Стефан Гейм - «Крестоносцы» войны

• Название: «Крестоносцы» войны
• Автор: Стефан Гейм
• Издательство: Вече
• Жанр: О войне
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9533-3326-9, 978-5-9533-3327-6

Высадившись в Нормандии весной 1944 года, американцы — лейтенант Иетс, сержант Бинг, капитан Трой, рядовой Толачьян и военная журналистка Карен — искренне верят в «крестовый поход» американской демократии против фашизма. Однако им предстоят не только полные опасностей и непредвиденных ситуаций военные будни, но и поиски ответа на непростой вопрос: кто они — воины-освободители или простые наемники, прикрывающие махинации и тщеславные амбиции своих командиров.

Стефан Гейм (1913—2001) — немецкий писатель, автор нескольких десятков романов как на английском, так и на немецком языке, во время Второй мировой войны в чине офицера американской армии участвовал в высадке союзных войск в Нормандии.

---

Заявление было пространное. В нем излагались все подробности дела, названа была дата, начиная с которой доходы от приватного налога, взимаемого со всех кремменских предприятий, крупных и мелких, делились между Люмисом и Уиллоуби; приводились основания такого дележа, описывалась система отчислений, все решительно.

Девитт читал ровным, монотонным голосом. Он не испытывал никакого злорадства, никакого удовольствия от того, что свалил, наконец, Уиллоуби. Он чувствовал себя старым, усталым, потерявшим вкус ко всему.

Уиллоуби слушал, словно окаменев. Вдруг он пошатнулся и схватился за стул, чтобы не упасть. «Только не падай! — подумал он. — Стой, держись, будь тверд». Окружающие предметы показались ему маленькими и необыкновенно четкими, как будто он глядел на них в бинокль с обратного конца. Но вот его сознание отметило лицо генерала, такое багрово-красное, что на нем неестественно синими казались выкатившиеся глаза. Сознание Уиллоуби вновь приобрело остроту. «Фарриш будет кричать, бесноваться — ну а дальше что? Особенно разойтись он не может; чем большую огласку приобретет это дело, тем глупее будет выглядеть он сам. И у меня остаются ринтеленовские акции».

Монотонное чтение Девитта оборвалось. Уиллоуби услышал голос Фарриша:

— Да, понимаю. Да, да. — Жалкое зрелище. У великого мужа не находилось слов, даже кричать, и грозить он не мог.

Но тут Фарриш все-таки закричал. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы набрать воздуху в легкие.

— Вон! Вон отсюда! Вон из Креммена!

— Да, сэр.

Запас воздуха в легких кончился. Голос генерала стал тоненьким и визгливым:

— Я мог бы предать вас военно-полевому суду. Но не хочу марать руки о такое дело. К черту! Вам не место в экспедиционной армии, вам не место в армии вообще! Подполковник Уиллоуби, приказываю вам немедленно отправляться в район базы!

— Да, сэр.

«Путь в Гавр лежит через Париж», — торопливо соображал Уиллоуби. В Париже князь Березкин. Можно будет вручить князю ринтеленовские акции. Это деловая операция, вполне чистая и законная, и никто не может к ней придраться. Они думают, что победили — Иетс, Девитт, все это непорочное рыцарство. Ошибаются. Они но могут победить. Они никогда не победят. Он всегда даст им очко вперед, и на войне, и в мирной жизни. Да, сэр.

— Вон! — прохрипел Фарриш. Уиллоуби молодцевато откозырял.

У ворот казармы кремменских драгун он остановил попутный грузовик с провиантом.

— Курите? — Он любезно протянул водителю вскрытую пачку.

— Да, сэр. Благодарю вас, сэр, — отвечал водитель.

11

— Петтингер, — говорил Иетс Трою, — Эрих Петтингер, подполковник эсэсовских войск, приятель князя Березкина, тот самый человек, который отдал приказ о расстреле ваших солдат в Арденнах, который готовил жителям Энсдорфа смерть от удушья в старой шахте, — и вдруг Лемлейн назвал мне именно это имя. И так просто назвал… Даже смешно. Мне, впрочем, не было смешно. У меня так и оборвалось сердце.

Иетс пришел к Трою в его кабинет в кремменском полицейпрезидиуме прямо с допроса только что арестованного Лемлейна. На лице Иетса еще были видны следы волнения, которое он испытал, когда последняя недостающая часть головоломки легла на место; его красивые полные губы то и дело подергивались, глаза блестели, складки на лбу не разглаживались.

— Как вам удалось заставить Лемлейна говорить? — спросил Трой. — Ведь он, наверно, знал, чем это ему грозит.

Иетс посмотрел на свои руки и потер большим пальцем то место, где были бородавки.

— Очевидно, уменье обломать человека — тоже специальность, которой можно овладеть. Я был уверен, что, когда я скажу ему, что с Уиллоуби кончено, он сдастся. «А если комендант снят, бургомистра тоже снимут?» — спросил он меня. Тогда я сказал ему, что сам генерал Фарриш отдал приказ об его аресте. И сразу передо мной оказался обыкновенный трус, лишенный всякой поддержки.

— Но Петтингер, Петтингер… — Трой затянул пряжку портупеи. Брови его сошлись на переносице. Ему вспомнился рядовой Шийл, как он цеплялся за него, выбравшись из груды трупов.

Иетсом вдруг овладела глубокая усталость, словно иссяк запас его внутренних сил.

— Благодаря показаниям Люмиса и вдовы Ринтелен мы шаг за шагом восстановили все, что делал Лемлейн в эту ночь. Я совершенно точно сказал ему, когда он спрятал Петтингера, — и тогда он мне сказал, где он его спрятал. А раз уж я узнал про бомбоубежище с двумя выходами, скрывать имя Петтингера больше не имело смысла. Лемлейн попался потому, что не представлял себе, как мы, в сущности, мало знаем. Вот и все.

— Не пойму я вас, Иетс. — Трой внимательно посмотрел на Иетса. — Для меня это, может быть, самый большой день за всю войну. Как-то, еще в Арденнах, вы обещали, что поможете мне разыскать мерзавца, который расстрелял моих солдат, — и вот теперь вы это сделали, хотя прошло много времени и мы оба положили немало трудов. Так неужели вас это не трогает?

— Мы его еще не поймали, — уклончиво ответил Иетс.

— Поймаем! — Трой решительно поднялся. — В жизни не был ни в чем так уверен. Это логика вещей. Должна же война привести к чему-то…

Иетс в ответ улыбнулся бледной, усталой улыбкой:

— Когда эта серая личность вдруг произнесла «Петтингер», — я на мгновение подумал: вот оно. Но поймите, Трой, что значит один человек, даже два, если присчитать сюда и Уиллоуби? Это еще только начало. Когда я сел на пароход и мы поплыли по Гудзону и дальше, через океан, я не думал, что ввязываюсь в дело, которому нет конца…

Трой с минуту молчал, задумавшись. Потом встряхнулся и сказал:

— Ладно, пока что пойдем ловить мерзавца!

— А вы не хотите позвонить Карен и позвать ее с нами?

Трой понял мысль Иетса. Эта операция должна была полностью реабилитировать его, Троя. Но он отказался, тревожась за нее. Кто его знает, как там все обернется.

Они взяли с собой десятка полтора людей — достаточно, чтобы блокировать оба выхода ринтеленовского бомбоубежища. Злосчастного Лемлейна тоже прихватили, и он в своей благопристойной, хоть и взмокшей от пота серой тройке выглядел крайне нелепо среди вооруженных и защищенных стальными касками солдат.

Они въехали в главные ворота заводов Ринтелен и попали на дорогу, проложенную в хаосе обломков бетона и стали. Они увидели группы рабочих, занятых расчисткой территории, — Лемлейн всерьез принялся за восстановление ринтеленовской империи. Справа от этой дороги возвышалось некогда здание конторы; сейчас от него остался только остов — три стены, четвертая почти совсем обрушилась.

Тут же, за углом, был вход в убежище, едва заметный среди развалин, — дыра величиной в половину человеческого роста.

Руководство взял на себя Трой.

— Оставайтесь здесь с пятью солдатами, — сказал он Иетсу. — А я возьму остальных и пойду прикрывать второй выход.

Солдаты стали спрыгивать с привезшего их грузовика.

— Имейте в виду, что, может быть, придется стрелять, — сказал им Трой. — Тот молодчик вооружен, а я не желаю терять ни одного человека, — и он ушел, уводя с собой половину маленького отряда. Иетс смотрел, как головы Троя и его солдат мелькали среди освещенных солнцем развалин, то появляясь, то вновь исчезая, и наконец окончательно скрылись из виду. Иетс подавил вздох. Это не было сожаление. Он сознательно уступил Трою свои права на Петтингера.

Немного спустя Трой вернулся один.

— Нашли второй ход, — сказал он. — Все в порядке.

Иетс позвал Лемлейна, который оставался на грузовике под охраной шофера.

— Ступайте туда, — сказал он. — Скажите Петтингеру, что игра проиграна. Пусть выйдет наверх, спокойно, бросив оружие. Мы предпочитаем окончить это дело без кровопролития. Но если он вздумает стрелять, его убьют на месте. Так и передайте.

Лемлейн замотал головой. Он не в силах говорить. Он не в силах двигаться. Иетс ведь видит сам. Зачем требовать невозможного?

— Герр Лемлейн, — сказал Иетс, — никого из своих людей мы туда посылать не будем. Вы не рассчитывайте на это. Вы его туда посадили, вы его оттуда и выведите.

Лемлейн смотрел на Иетса рассеянным, блуждающим взглядом. Он узнавал ту грозную настойчивость, которая сломила его во время допроса. О, он долго держался. На каждый вопрос у него готов был ответ, неопровержимо доказывающий, что виноват не он, а кто-то другой. И только Петтингер подвел. Тут уж ни на кого вину переложить нельзя было. И ему пришлось сознаться, выдать все, выдать себя самого.

Он услышал ровный голос Троя:

— Поторапливайтесь, Лемлейн. Иначе я должен буду заставить вас поторопиться, а мне этого не хотелось бы.

Хорошо, хорошо, он идет. Медленными, нетвердыми шагами Лемлейн направился к зияющей черной дыре и исчез в ней.

Остальные ждали. Припекало солнце. Фигуры солдат с винтовками наперевес, обращенными ко входу в убежище, казалось, подрагивали в сухом, пыльном, сверкающем воздухе. От земли исходил слабый гнилостный запах тления.