Ной Чарни - Двойная рокировка

• Название: Двойная рокировка
• Автор: Ной Чарни
• Издательство: АСТ, АСТ Москва
• Жанр: Триллер
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-053727-3, 978-5-403-00889-1

Три сенсационных преступления в мире искусства, потрясших o Европу, произошли одновременно…

Из римской церкви исчез шедевр Караваджо.

В Париже похищена легендарная картина Малевича.

В Лондоне воры наведались в Национальный музей современного искусства. Их трофей — еще одно полотно Малевича.

Есть ли связь между этими ограблениями?

Поначалу все уверены в обратном.

Дело о римском похищении ведет следователь страховой компании.

Парижской кражей занимается опытный полицейский инспектор.

Лондонской — не менее известный инспектор Скотланд-Ярда.

Но постепенно три расследования объединяются в одно трудное, смертельно опасное дело — дело о сложной, многоходовой преступной комбинации, цель которой пока остается неясной…

---

Ловко сняв крышку, тот явил их глазам блюдо, на котором лежала почти черная курица, обложенная ломтиками трюфелей. Вонзив нож ей в грудь («Как раз между ключицами», — подумал Габриэль), он вырезал несколько кусков нежного мяса и уложил их на большую белую тарелку.

— Думаю, это какая-то комбинация логики и предвидения. Нужно предусмотреть любой возможный ход противника и принять адекватные меры. Шахматы не дают мозгам застояться. Ммм, и не забудь оставить место для сладкого пудинга.

Официант закончил нарезать курицу и, поставив перед Даниэлой и Габриэлем полные тарелки, скромно удалился, оставив их наслаждаться едой.

— Чтобы составить план действий, будь то шахматы или что-то другое, мне всегда требуется подробная проработка с чертежами и цветными стрелками, так что не преувеличивай мои возможности. Только гений может держать все это в голове.

Даниэла с улыбкой кивнула:

— Что касается мести…

— Да? — заинтересовался Габриэль, вонзая вилку в очередной кусок курицы.

— Я предпочитаю библейский подход, — заявила Даниэла, отправляя в рот трюфель.

Габриэль с улыбкой посмотрел на нее.

— На тебя это похоже.

— Око за око, зуб за зуб. Это свойство человеческой натуры, или, возможно, человеческая натура сформировалась таким образом под влиянием авторитетных источников. Ведь уже в Законах царя Хаммурапи и…

— …в Евангелии от Матфея, глава пятая, стих тридцать восьмой.

— Как ты запоминаешь все это?

— Очень легко. Я же говорил тебе, что самое важное само застревает у меня в мозгу. Но вот твой день рождения…

— И что ты думаешь по этому поводу?

— Что я думаю? Мне кажется, люди запрограммированы на определенное поведение. Чтобы понять линию поведения индивидуума, достаточно наблюдательности и знания культуры и общественного устройства социума, в котором он обитает.

Мы рождаемся с животными инстинктами, видоизменяющимися под действием окружающей среды. В этом весь секрет. Собрав информацию о ком-то посредством наблюдений и изучения и определив, как жизненные условия и собственный опыт повлияли на данную личность, вы можете предугадать ее действия и реакции.

— Ты так просто раскрываешь свой секрет?

— Я уже много лет читаю лекции на эту тему, но, похоже, это никому не нужно. «Как вычислить воров, занимающихся кражей произведений искусства, и их заказчиков». Так я зарабатываю на хлеб насущный, — подытожил Габриэль, эффектно насадив на вилку кусок курицы. — Но пока еще рано радоваться. Смеется тот, кто смеется последним. Я насмотрелся достаточно фильмов. Не считай, что твоя месть… ну, ты понимаешь, о чем я.

Проглотив очередной кусок, Габриэль от избытка чувств заговорил по-английски.

— Просто офигенная курица, черт бы ее побрал!

— Мы переходим на английский? Отлично. Мне нужна практика, — улыбнулась Даниэла. По-английски она говорила с сильным акцентом. — Мне нравится, когда ты чертыхаешься. Это как-то очень по-мужски.

— Извини, — ответил он с полным ртом. — Люблю крепкое словцо.

— Вообще-то тебе надо быть чуточку проще. Нельзя же все время умствовать, — заявила Даниэла, потягивая шампанское. — И еще я не могу понять твоего пристрастия к цитатам. Выглядит довольно театрально и сбивает людей с толку…

— Для этого я ими и пользуюсь. Я знаю, как вести игру. Напуская тумана, отвожу подозрения от невиновного.

Даниэла на минуту задумалась.

— Неплохо придумано. Но не такой уж ты невинный.

— Да я просто святой.

— Только не в моей постели, — улыбнулась Даниэла. — Я рада, что ты не религиозный… как это называется?

— …фанатик?

— Фанатик. Мой словарь расширяется. Фанатик… Всегда думай на один ход вперед.

— Или на несколько, если это возможно.

— Значит, поэтому ты так любишь свою работу? Ты как бы играешь с преступником в шахматы?

— Немного прямолинейно, но по сути верно. Продолжая в том же духе, можно сказать, что я делаю это, чтобы утешить своих родителей, которых так огорчил в дни ветреной юности.

— Уверена, что они с радостью наблюдают за тобой, сидя где-нибудь на облаке. Самая сладкая месть — это отмщение.

Коффин захохотал.

— Что с тобой, Габриэль?

— Извини. Твой английский приводит меня в восторг. Я часто забываю, что ты… Просто так не говорят.

— Почему?

— Звучит очень забавно. Месть и отмщение — это одно и то же.

— Ты просто морочишь мне голову.

— Возможно. У меня есть для тебя афоризм получше. «Истинная месть — это то, что наносит неизлечимые раны».

— Еще одно библейское изречение?

— Нет, мое собственное.

— Ты меня потрясаешь, — сказала Даниэла, чокаясь с Габриэлем. — Просто офигенная курица, черт бы ее побрал.

— Видите ли, мистер Грейсон, нам не удалось найти взаимосвязь между купленной вами картиной и недавно найденным «Благовещением» Караваджо. Но мы установили, что картина, которую вы приобрели, а именно «Супрематическая композиция» неизвестного автора, лот номер тридцать четыре, является подделкой. Вы, конечно, будете потрясены этим обстоятельством, тем более получив подобные сведения из Скотленд-Ярда. Но уверяю, что вы вне всяких подозрений. Мы просто хотели поставить вас в известность в той степени, в какой это возможно. Под купленной вами картиной оказалась подделка под Караваджо. Да, совершенно верно. Кто-то, предположительно вор, снял с помощью химикатов верхний слой с поддельной супрематической композиции, под которым оказался тоже поддельный Караваджо. Нет, мы пока не можем сказать, с какой целью это было сделано и почему картину потом выбросили. Вероятно, под верхним слоем оказалось не то, что там надеялись найти. Боюсь, не смогу этого сказать. Но холст тот самый, с этикеткой «Кристи» и номером лота на обратной стороне. И потом, на Караваджо еще видны следы вашего супрематиста.

Это весьма запутанная история, но, уверяю вас, мы делаем все возможное. Да-да, конечно. Видите ли, я расследовал совсем другое преступление, о котором меня просили не говорить. Но мне пришлось заняться Караваджо, поскольку в процессе расследования я совершенно случайно обнаружил его картину. Это долгая история. Короче говоря, мы будем рады, если вы… да. Дело в том, мистер Грейсон, что на этого фальшивого Караваджо никто не претендует. Так что формально картина является вашей собственностью и должна быть возвращена вам. Я консультировался со специалистами «Кристи». Вы приобрели картину на совершенно законных основаниях, хотя теперь она выглядит несколько иначе. Люди из «Кристи» мне все доходчиво объяснили, поскольку у меня в голове опилки и длинные слова меня только огорчают. Да, вы правы, это из Винни-Пуха. Это все равно что купить красную машину, которая вдруг посинеет. Да, это очень забавно… Не знаю, когда именно… Я не имею права говорить об этом до окончания следствия. Хотя пострадавшая сторона считает дело закрытым. Да, я имею в виду церковь, откуда был похищен Караваджо. Боюсь, мне придется смириться с этим счастливым финалом нераскрытого преступления, хотя такая заноза и раздражает. Тем не менее мне грех жаловаться. Как, впрочем, и вам. Вы получите картину в самое ближайшее время. Благодарю за понимание. Всего наилучшего.

Уикенден повесил трубку и посмотрел на свою правую руку, где застрял крошечный кусочек грифеля от карандаша, которым Фрэнк Шайб ткнул его в первом классе. Он так и остался под кожей. Гарри использовал его как фокусную точку, когда ему требовалось сосредоточиться.

На все ли вопросы он нашел ответы? Объясняя что-то другим, мы подстегиваем свое мышление, вымывая золотые крупицы из песка. Вероятно, это воры счистили с полотна жуткую супрематическую композицию. Но обнаруженное не привело их в восторг и они избавились от картины. А что, интересно, надеялись там найти?

Зазвонил телефон. Оторвавшись от своей карандашной раны, Гарри поднял трубку.

— Алло. О Господи, Ирма, ты меня отвлекла от мыслей. Что? Ну не знаю… Сколько? Ну ладно.

Гарри нащупал у себя в кармане пластиковую баночку, в которой перекатывались таблетки, и быстро вынул руку.

— Пинту обезжиренного молока и хлеб из цельных зерен… Но, Ирма, ты же не любишь солод… Вообще-то я сейчас занят. Чуть попозже… Часов в семь. Я тебя тоже.

Уикенден положил трубку. Так на чем он остановился? Ах да. Кто же тогда звонил ему? Ведь не вор же? Какой вору смысл наводить на картину полицию и давать ей лишний шанс на его поимку? Ни на холсте, ни на самой картине отпечатков пальцев не обнаружено. Если только это не отвлекающий маневр. Но зачем затевать подобную возню, после того как подлинного Караваджо уже нашли и возвратили на место? Тем более что об этом раструбили все газеты. Звонивший наверняка знал, что картину возвратят владельцу, этому Грейсону. Что все это значит?