузы. Междуречье верхней Волги и р. Тверды было во второй половине XI в., вероятно, очень мало заселено, судя по тому, что малозаселенной была даже юго-восточная часть Деревской пятины и что междуречье это оставалось малозаселенным и позже. Некоторое население, вероятно, можно было встретить по течению Волги. Но без сомнения территория на водоразделе между Ламою, Лобью, Шешею и Держею, с одной стороны, и Истрою и Рузою, с другой, и по верхним частям этих рек и их притоков была заселенной с прилегавшими по ней волоками. Отсутствие жальников и наличие курганов типа смоленских кривичей и владимирского типа свидетельствуют о том, что в основной массе своей ее население не было пришлым из Новгородского края{201}. И тем не менее очень рано, в XI или в начале XII в. здесь стала складываться новгородская «власть», охватившая впоследствии названную территорию.