Алена the-mockturtle - Вивараульчеги

• Название: Вивараульчеги
• Автор: Алена the-mockturtle
• Жанр: Юмористическая проза

Автор живет здесь http://the-mockturtle.livejournal.com/

---

А Никита Сергеевич сказал, что все правильно. Не для того советский народ истребители строил, чтоб кубинский их ломал!

Тогда Фидельчег обиделся окончательно и позвонил товарищу Терешковой. Он ей часто звонил на ночь глядя, то есть, в три утра по московскому времени, чтоб послушать ее милый голос, сонно бубнящий в трубку какие-то непонятные русские слова.

Сам Фидельчег, естественно, молчал, потому что стеснялся. Но сопел очень выразительно.

Правда, на сей раз фокус не удался. У товарища Терешковой было занято. Это в три-то ночи! Осененный ужасной догадкой, Фидельчег набрал номер Гагарина и с замиранием сердца услышал в трубке такие же короткие гудки.

"Ах ты ж чуча раздремучая! - задохнулся от возмущения Фидельчег. – Я те покажу яблони на Марсе!" – и с этой пронзительной мыслью он выскочил во двор, отломал от турника перекладину и помчался реформировать космическую программу Советского Союза.

В номере Гагарина на территории советской дипломатической миссии горел свет. Перемахнув через забор, увитый ядовитым плющом, Фидельчег перевел дыхание и прислушался.

Сквозь распахнутое окно было ясно слышно, как майор Гагарин Юрий Алексеевич, этот сусел гималайский, вовсю общается по телефону с какой-то Валей.

- Как приеду, Валюша, ты мне первым делом пельменей налепи, - откровенничал Гагарин, - да супчику с потрошками, а то от ихних бананьев у меня изжога...

Изжога - это что, сумрачно подумал Фидельчег. Щас еще и черепно-мозговая травма добавится. И, нашарив под ногами подходящий булыжник, зафигачил им в открытое окно.

- А тут еще и благодарный кубинский народ под окнами всю ночь фестивалит, - не моргнув глазом, разливался Гагарин, - прям сил никаких нет!

И с этими словами он перегнулся через подоконник и сказал: "Идите спать, товарищи!"

- Да щаз, - многообещающе прошипел Фидельчег, хватая Гагарина за хилую шею и выволакивая из окна на траву. - Я тебя, гада, насчет Терешковой предупреждал?

Но Юрию Алексеевичу Гагарину, летчику-космонавту первого класса, такие пещерные методы были не в диковинку. Он ловко вывернулся из фидельского захвата, сделал противнику подсечку и уселся на него верхом - все как в руководстве по самбо, глава восьмая, "Тупой и сильный противник".

- Ну, предупреждал, - пыхтя от напряжения, подтвердил Юрий Алексеевич, - ну и что?

- А то! - просипел Фидельчег, перекатываясь через Гагарина и заламывая ему руку известным болевым приемом, в совершенстве отработанном еще в школе на Раульчеге. - Чтоб не жаловался потом, что доктора тебе голову задом наперед пришили!

- Болт чугунный вам на ворот от советской власти, - кусая Фидельчега за запястье и судорожно отплевываясь, гордо сказал Гагарин.

И они закувыркались на влажной от росы траве, пытаясь открутить друг другу по возможности наиболее важные части тела.

Но тут пришел советский полпред на Кубе в штатском, товарищ Леонов. Он увидал на травке живописную композицию "Товарищ Кастро разрывает пасть первому советскому космонавту" и ничуть не обрадовался.

- Безобразие какое! - пожурил обоих товарищ Леонов. - А еще коммунисты!

Враждующие стороны расцепили объятья и разошлись, испепеляя друг друга злобными взглядами.

- А чо он! - забухтел Фидельчег. - Я его русским языком предупреждал!

- Языкоооом, - передразнил Гагарин, отряхивая пижаму. - Ты его выучи сначала, образина бородатая!

- От образины слышу! - не остался в долгу Фидельчег.

А товарищ Леонов сказал, чтоб они заткнулись, оба, немедленно. И говорили по очереди, вот ты, Фидельчег, первый.

И Фидельчег, от обиды путая русские слова с кубинскими, наябедничал, что эта скотина Гагарин назло многолетней русско-кубинской дружбе звонит по ночам товарищу Терешковой и требует пельмени!

- Какая Терешкова! - взвился Гагарин. - Я жене звоню, она у меня тоже Валентина! А товарищ Терешкова из-за этой партизанщины лохматой вообще телефон отключила, потому что достал он ее – ни свет ни заря в трубку сопеть…

- Поклеп! – завопил Фидельчег. – Провокация! Чо я такого сделал-то?

- Так у нас же разница во времени часов восемь, чучело бестолковое, - утомленно вздохнул Гагарин. – У вас географию, что ли, при диктатуре запрещали? Думать же надо! Головой! Это такая штука, на которой ты кепку носишь!

А товарищ Леонов сказал, что нечего тут международные отношения расшатывать. Ну, волнуется человек, что такого? Если Фидельчегу очень надо, можно товарища Терешкову по правительственной связи вызвонить, пусть попробует трубку не взять.

Но Фидельчег уже понял, что Гагарин прав, и сказал, что нинада. И поплелся домой, где с горя слопал сразу три порции спагетти, потому что лопать и переживать одновременно он не умел и решил вначале налопаться, а потом уже напереживаться. Но после сытного ужина его потянуло в сон, и Фидельчег решил, что попереживает завтра, на свежую голову.

А товарищ Терешкова тем временем выспалась как следует, сходила на работу и села у телефона ждать, когда на Кубе будет два часа ночи.

Но это уже совсем другая история.

17. Вивараульчег алкоголический

Истории известно около шестисот случаев покушения на Фидельчега. Фидельчега травили стрихнином, наливали в ботинки серную кислоту, подсовывали кислородные баллоны с туберкулезными палочками и засылали в территориальные воды людоедских черепах. Потому что без Фидельчега, согласно официальной кубинской версии, революция не продержалась бы ни дня!

Истории не известно ни одного случая покушения на Раульчега. Потому что кому он, согласно официальной кубинской версии, нужен?

Вследствие всего вышеизложенного, Раульчег возлагал большие надежды на внеземные цивилизации. Пусть уж марсиане покусятся, если больше некому.

Про угрозу инопланетного вторжения Раульчегу рассказал космонавт Попович. За долгую летную карьеру космонавт Попович видел много инопланетян, но кровавая гэбня запрещала о них рассказывать, чтоб не подрывать основы диалектического материализма.

Поэтому о встречах с космическим разумом космонавт Попович рассказывал преимущественно на кухне, за бутылкой портвейна три семерки, сообщавшего поповической речи неслыханную доселе образность.

- Сижу это в центральном отсеке, - говорил космонавт Попович, подливая Раульчегу портвешка, - а они, гады, в иллюминатор так и тычутся. Все, главное, с рогами, до пупа зеленые, а спереди присоски…

- Марсиане? - с замиранием сердца уточнял Раульчег.

- Марсиане красные. Наши, значит. - авторитетно разъяснял космонавт Попович. - Им тебя воровать резону нету. Что тут продпаёк, что там…

- А дальше, дальше-то чего? - волновался Раульчег, залпом допивая портвейн.

- Дальше-то? - театрально вздрагивал Попович. - Дальше они, сволочи, и на Земле меня достали. Прихожу это как-то домой, а они на занавеске катаются. Ногой от стенки оттолкнутся - и поехали. Я, главное, как чувствовал, бегом к холодильнику - точно! Все пиво выпили!

- Хто, лунатики? - заплетающимся языком переспрашивал Раульчег.

- Какие, в дюзу, лунатики. - злобствовал Попович. - Леонов с Николаевым! А лунатики – они, брат, американцам продались. – и, сурово сдвинув брови, опрокидывал очередной стопарь.

Потом они долго пели на два голоса "Заправлены в планшеты космические карты", а еще позже космонавт Попович запихивал Раульчега в такси и командовал шоферу "П-п-поехали!"

- У, папуасина дремучая, опять в дрезину нарезалась, - ворчал шофер, разворачиваясь по адресу товарища Терешковой, где Раульчег квартировал после скандального изгнания из общаги Академии Генштаба за пьяный дебош с кордебалетом. – Только хвост отвалился, а туда же, в рюмку глядит. Когда ж тебя в клетку-то посодють, чудовище… - и, притормозив у обочины, долго оттирал Раульчега снегом из жалости к товарищу Терешковой, этой святой женщине, которая всякий раз встречала Раульчега у подъезда одним и тем же вопросом: "Опять?"

А космонавт Попович, мастерство не пропьешь, тем временем принимал холодный душ и был, как говорится, ни в одном глазу.

- Аллё, Валечка! - бодрячком отзванивался он. - Я тебе там твоего наложенным платежом отправил, встречай!

- Опять лунатиков вызывали? - грозно спрашивала товарищ Терешкова, а больше она ничего не говорила, потому что была очень воспитанная.

- Какие лунатики, Валечка? – совершенно искренне изумлялся Попович. – Это у нас-то, в стране победившего коммунизма? – ну, то есть, всячески отмазывался от причастности к плачевному состоянию Раульчега, который мешком вываливался из такси и брел по глубокому снегу на позывные товарища Терешковой, обещавшей натянуть Поповичу зрительные рецепторы на самые неожиданные места.

Утром Раульчегу обычно было плохо.

Нет, не так. Ему было ОЧЕНЬ плохо.

Он лежал пластом и с отвращением жевал таблетки карсила, которые совала ему в пасть заботливая Валентина Владимировна; и в голове его, грозившей лопнуть по сварочному шву, зрела опасная решимость заняться спортом, встать на лыжи и больше никогда, никогда не садиться пить с советскими космонавтами, и даже на халяву, и даже на праздники.