Стивен Хантер - Невидимый свет

• Название: Невидимый свет
• Автор: Стивен Хантер
• Жанр: Боевик

Ночь принадлежит тем, кто способен видеть сквозь тьму. Видеть для того, чтобы убивать. Эхо давнего убийства болью отзывается в душе Боба Ли Суэггера, знаменитого в прошлом снайпера. Он вынужден вновь встать на тропу войны, чтобы отомстить убийцам своего отца.

---

— Никто из-за меня не попадает в похоронный мешок незаслуженно. Это дело прошлое. И касается моего отца.

— А мой принимал в нем участие?

— Я просил его оформить для меня кое-какие документы. Только и всего.

— Вот как?

— Я тут с юным другом. Он хочет написать книгу о моем отце и обратился ко мне за помощью. А Эрла Суэггера уже почти никто не помнит. Только твой отец и старая миссис Конни. Отец твой вот умер, а скоро и ее черед. Я подумал, что это стоящая идея. Во всяком случае, лучше пусть пишут о нем, чем обо мне.

— Понятно. Но имей в виду, народ тобой интересуется. Хоть и ходишь ты один, мой друг, а тень отбрасываешь длинную. Ладно, пойдем со мной. У меня кое-что есть для тебя.

Они двинулись сквозь толпу. Боб шел словно через обрывки своего прошлого. Вон Сара Винсент, старшая дочь Сэма. Она дважды выходила замуж, дважды разводилась и сейчас работает в городском бюро путешествий — преуспевающая и одинокая дама. Она единственная из всех детей Винсентов не обладала магнетизмом Сэма, хотя когда-то была по уши влюблена в Боба, да и сейчас вот бросила на него смущенный пылающий взгляд. Собственно, только она одна и не постеснялась встретиться с ним взглядом. Все остальные в замешательстве отводили глаза.

«Я убивал людей. Я — снайпер. Изгой».

Именно гнетущее чувство собственной отверженности порой толкает убийцу на новые убийства. Три года назад, в результате скандального судебного разбирательства, его земляки узнали, что Боб Ли Суэггер не просто спившийся ветеран морской пехоты, живущий в одиночестве на своей горе, а снайпер, палач, охотник за людьми, на совести которого восемьдесят семь загубленных жизней. В Аризоне это никого не ужасало, потому что другим его там и не знали. А на родине получившие огласку сведения из его биографии вызвали эффект разорвавшейся бомбы. Все вспоминали, каким он был в прошлом, и задавались вопросом: почему именно он? Почему он не такой, как все? Что известно снайперу и не известно всем остальным? Что им движет, когда он посылает кому-то в голову кусок свинца, вышибающий мозги? Что при этом испытывает?

Боб заметил в толпе женщину, некогда звавшуюся Барб Семплер. Он как-то раз, когда учился в старших классах, пригласил ее на свидание, но она потом сочла, что он слишком неотесанный, деревенщина. Кажется, отец у нее адвокат? С тех пор она сильно располнела, — наверно, фунтов сорок набрала; некогда красивое лицо расплылось как блин. А вон тот парень, ныне толстый, лысый, в элегантном костюме, однажды в детстве исподтишка звезданул его на футбольном поле и издевательски хохотал до тех пор, пока Боб не набросился на него с кулаками; тренер едва оттащил его от обидчика. Потом они оба выросли: тот избрал своей профессией страхование, Боб — убийство. Странно, не правда ли? А та женщина, — кажется, ее зовут Синди... э... как?.. Тилфорд. Точно. Однажды вечером в 61-м он тискал ее на заднем сиденье машины, Тогда это казалось ему райским наслаждением. Давно это было. Теперь она утратила пышные формы, стала худой и костлявой. Сказались развод, занятия аэробикой. Женщина улыбнулась, испугав его. Боб затосковал по жене. Как же ему хочется вновь ощутить себя полноценным человеком: мужем, отцом, владельцем конюшни. Джулия, ИКН4, лошади. Ему так плохо без них и еще тягостней от отсутствия того, что они олицетворяют, — жизнь обычного человека, а не снайпера. Толпа расступалась, шарахалась от него, как от прокаженного.

«Я — снайпер. Мой удел — одиночество».

Едва они дошли до лестницы, толпа словно по мановению волшебной палочки вновь сомкнулась. Они спустились вниз, где находился кабинет Сэма. Джон сразу же направился к стенному шкафу, открыл его и взял что-то с полки.

— Мне пришлось убираться в кабинете отца, — сказал он. — Вот, держи. Думаю, это твое. В сейфе нашел, под замком.

Он протянул Бобу картонную коробку. В ней лежали старый блокнот его отца, запятнанный кровью, и старая книжка штрафных квитанций.

— И еще вот это. — Джон вручил ему пожелтевший листок линованной бумаги. — Отец набросал тут кое-какие заметки. Похоже, он расследовал какое-то дело. Может, тебе будет от этого какая польза.

Расс беседовал с очень милой девушкой, которая, казалось, знает о нем все. По крайней мере, она проявляла живейший интерес к его персоне. До него постепенно начинало доходить, что в этом странном мире его воспринимают как некую знаменитость, потому что в представлении этих людей он был закадычным другом прославленного, загадочного, опасного — и, конечно, сексуального — Боба Ли Суэггера. Такое ощущение, думал Расс, будто он из окружения Мика Джаггера.

— Значит, ты учился в Принстоне, — верещала девушка. — А почему бросил?

— Понимаешь, мои родители разошлись. А я знал, что маме будет тяжело, и потому не захотел оставаться вдали от нее, за тысячу двести миль. Последний год жил в Оклахома-Сити, работал в «Дейли Оклахомен». И к тому же Восток мне не очень нравится. Я всю жизнь пытался выбраться из Оклахомы, потому что считал, что слишком хорош для Оклахомы. Мне удалось пробраться в Лигу плюща[28], но, оказалось, народ там какой-то мелкий. Сущие фанатики и расисты. Они смотрят на мир через искажающую призму. Все, кто вне их круга, неотесанные нацисты; любой, у кого есть оружие или кто входит в НСА или голосует за республиканцев, по их мнению, в лучшем случае непутевый невежда, в худшем — двуногое животное. Я просто не мог мириться с таким отношением. Они ни черта не знают. В результате я устроился в «Оклахомен», проработал там год и за это время понял, что я... никуда не вписываюсь.

— Да будет тебе. Уверена, ты обязательно найдешь свое место в жизни. Ты потрясающе умный парень.

— Был умный. В Оклахоме я так проявил себя. А потом уехал в Нью-Джерси и превратился в обычное дерьмо без гроша в кармане.

Девушка улыбнулась.

— А ты же вроде писатель?

— Непубликуемый. Но блестящий.

— Так ты пишешь книгу о Бобе Гвоздильщике?

— Нет. Секреты Боба засели в нем так глубоко, что пытаться извлечь их бесполезно. Он всю свою жизнь стремился доказать, что достоин собственного отца. И доказал — в отличие от всех нас. Сам он так не считает, а я это заявляю с уверенностью. Как бы там ни было, книгу я хочу писать о его отце — об отважном Эрле Суэггере, награжденном Почетной медалью Конгресса за героизм, проявленный в сражении на Иводзиме, а погибшем в итоге в перестрелке с белой швалью. Я думаю посвятить повествование последнему дню его жизни, в котором нашел отражение целый комплекс патологических аномалий американской жизни.

— Интересная задумка. Мне нравится идея символического эпизода: познание макромира через воспроизведение и анализ микромира.

— Ну и ну, — воскликнул Расс. — Да ты, должно быть, филолог.

— Учусь на третьем курсе в Вандербилте.

— Хороший университет.

— Спасибо. Сейчас пишу курсовую по Рэймонду Карр... — Фамилии Расс не уловил.

Рэймонд? Писатель? Начинается с "К", в середине или в конце "Р"? Расс запаниковал. Может, «Карвер»? Он сроду не читал никакого Карвера. А может, все-таки Чандлер? Это уже лучше. Чандлера он тоже не читал, но представление о его творчестве имеет.

— Лос-анджелесский частный детектив? Неоновые огни и прочее.

— Да, — подтвердила девушка, и Расс вздохнул с облегчением. — Хотя главное не это. Он — хороший рассказчик. Наверно, во мне говорит южанка, но мне нравится, когда можно просто погрузиться в книгу, забыв обо всем. Твоя книга будет столь же интересной?

— Да, — ответил Расс, — надеюсь.

— Много уже написал?

— Вообще-то, мы пока еще только собираем материал. Послушай, я немного запутался. Ты кто?

— О, — рассмеялась девушка. — Внучка. Ты знал дедушку?

— Теперь ясно. Познакомился с ним незадолго до его смерти. Вместе с Бобом его навещал. Ну, скажу тебе, сварливый старик. Мне тоже от него чуток досталось.

— Сварливый — не то слово. Настоящий тиран. Но в общем-то полезный человек, нужный, — сказала девушка. — И добрый. В душе. Правда, в последнее время на него находило.

— Да, мы заметили. Но он так мужественно боролся с этим. Арканзасский король Лир. — Расс мысленно похвалил себя за реплику о Лире, хотя само произведение тоже не читал.

— Особенный человек. Тиран, диктатор, но... даже не знаю, как сказать... необходимый. Такие больше не рождаются, да?

— Теперь рождаются такие, как я, — заявил Расс, рассмешив девушку. — И, надо признать, это означает, что человечество вырождается.

— Да ладно тебе, Расс. Ты еще внесешь свою лепту.

— А ты... чья дочь?

— Мой отец — Джон, старший сын дедушки. Он врач в Литл-Роке, терапевт. А я — Джинни.

— Джинни Нью-йоркская? Я слышал, кто-то тебя так назвал.

— Ах, это Пошлым летом я проходила стажировку в журнале «Мадемуазель» в Нью-Йорке.

— А-а, — протянул Расс. Черт, она его опередила!