Леонид Воронов - Морская дева

• Название: Морская дева
• Автор: Леонид Воронов
• Жанр: Современная проза

---

Миша, ты пишешь, что начал изучать английский язык, я тоже изучаю его в школе, и у меня по нему "5". Пиши мне письма по-английски, это будет полезно и тебе и мне.

Миша, а что такое вы тащили, "плашкоут", что это?

Мне хотелось бы послушать твою трубу. Я на пианино играю, ходила в музыкальную школу. Мы с Аленкой даже поем. Любим петь "Аве Мария" в два голоса. У нас неплохо получается. Иногда нам мама подпевает. Она очень хорошо поет, только ей всегда не хватает времени. А в школе я пою с моей подругой Лилей, ты ее видел в колхозе. Мы с ней участвуем в школьном ансамбле. Недавно мы участвовали в городском смотре-конкурсе, и заняли одно из призовых мест. Пришлось даже еще раз выступать.

Занятия идут нормально. Двойку, о которой я писала, уже исправила. Я на двойки не учусь, это я случайно ее получила, и обещаю больше не получать.

Мишенька, у нас в этом году в Запорожье очень красивая и теплая осень. Трава еще зеленая, свежая после дождиков. Они у нас часто шли. А на траве желтые и пурпурные листья, это так красиво! Небо ярко-ярко голубое, и солнышко нежное и ласковое. И совсем не хочется, чтобы наступала зима.

Мне понравилось то, что ты видишь меня во снах, ты мне тоже снился, и почти с тем же сюжетом был сон: мы с тобой вместе у нас дома.

Миша, ты написал, что у вас заканчивались продукты. Что, у вас часто случаются такие перебои с питанием? Вам приходится голодать?

Пишешь ли ты письма своим сестричкам? Кстати, мама видела на заводе Ирину, и сказала, что она похожа на Людмилу.

Большой и нежный привет от мамы, и пламенный от Алены. А я тебя целую, и жду твоих писем. Катя".

"Катенька, я не знаю, как мне Вас благодарить за то счастье, которое поджидает меня в порту вот уже второй раз после рейса в виде Ваших писем. На этот раз их целых два! И каких хороших! Мне хотелось целовать каждую букву, написанную Вами. Я до сих пор хожу с глупой улыбкой на физиономии. Только Вы не правы, что мне неинтересно читать о Вашей учебе, что Вы, если у меня сейчас и есть интерес к чему-либо в жизни, то это Вы, мне хотелось бы видеть каждое Ваше движение, слышать каждое Ваше слово, знать Ваши мысли и чувства. Факт появления двойки меня не огорчил, но переживал я вместе с Вами кошмарно долгих две минуты, пока не прочитал второе письмо, в котором двойка была исправлена. А мама не так уж Вас и ругала, верно?

Катюша, я не сомневаюсь, что Вы найдете свое место в жизни, и у Вас будет великолепная профессия, а выбрать ее Вам трудно потому, что вы всесторонне развиты.

Меня рассмешили Ваши подозрения, что я выпил всю водку. Если бы выпил, то не признался бы, но я понимаю, что это шутка. К сожалению, у нас на судне имеются крупные специалисты по этому делу, да и на любом судне. А я редко употребляю спиртное, и в меру, как тогда в ресторане.

Катя, "плашкоут" — небольшое судно типа баржи, только без трюма. Предназначено для перемещения груза на небольшие расстояния.

А с питанием у нас все нормально, случаются перебои, но редко. В этом рейсе у нас был хороший повар, даже пирожки умеет печь. На судне повара полагается именовать коком, но у нас на флоте это не принято. Наверно потому, что поварами часто работают женщины, а слово мужского рода. А камбуз, естественно, у нас существует. Пирожки я обожаю(!)

Тут у меня маленький кризис на бумагу, вот на каких клочках пишу. Да и то сказать — сколько бумаги перевел. Ох, Стрельцов, разве можно писать такие длинные письма?

Скоро праздник, я поздравляю всех вас, желаю хорошо его отметить. Пусть у вас будет солнышко, много хороших улыбок, и никаких забот. А те песни, которые вы будете петь, я тоже хочу послушать. Катя когда-нибудь мне споет и сыграет, правда?

У нас уже холодно, сопки покрылись снегом, с утра в Петропавловске мороз. А в Корфе было до -7 градусов.

Вы так хорошо описали Вашу осень, что мне захотелось поставить пять с плюсом Вам и вашей осени.

А теперь хочу, чтобы Вы улыбнулись.

Разговаривают две подруги:

— Мой Костя неплохой парень, но почему-то приходит на свидания плохо выбритым.

— А ты попробуй как-нибудь придти на свидание вовремя.

Пора заканчивать. Очень уважаю Вашу маму и кланяюсь ей. Поцелуйте Вашу хорошую сестричку. И Вас я нежно целую и люблю, Михаил".

С ноября "Софийск" стал ходить по маршруту Петропавловск — Усть-Камчатск — Командоры — Петропавловск. Продолжительность рейсов значительно сократилась, кроме грузов теперь на борт стали брать пассажиров, перед которыми приходилось краснеть всей команде за поведение и внешний вид своего капитана. Женщин и детей размещали в лазарете, и в каютах экипажа, мужчинам приходилось сидеть в столовой, иногда несколько суток. Пассажиров брали не больше пятнадцати человек, насколько позволяли количества спасательных средств, имеющихся на судне. Желающих было гораздо больше, поскольку другим путем попасть в Петропавловск в это время года было невозможно, особенно из поселка Никольского на Командорских островах.

По приходу в Усть-Камчатск, "Софийск" участвовал в снятии с мели землесоса, который работал в устье реки Камчатки, расчищая фарватер. После выгрузки в Усть-Камчатске, судно направилось на Командоры. На борту было несколько контейнеров, и один трюм с углем. Выгрузка производилась на рейде, на маленькую баржу. Особенно трудно было выгружать контейнера. Баржа могла взять один десятитонный контейнер, который едва помещался на ее палубе, и требовалась ювелирная точность и хороший глазомер, чтобы поставить контейнер на пляшущее на волнах судно, и не опрокинуть его при этом. Стрельцов вывешивал контейнер за борт, и ловил момент, когда его можно будет резко опустить так, чтобы не задеть высокие фальшборта. На барже работали два человека, шкипер и моторист, которые поднимались на борт судна во время загрузки. Шкипер оценил работу Стрельцова, и рассказал ему, что три месяца назад в этом месте опрокинулась баржа, на которой находился контейнер со шкурками котиков, которых выращивали в местном зверосовхозе. Баржа не пострадала, а контейнер так и не подняли.

В связи с этим Миша вспомнил другой инцидент со шкурками котиков, который произошел в пароходстве с полгода назад. Одно из судов пришло с Командорских островов, и встало на рейде. Во время отдачи якоря из клюзов канатного ящика вместе с цепью вдруг полетели те самые шкурки, фонтанируя на баке на глазах у капитана и сопровождающего этот самый груз, который в этот момент находился в рулевой рубке. Скандал был изрядный, разбиралась милиция и прокуратура. Боцман с матросом вскрыли контейнер еще на стоянке возле острова, похитили часть шкур, и спрятали в канатном ящике. При выборке якоря цепь завалила шкуры, и найти их было практически невозможно, если бы судно поставили сразу к пирсу, как обычно бывало. Глубина в Авачинской бухте была больше, чем у острова, поэтому и якорной цепи потребовалось вытравить больше, и хищение было раскрыто таким наглядным образом.

Уголь выгружался из трюма с помощью грейфера, и для его выгрузки достаточно было одного крановщика. Миша загрузил очередную баржу, и поджидал следующую. Рассказ шкипера натолкнул его на мысль опустить открытый грейфер на дно, и зачерпнуть грунт. Так он и сделал. Произведя необходимые манипуляции, чтобы грейфер закрылся, он стал поднимать его, и почувствовал, что двигатель работает без нагрузки. Вскоре из воды показался коуш шкентеля, без грейфера и даже без противовеса. Миша отправился на мостик, утешая себя мыслью, что палец из грузовой скобы мог выскочить и при более неблагоприятных обстоятельствах, хорошо еще, что 800-киллограммовый грейфер не свалился кому-нибудь на голову.

— Я утопил грейфер, — сказал он вахтенному штурману.

— Как это случилось?

— Хотел прополоскать его от налипшего угля, только вывесил за борт, он и ушел на дно. Жаль грейфера, с другой стороны, никто не пострадал.

Ругать Стрельцова не стали. Капитан выпустил очередь матерных слов, и распорядился работать резервным грейфером.

Когда выгрузка была закончена, привезли пассажиров, половина из которых были самодеятельными артистами, направлявшимися на какой-то конкурс. После ужина их уговорили дать для экипажа концерт. Мешала качка, однако артисты выступали с видимым удовольствием. Особенно хороши были четыре девушки-алеутки, которые пели и танцевали в своих кухлянках, щедро украшенных мехом и бисером. После концерта Миша долго сидел в каюте Валентина, где механики и мотористы собрались попить кофе.

Глава 7 Виолетта

Вернувшись к себе, Миша поставил дверь на штормовку, и, не включая свет, разделся. Забираясь в койку, он наткнулся рукой на обнаженную женскую грудь. Это было неожиданно, но чертовски приятно. Не раздумывая, он улегся рядом с горячим женским телом, непостижимым образом оказавшемся в его постели.