Павел Щёголев - Падение царского режима. Том 3

• Название: Падение царского режима. Том 3
• Автор: Павел Щёголев
• Издательство: Государственное издательство
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1925

Третий том "Падения царского режима", изданный в 1925 году, содержит материалы Комиссии Временного правительства по расследованию должностных преступлений высших деятелей царского режима, а именно, допросы: начальника С.-Петербургского охранного отделения А. В. Герасимова, начальника дворцовой охраны А. И. Спиридовича, дворцового коменданта В. Н. Воейкова, министра внутренних дел Н. А. Маклакова, заведующего охраной Распутина М. С. Комиссарова, директоров департамента полиции П. Г. Курлова и М. И. Трусевича, ближайшего друга царской семьи и Распутина А. А. Вырубовой, товарища министра внутренних дел С. П. Белецкого, председателя совета министров И. Л. Горемыкина, поклонницы Распутина О. А. Лохтиной, вице-директора департамента полиции, позже члена совета по делам печати и председателя петроградского комитета по делам печати, ещё позже члена совета министра внутренних дел С. Е. Виссарионова, а также показания члена 3 и 4-й государственной думы меньшевика Н. С. Чхеидзе.

---

Герасимов. — Нет никакого.

Председатель. — А вашим агентам, которые руководили делом?

Герасимов. — Может быть, полковнику Еленскому. Виноват, не так давно это было уже, когда я был в отставке или перед тем, что выходил в отставку — по поводу Шорниковой возник какой-то вопрос. Она просила… подала даже жалобу Джунковскому о том, что ей дали мало содержания. Вот по этому поводу что-то такое. Ей выдали, кажется, больше. Теперь она получает из департамента полиции пенсию. Я не знаю, что-то такое.

Председатель. — Это было уже когда вы были в отставке?

Герасимов. — Это было уже после.

Председатель. — В девятисотых годах. Может быть это было при вас?

Герасимов. — Я был тогда генералом для поручений и ничего не делал.

Щеголев. — Совершенно верно. Был издан розыскной циркуляр о Шорниковой?

Герасимов. — Не помню.

Щеголев. — С того момента, как она исчезла из Петербурга, вы ни в какие соприкосновения с ней не приходили?

Герасимов. — Нет, я вообще ее раз видел. Нет.

Председатель. — Входили ли в сношения с нею чины вашего отделения?

Герасимов. — После того, как она уехала. Я не знаю.

Иванов. — В каком году она возвратилась, в Петербург?

Герасимов. — Она возвратилась при Джунковском, просила о пенсии. Но я лично не знаю.

Щеголев. — Когда она просила пенсию, вам пришлось говорить с Джунковским?

Герасимов. — Я помню, такие статьи были в газетах. Я написал… по поводу того, что Шорникова была в организации… Я помню, в «Вечернем Времени» написали… По поводу моей деятельности, большой шум в газетах вызвали, потому что Курлов окружил себя такими господами. Ему нужно было меня грязью забросать. И вообще около моего имени шум поднялся.

Председатель. — Какими господами окружил себя Курлов?

Герасимов. — Веригин, Сенько-Поповский — это были люди такие… Мануйлов, который деньги получал из департамента полиции и писал обо мне гадости… Гурович — форменный провокатор. Он умер в девятисотых годах. Он тоже меня с грязью мешал и помещал всевозможные статьи. Тогда я просил Макарова и других выступить в процессе и защитить мое имя. Говорят: «не обращайте на это внимания».

Председатель. — Вы докладывали об этом?

Герасимов. — Я докладывал. Говорю: «Предайте меня суду, если я нарушил закон. Нельзя же так». Я указывал, что Курлов повел агитацию…

Председатель. — Зачем Курлову нужна была эта агитация?

Герасимов. — Против меня. Он боялся…

Председатель. — Вы говорите об его деятельности в качестве товарища министра? К какому времени это относится?

Герасимов. — Это к 1909 году относится. И вообще он почему-то хотел отдалить меня от Столыпина, вообще интриги были, чтобы я никакого участия не имел при политическом розыске. А по этому поводу пошли всевозможные мерзости и гадости. Например, по делу с полковником Карповым. Я тогда был совершенно не у дел… По делу с убийством полковника Карпова. С этого момента он и начал. Он не дал мне возможности явиться на суд, послал меня в Иркутск…

Председатель. — В Иркутск? Курлов?

Герасимов. — Курлов.

Председатель. — Какие же гадости говорил про вас Курлов?

Герасимов. — Он говорил, что якобы я… он сумел во дворец втереться и повел агитацию такую, будто Столыпин и я — мы революционеры, будто мы революцию делали.

Председатель. — Какую революцию?

Герасимов. — Всю революцию 1905–1907 годов. Будто мы все делали и революции никакой не было бы, если бы не мы… и что убийство… это дело рук… Нужно было поколебать то доверие, которым пользовался при дворе Столыпин, и он этого достиг. Он хотел, чтобы Столыпин потерял всякое значение там. Сам же потом втерся туда при рвани придворной.[*]

Председатель. — При чем?

Герасимов. — При рвани… извините, что так выразился … при рвани, которая образовалась там. Кажется, этого негодяя он разрешил выписать и под его крылышком… — Я говорю про Распутина, потому что Распутин появился при дворе, в Петербурге, в 1908 году впервые. Кто нашел его? Это я. В то время, когда боялись каждого, когда все казались подозрительными лицами, дворцовый комендант вызвал меня…

Председатель. — Кто?

Герасимов. — Дедюлин. Он сказал, что у Вырубовой появился мужик, по всей вероятности, переодетый революционер. Так как государыня часто бывает у Вырубовой и привозит государя, то я просил обратить внимание на этого мужика. Тогда этого мужика взяли под наблюдение. Он оказался Распутиным. Когда я дал телеграмму по местожительству, то дали сведения, что это первостепенный негодяй. Я об этом доложил, кажется, П. А. Столыпину. Он попросил больше об этом никому не докладывать, — ни товарищу министра, ни директору. Он сказал: «Я буду говорить с государем». Позвольте, — это, может быть, к делу не идет?

Председатель. — Вкратце скажите.

Герасимов. — В конце концов, он с государем говорил. Государь сначала отказался, а потом сказал, что раз виделся с Распутиным, сознался, что раз видел Распутина. Государь сознался. Решено было его арестовать. И сказали, что вышлют в Восточную Сибирь за порочное поведение. Но он, Распутин, заметил наблюдение и бежал и не являлся. А когда я ушел, он появился.

Председатель. — Возвратимся к вопросу, который нас непосредственно интересует. Что же вам конкретно ставил в вину Курлов? По какому поводу произошла замена вас Карповым?

Герасимов. — Я сам с 1908 года просил разрешения уйти. Мне было все равно, безразлично, кто меня заменит, — Карпов или кто другой. Меня удерживали, меня не пускали. Макаров, Столыпин не пускали.

Председатель. — Вы упомянули тут о деле Петрова и Карпова. При каких обстоятельствах произошло убийство Карпова? И кто был Петров?

Герасимов. — Подробно прикажете рассказать.

Председатель. — Не подробно, а вкратце, но все, что вы знаете по этому поводу.

Герасимов. — В Саратове было ликвидировано — не помню, в январе ли 1909 г. или в конце 1908 года — было ликвидировано дело Минора, не помню, какое. И вот, спустя некоторое время, один из арестованных — я не помню, под какою фамилиею он был тогда арестован — заявил начальнику жандармского управления о желании оказывать услуги жандармскому управлению. В своем заявлении…

Председатель. — Начальником жандармского управления был там Семигановский?

Герасимов. — Семигановский… О желании оказывать услуги ему. В этом заявлении, он, между прочим, написал такие сведения, которые будто бы у него имелись. Например, он писал, что в Саратовской и Самарской губерниях расположены батальоны революционеров и производится регулярное учение, и даже есть артиллерия революционеров. Одним словом, написал такие нелепости, которые лишали всякого значения его заявление. Тем не менее, он назвал в заявлении фамилии лиц из более крупных партийных деятелей, и это давало основание думать, что он имел связи и был в курсе дела, а связь с Минором давала основание думать, что он какую-то личность собою представляет. Что он Петров, об этом я не знал. Семигановский это заявление прислал в департамент полиции Трусевичу. Трусевич доложил Столыпину. Столыпин обратился ко мне, чтобы я поехал в Саратов с ним поговорить. Я просил разрешения в Саратов не ехать: в виду моего ухода меня не интересовало, будет ли Петров служить или нет, но по настоянию Трусевича и покойного Столыпина я согласился переговорить с Петровым — под условием, чтобы он был привезен в Петербург.

Председатель. — Почему по настоянию Столыпина?

Герасимов. — Он интересовался, находил, что Петров будет годен в боевом деле. Один из наших сотрудников, Евно Азеф, провалился окончательно и, так как Столыпин знал, что я ухожу, то не хотел оставлять боевого дела без сотрудников. Потому что департамент полиции и Столыпин были заинтересованы, чтобы сотрудники были в боевом деле.

Председатель. — Столыпин, значит, интересовался делом освещения этой боевой организации?

Герасимов. — Всегда.

Председатель. — Так что он был в курсе деятельности Азефа?

Герасимов. — В курсе всего дела. Они все были в курсе.

Председатель. — А товарищ министра Макаров?

Герасимов. — Тоже.

Председатель. — И что же им докладывали о том, кто этот человек?