Стивен Хантер - Снайпер

• Название: Снайпер
• Автор: Стивен Хантер
• Жанр: Боевик

Ветеран вьетнамской войны, снайпер высочайшего класса Боб Ли Суэггер, сам того не подозревая, оказывается втянутым в подготовленную суперсекретной организацией операцию, якобы связанную с покушением на президента Соединенных Штатов.

---

– Подробности впечатляют, – продолжал Добблер. – Он убил восемьдесят семь человек. То есть все восемьдесят семь человек были выслежены и убиты самым зверским способом. Думаю, вы согласитесь, что это впечатляет.

Возникла пауза.

– Я за утро убивал по восемьдесят семь человек, – сказал Джек.

Джек был в роте “А”, когда ему довелось пережить долгую осаду на южных высотах; особенно туго им пришлось, когда эти желтые твари пошли в атаку, своими многочисленными телами, словно волнами, вновь и вновь обрушиваясь на них.

– Да, ты их скосил всех за один раз. Из “М-60”, – подтвердил Шрек. – Я там тоже был. Давай дальше, Добблер.

Добблер дрожал, и Джек это видел. Он все еще вздрагивал, когда полковник порой обращался непосредственно к нему. Джек уже почти смеялся. Он знал, что вызывает у психиатра страх, а ему вообще нравилось наблюдать, как другие люди испытывают это чувство.

Преодолевая себя, Добблер продолжил:

– Это не кто иной, как командер-сержант Боб Ли Суэггер – Корпус морской пехоты США, в отставке, родом из Блу-Ай, штат Арканзас. Его называли Боб Снайпер. Он был вторым снайпером в Корпусе морской пехоты США во Вьетнаме по количеству убитых. Джентльмены, я представляю вам величайшего американского снайпера.

Боб любил волшебство и очарование этих животных. Когда он охотился за людьми, никакого волшебства и очарования не было и в помине. Люди трусили, – кричали и выдавали себя со всеми потрохами еще за несколько миль до того, как попадали в смертельную зону.

А олени, особенно старые уошитские самцы старше пяти лет, появлялись как привидения, выплывая из покрытой кустарником неизвестности, подобно сверхъестественным пришельцам с других планет. Боб знал, что по-своему они действительно были сверхъестественными существами: они необычайно тонко чувствовали окружающий их мир, и все их чувства были всегда сконцентрированы на предстоящих двух минутах жизни. В этом была их тайна. Они не думали о прошедших двух минутах, которые переставали для них существовать в тот момент, когда истекала их последняя секунда. Они думали только о двух минутах, о тех двух минутах, в течение которых они жили. Никаких мыслей о прошлом, никаких мыслей о будущем. Только о настоящем.

И когда Тим выплыл из-за тонких арканзасских сосен, как бы материализовавшись из воображения и памяти Боба, тот, еще раз поразившись его красоте, не удивился.

Из сложных ситуаций прежних лет он вынес урок: удивляться опасно. В момент неожиданной встречи вы можете неуклюже дернуться и сразу же потеряете преимущество. Поэтому Боб никак не отреагировал, когда увидел Тима.

Он сидел с подветренной стороны, поэтому чуткие ноздри Тима не должны были уловить никакого запаха, к тому же Боб на всякий случай вымылся вчера непахнущим мылом, просушил на ветру одежду и прополоскал рот перекисью водорода – чтобы в воздухе не витал острый запах зубной пасты.

Животное дернуло головой и, повернувшись, безошибочно уставилось на Боба.

“Ты не можешь меня видеть, – думал Боб. – Я же знаю все твои повадки. Ты можешь заметить только движение. Ты слишком умный парень, поэтому, уловив чье-то резкое движение, ты сразу же спасаешься бегством и скрываешься в чаще. Но сейчас ничего подобного не произойдет. Я сижу себе тут, а ты смотришь прямо на меня и ни черта не видишь”.

После того как олень будто осмотрел Боба с ног до головы, Суэггер почувствовал, что взгляд животного скользнул в сторону. Это мгновение он любил больше всего: именно в эти недолговечные, хрупкие секунды благодаря винтовке между оленем и человеком возникает мимолетная и призрачная связь. Она длится какое-то мгновение, но Боб был уверен, что если не подведет олень, если не подведет ветер, если не подведут его нервы и не подведет удача, то скоро Тим окажется в перекрестье его прицела. Он поднял винтовку.

Это был “Ремингтон 700” с автоматическим затвором, приобретенный группой подготовки стрелков Корпуса морской пехоты США и с любовью преподнесенный ему как подарок, когда он по инвалидности увольнялся из Корпуса в 1975 году. У ремингтона был тяжелый ствол старого образца, который почти полностью гасил отдачу при стрельбе. Однако Боб уже тогда заменил “родной” ствол стволом из нержавеющей стали от мартовской винтовки, а потом еще покрыл его сверху тефлоном. Так что в целом оружие представляло из себя ужасное зрелище. Ствол и затвор крепились к алюминиевым частям винтовки с кевларовым прикладом, в патроннике которой уже спокойно лежал один из тех патронов, что Боб набивал вручную.

Он поднял винтовку плавным, отработанным за многие годы движением. Если бы он находился в более благоприятных условиях, то, может быть, устроился бы и поудобней, выбрав максимально твердую позицию для стрельбы из положения лежа, но он знал, что ему придется провести здесь слишком много времени, и поэтому боялся, что если будет лежать на холодной земле, то совсем окоченеет. Уперев винтовку в плечо, он поставил локти на колени и, наклонив плечи вперед, держал весившую десять фунтов винтовку так, чтобы мышцы практически не напрягались и чтобы ни каприз уставших мускулов, ни стук сердца, ни колебания пульса в последний момент не помешали бы ему выстрелить.

Боб внимательно смотрел в прицел “Леопольд” десятикратного увеличения. Через мощные линзы, улавливающие почти все, он следил за головой и спиной Тима, которые в прицеле были в десять раз больше оригинала. Большим пальцем Боб опустил предохранитель и поставил его в положение ведения огня. “Я дождался тебя, черт ты этакий, – подумал он, – и теперь с Божьей помощью обязательно я заполучу твою задницу”. Казалось, что сердце совсем перестало биться.

Отключившись практически от всего, он пытался погрузиться в тот источник внутреннего спокойствия, где единственным, что имело значение, было это маленькое пятнышко на кончике его указательного пальца, лежащего на спусковом крючке. “О’кей подумал Боб, произведя небольшую коррекцию и установив прицел на спине Тима, ближе к позвоночнику, в то время как тот не спеша облизывал обледенелые веточки дерева. – О’кей, теперь ты у меня в руках”.

Все четыре лица на экране исчезли, и затем неожиданно появилось молодое лицо Боба.

– Здесь ему двадцать шесть, он третий раз во Вьетнаме, – сказал доктор Добблер. – Десятое июня 1972 года. К этому моменту уже официально зарегистрировано сорок человек, которых он уничтожил с помощью снайперской винтовки, хотя, по неофициальным данным, это количество намного больше.

С экрана глядело грубоватое молодое лицо, худое и угрюмое. У него был узкий разрез глаз, гладкая кожа, линия рта напоминала тонкую ниточку. Во всем его облике было что-то, что выдавало в нем уроженца южных штатов. Его взгляд был суровым, как у человека, знающего свое дело и не имеющего даже намека на чувство юмора. Казалось, что он не терпит неудачников и отстающих и готов драться с любым, кто его заденет. Тропическая шляпа была сдвинута на затылок, приоткрывая соломенного цвета ежик. На нем была помятая форма с тисненными на кармане земным шаром и якорем. В руках он гордо держал черную винтовку с длинным стволом и вытянутым телескопическим прицелом. Он держал ее поперек, положив на изгиб своей левой руки, сжимая правой цевье приклада ближе к предохранителю. Добблер смотрел на парня на экране. Перед ним было такое же невыразительное лицо, как у всех бедных белокожих крутых парней из южных штатов, тела которых, как правило, представляют из себя настоящие шедевры татуировок: этакие убийцы, рожденные для того, чтобы сеять смерть, настоящие профессионалы, всегда готовые напасть на кого-то, проводящие все свое время на войне так же легко, как и в отпуске. Первый шок, который испытывал там всякий нормальный человек, был от того, что в таких зверских, ужасных условиях некоторые умудрялись не только выживать, но еще и благоденствовать.

Доктор продолжил:

– Заметьте, пожалуйста, что к нему не следует обращаться: Роберт Ли Суэггер. Отец называл его Бобом Ли, поэтому он приходит в неописуемую ярость, когда его называют Робертом. Очень любит, чтобы его звали просто Бобом, а не Бобом Ли. Необычайно гордится своим отцом, хотя едва его помнит. Орл Суэггер был награжден орденом Почета конгресса США за службу на “Айво-Джима” во второй мировой войне, потом служил полицейским в Арканзасе и был убит при исполнении служебных обязанностей в 1955 году, когда Бобу исполнилось всего девять лет. Его жена переехала из Литл-Рока в графство Полк на севере Арканзаса, где неподалеку от Блу-Ай у них была семейная ферма. Там они и влачили свое жалкое существование – Боб, его мать и бабушка.

Боб во многом дитя этой сложной Второй поправки к Конституции, и мне кажется, что его судьба полностью совпадает с судьбами двух других величайших стрелков Америки – Альвина Йорка и Ауди Мерфи. Рано оставшись без отца, он рос в приграничном штате на заброшенной ферме. Охотиться было не просто интересно и естественно, но и необходимо, дабы добывать пропитание. Он быстро стал профессиональным охотником, имея всего лишь однозарядную винтовку 22-го калибра, затем, в юные годы, он приобрел настоящую охотничью винтовку с рычажным механизмом затвора, а потом – винчестер 30-го калибра. С того момента, когда отец впервые разрешил ему выстрелить из винтовки, было видно, что он необычайно одаренный стрелок.