Kagami - Сокровища зазеркалья

• Название: Сокровища зазеркалья
• Автор: Kagami
• Жанр: Фэнтези

Если эльфам и гномам повезло восстановить утраченную магию за счет потомков поселенцев в технологическом мире, то и другие народы имеют полное право урвать свой кусок пирога. Вот только не понятно, кто замутил воду и заставил события нестись вскачь: владыки, отстаивающие свои политические интересы, мир, стремящийся к равновесию, или Библиотека — таинственный разумный замок, находящийся на стыке миров. А ведь магов, затерявшихся среди обычных людей, еще нужно найти…

---

— Все так плохо?

— Да, Каролина, все так плохо. Прости.

— Хорошо. Дай мне время до полудня.

— И что ты сделаешь?

— Постараюсь разгрести свои дела, раз ты больше не можешь находиться вдали от побережья. Нельзя же, в самом деле, оставить Розалию. Ты продержишься еще несколько часов?

— Постараюсь.

— Пойди в бассейн, поплавай, это должно тебе помочь.

— Только не тяни, Каролина. Я подожду до полудня, но если ты не определишься, вылечу домой. Извини.

— Не пугай. Жди, я позвоню, как только будут новости.

Я повесила трубку и переоделась в купальник. Каролина права, бассейн поможет мне продержаться еще несколько часов. Эдакий суррогат океана с хлорированной водой.

Моему психозу нет названия. Я не могу длительное время находиться вдали от морского побережья. Я задыхаюсь. Это не фобия. Я прекрасно себя чувствую и в горах и в пустыне первые несколько дней. Через неделю отсутствие большой воды тоже не вызывает у меня паники — только удушье. Не помогает ничего. Я пробовала по рекомендации врачей распылять в гостиничном номере морскую воду, дышать, так сказать, необходимыми мне парами. Не действует. Дело не в недостатке йода или еще каких-то других микроэлементов, не в более низком давлении чуть выше уровня моря. Я словно привязана к побережью длинным поводком. Когда он натягивается, горло сжимается, и я не могу дышать.

Казалось бы, что мне стоит к этому привыкнуть и не уезжать надолго от океана. Но проблема еще и в том, что я никогда точно не знаю, через сколько дней начну задыхаться. Иногда первые симптомы появляются уже через три дня, а иногда может пройти и пара недель. Когда я согласилась приехать в Талсу, чтобы повидаться с Розалией, расчет был на то, что уж пять-шесть дней я точно выдержу. Ошибочка вышла. Сегодня только третий день, как я уехала из Майами, а мне приснились раковины. Это пороговый сон. Если я вижу умирающие жемчужницы, значит, до удушья осталось всего ничего.

Мой шринк неплохо на мне заработал, докапываясь до истоков столь странных сигналов подсознания. А когда до меня дошло, что он просто удовлетворяет собственное любопытство за счет моих времени и денег, я послала его к черту. Все равно он ничем не смог мне помочь. Я и сама знала, когда мне впервые приснился сон о раковинах.

Но началось все, мне кажется, еще раньше, когда мне было пятнадцать, и отец взял нас с Каролиной с собой в Австралию. Он надеялся, что эта поездка сблизит меня с его молодой женой. Слишком молодой. На двадцать лет моложе отца. Каролина вполне могла быть моей сестрой. Не знаю, почему она решила, что сможет заменить мне мать. Ни одна мать не может быть всего лишь на шесть лет старше своего ребенка.

В тот день мы поссорились. Каролина попыталась надавить на меня по какому-то ничтожному поводу, продемонстрировать власть, утвердиться в положении моей мачехи. И я сорвалась. Я наговорила ей кучу гадостей, в частности, что ей не хватит мозгов для того даже, чтобы считаться моей старшей сестрой, и даже этого права ей придется долго добиваться. Под конец я хлопнула дверью и ушла бродить по городу.

А потом я встретила его. Его звали Дэниел, он был ужасно симпатичный и по-австралийски открытый, и сам обратил на меня внимание. Я сказала ему, что мне семнадцать лет. Мне хотелось, чтобы он считал меня взрослой. Мы провели вместе целый день, а вечером он сказал, что ему надо на работу и он не появится до следующих выходных. У меня не было столько времени, мы должны были улетать раньше. Тогда я сама решила навестить его.

Сначала я нашла его деда — Дэниела-старшего. Крупного, крепкого, загоревшего до черноты старика.

— Ты ищешь Дэниела? — его глаза смеялись, — Боюсь, тебе придется подождать. Он только что ушел чистить прошлогодние клетки, — старик взглянул на море, — Вон, видишь?

Если присмотреться, можно было разглядеть белый пенный след за удаляющимся от берега катером.

— И как зовут юную барышню, которая не поленилась приехать в такую глушь за моим внуком?

— Уме.

— Ума?

— Нет, Уме. Это японское имя.

— Уме? Хорошее имя. Откуда оно у тебя?

— Так звали мамину подругу. Она погибла до того, как я родилась. Мама назвала меня в ее честь.

На самом деле Уме погибла, успев спасти мою мать из горящего автомобиля, в котором они ехали вместе с еще одной женщиной — сестрой Уме. Когда она оттащила маму в сторону и вернулась за сестрой, машина взорвалась. В результате я родилась на две недели раньше срока. А мама все равно умерла меньше, чем через полгода.

— Забавно… Особенно то, что ты приехала сюда… Так звали еще одну женщину. Жену Кокичи Микимото. Это она поддерживала его и не давала сдаваться, пока он не научился выращивать жемчуг.

— Выращивать?

Я ничего не знала о жемчуге, кроме того, что его находят в море. Идея выращивать жемчуг казалась мне совершенно фантастической, она захватывала.

— Пойдем, покажу.

Дэниел-старший оказался потрясающим рассказчиком. Он был влюблен в свое дело и знал о жемчуге, перламутре и раковинах все, что только можно было знать. Его рассказ о чисто научных методиках и современных достижениях перемежался старинными легендами разных стран и народов. Через два часа он обрел в моем лице одержимого неофита.

— А можно мне попробовать?

— Конечно, — Дэниел лукаво улыбнулся, — Только помни, что это не только умение и наука. Это всегда немного магия. Давай помогу.

Он установил раковину в штативе и еще раз показал, как ее открыть.

Я подцепила пинцетом крошечную перламутровую бусину, обернутую тончайшим слоем мантии другой жемчужницы.

— Прости, маленькая, — прошептала я, — Мне придется сделать тебе больно.

Раковина вздохнула. Вот только не надо думать, что я свихнулась. Я действительно услышала ее вздох, только не ушами, а сердцем.

— Прости, прости! Потерпи совсем немного. Я буду очень аккуратной. Я постараюсь причинить тебе как можно меньше боли. А потом все пройдет, боль кончится, и тогда в тебе зародится маленькое солнышко. И скоро, очень скоро — ты же постараешься для меня, правда? — оно станет большим и засияет рассветом. Это будет твой дар. Ты ведь щедрая малышка, а я очень не хочу обижать тебя. Но просто иначе не будет рассвета, так что нам надо постараться. Чем скорее в тебе вырастет солнышко, тем раньше наступит рассвет.

Я не шептала, я пела. Знакомый с детства мотив, много раз слышанный на улицах Нового Орлеана, обрел новое звучание и глубину, заполнившись странными новыми словами мольбы, обращенной к жемчужнице.

Я сделала крошечный разрез в мантии моллюска и опустила в него бусину.

— Вот и все, маленькая. Теперь все позади. Теперь все зависит только от тебя. Я в тебя верю. У тебя получится. И скоро, совсем скоро, мы встретим розовый восход, который ты нам подаришь.

Я выдохнула и подняла глаза на Дэниела. Я была счастлива. У меня получилась. Но тут я встретила взгляд старика. В нем было удивление, восторг и в то же время, кажется, суеверный ужас.

— Что ты сейчас сделала? — спросил он так, словно ему было трудно говорить.

— Как что? То, что вы сказали, поместила бусину в разрез и…

— Я не об этом. Ты пела ей.

— Да? — мне стало неловко, — Глупо, конечно. Я просто очень нервничала.

— На каком языке?

— Что?

— На каком языке ты пела?

— На… на английском, — я вконец растерялась, — Или на французском?

Дэниел покачал головой.

— Мне показалось, ты пела на языке моря. Я никогда не слышал ничего подобного. А о чем? Что ты ей сказала?

Я смутилась еще больше и пожала плечами.

— А все же, — настаивал старик.

— Ну… Я знала, что делаю ей больно, и просила простить меня и потерпеть, потому что… потому что тогда очень скоро она принесет нам рассветное солнышко. Вот. Извините. Знаю, это глупо.

— Это не глупо, девочка. Это магия.

Я засмеялась.

— Ты не понимаешь. Некоторые годами, десятилетиями работают с жемчугом и так и не могут поверить, что он поддается лишь магии, а не науке. А ты почувствовала это сразу. Ты услышала его песню. О, а вот и Дэн.

А потом была магия уже для нас двоих и закончилась она на закате, на золотом песке пляжа. Но нам тогда казалось, что она не кончится никогда. И я пообещала, что обязательно вернусь. Это обещание я не выполнила.

Отец закончил дела раньше, и уже на следующий день самолет уносил нас обратно в Штаты.

Артефактер Рен-Атар

Если бы двумя днями раньше Грэм не перенес перелет в Австралию совершенно безмятежно, я бы решила, что он боится летать. У меня было такое впечатление, что ему больше всего хочется немедленно перекинуться на глазах у ни в чем не повинных пассажиров, забиться под кресло и скулить. Не знаю, может это я одна такая умная, но все остальные его поведению значения не придавали. Через проход от нас Бриза очень оживленно, хоть и шепотом, что-то рассказывала Штреду об облаках, уютно устроившись в его объятиях. Синдин и вовсе надулся на меня из-за того, что я предпочла общество вервольфа соседству с ним. Может, это было ошибкой?