Вера Семенова - Чаша и Крест

• Название: Чаша и Крест
• Автор: Вера Семенова
• Жанр: Фэнтези

Действие происходит в вымышленном мире, расположенном на берегах Внутреннего Океана. Во всех странах этого мира действуют обычные законы — меняются правители, течет торговля, дворяне выясняют отношения со шпагой в руках. Но есть одна незыблемая вещь — вековая вражда между двумя магическими Орденами, Креста и Чаши, каждый из которых пытается направлять развитие мира Ничто не может привести к их примирению, ибо вражда щедро полита кровью, и Великие Магистры орденов испытывают друг к другу смертельную ненависть, замешанную на давних личных счетах. В этом мире и рождаются два главных героя, которым суждено изменить течение истории из-за великой любви, которая вспыхнет между ними и которая предсказана им заранее. Несмотря на все приключения, утраты и боль, выпавшие на их долю. Несмотря на то, что они расстаются, уверенные в гибели друг друга, и влюбляются заново, под другими именами. Войны, дуэли, морские сражения, захват крепостей и придворные интриги — это не более чем обрамление жизни, в которой есть две главные ценности — вечная любовь и преданная дружба.

---

— Послушайте, господин лейтенант, — произнес он звонким голосом, делая небольшой шаг вперед. — У меня действительно очень плохая память, как вы изволили выразиться. Не затруднит ли вас повторить мне точный текст закона о запрете поединков, изданного бесконечной мудростью его светлости?

На лице лейтенанта возникло несколько напряженное выражение.

— Ты издеваешься, щенок? Судья тебе повторит, можешь быть уверен.

— Ну все-таки, — невозмутимо настаивал Кэри, — я хотел бы избежать ошибки, которая могла бы превратить безжалостное и справедливое правосудие гвардейцев его светлости в глупую комедию. Если безмерное почтение останавливает вас, господин лейтенант, от произнесения вслух этих священных слов, то я могу попробовать сделать это за вас.

Он слегка поднял глаза к небу, вспоминая:

— "Запретить любое разбирательство с оружием в руках между двумя и более людьми мужского пола, достигшими совершеннолетия, и карать таковое, буде оно случится, по всей строгости закона, заключая поединщиков под стражу и предавая скорейшему суду". Я нигде не уклонился от истины?

Один из гвардейцев, стоящих за спиной лейтенанта, громко фыркнул.

— Во дает — как по книге!

— Текст точный? — осведомился Кэри, как-то отчаянно усмехаясь. В сторону Берси, невольно выпустившего кинжал и смотревшего на него во все глаза, он даже не повернулся.

— Точный, точный, — проворчал лейтенант. — Пошли, хватит тянуть время. Сам сказал — предавать скорейшему суду, его я тебе и обещаю.

— То есть поединком можно считать только разбирательство между людьми мужского пола, правильно?

— Ну да, — сказал лейтенант и неожиданно моргнул, начиная подозревать неладное. — А какого…

Кэри вздохнул. Потом поднес пальцы к вискам и встряхнул головой. Прежние черные волосы айньского пажа остались у него в руках, а по плечам рассыпались, медленно раскручиваясь, длинные кудри ярко-медного оттенка. Они засверкали в полутемном закопченном зале трактира, словно радуясь своей неожиданной свободе.

Берси и половина гвардейцев открыли рот и забыли, что его нужно закрыть.

— Думаю, что вряд ли теперь господина Берси де Террона можно арестовать за поединок, — сказал изменившийся Кэри. — В крайнем случае его можно обвинить в непочтительном обращении с дамой, но это уже выходит за рамки полномочий гвардейской полиции.

Лейтенант весь подобрался. Личность Берси его, действительно, теперь интересовала крайне мало — он не спускал глаз со странной девушки, которая стояла, спокойно опустив шпагу, окруженная толпой гвардейцев, пожиравших ее взглядами. На ее лице было все то же отчаянное выражение, и поэтому оно особенно поражало. Если немного женственное лицо Кэри-юноши не производило никакого впечатления, то от внезапной перемены пола он сильно выиграл.

— Сударыня, — сказал лейтенант, слегка наклоняя голову. — К господину Берси у меня действительно нет никаких претензий. Он может идти своей дорогой, тем более что при его привычках он все равно рано или поздно попадет к нам. А вот к вам у меня будет несколько важных вопросов. Женщина в мужском костюме, недалеко от границы с Айной… Время сейчас беспокойное, сударыня. Я вынужден вас задержать для выяснения обстоятельств.

— Только попробуй к ней прикоснуться, и я тебя проткну насквозь! — вмешался опомнившийся Берси. Но от пережитых душевных потрясений голова у него слегка кружилась, и он был вынужден опираться рукой о стол.

Лейтенант только презрительно хмыкнул.

— Берси де Террон, — сказал он, — благодарите небо, что у меня нет времени и особых причин с вами разбираться. Но передайте при случае своим друзьям, чтобы не думали, будто его светлость Морган ничего не видит. А сейчас мы торопимся. Следуйте за нами, сударыня, не заставляйте меня применять силу.

Рыжеволосая девушка смерила его взглядом, и в нем было еще больше откровенного презрения, чем в том, которым она некоторое время назад глядела на Берси, пытавшегося отобрать у нее лошадь.

— Не буду, лейтенант, — неожиданно послушно согласилась она, протягивая ему свою шпагу рукоятью вперед, — тем более что сила — это единственное, что вы способны применить.

Так Женевьева де Ламорак вернулась в Круахан после пятилетнего отсутствия и через три дня после своего ареста переступила порог кабинета его светлости первого министра Бернара Адельфии Моргана, встречи с которым хотела избежать любой ценой.

Сопровождавший ее гвардеец приподнял портьеру и махнул Женевьеве, показывая, что ей надо войти. Кабинет был пуст, огромен и поражал какой-то мрачной роскошью. Тяжелые портьеры из самого дорогого темно-лилового бархата с золотыми шнурами закрывали двери и окна, создавая впечатление наглухо запечатанной пещеры. В середине стоял огромный стол и вокруг него несколько стульев с резными спинками. Обилие золота и старого дорогого дерева невольно поразили Женевьеву, привыкшую к совсем другим масштабам при дворе айньских герцогов, где микроскопический размер отвоеванной у моря и болота земли не позволял размахнуться. Она особенно остро ощутила свой измятый камзол и пыльный плащ, на котором ей приходилось спать несколько последних дней. Но с другой стороны этот резкий контраст неожиданно придал ей смутной наглости. Она фыркнула и бросила прямо на стол свою видавшую виды шляпу.

Хозяин кабинета не поразился такому святотатству настолько, чтобы немедленно появиться. Хотя не было исключено, что он наблюдает за ней из-за какой-нибудь потайной двери, напомнила себе Женевьева и сделала несколько кругов вокруг стола. Вначале она шагала гордо, заложив пальцы рук за широкий пояс и презрительно выпятив нижнюю губу, в надежде на постороннего зрителя. Но по мере того, как мысли захватывали ее все сильнее, ее походка становилась менее уверенной, а голова печально опускалась.

Она не могла не признать, что поступила глупо. Она сама себя загнала в эту ловушку. Можно теперь сколько угодно ругать себя за внезапное милосердие, проявленное к этому нахальному и недалекому круаханскому задире, но Женевьева, несмотря на бурно проведенные вдали от родины пять лет, все еще не могла привыкнуть к тому, чтобы люди убивали себя у нее на глазах. Ей вообще не следовало возвращаться в Круахан — но и в Айне оставаться она тоже не могла. Она попала в заколдованный круг, в котором металась, как сейчас кружила вокруг огромного стола.

Проходя мимо большого зеркала, она невольно задержалась и подошла чуть ближе, внимательно глядя в глаза своему отражению. Нельзя сказать, чтобы оно ей нравилось — она довольно равнодушно относилась к собственной внешности, а некоторые детали, как довольно округлые формы и роскошные волосы, ее скорее раздражали, поскольку являлись источником бесконечных неприятностей. Но вместе с тем сероглазая девушка с детским овалом лица и совсем недетским выражением глаз, смотревшая из стекла, зачастую была ее единственным собеседником. Отражение смотрело печально, но в ее взгляде не было страха. "Похоже, на этот раз нам с тобой не выбраться, — говорили чуть прищуренные глаза. — Но держаться пристойно мы попробуем. В конце концов, на тебе заканчивается род де Ламораков — не можешь же ты допустить, чтобы это был позорный конец?"

Женевьева настолько увлеклась взаимной мысленной поддержкой со своим зеркальным двойником, что не сразу заметила, что она в зеркале не одна. За ее спиной стоял невысокий мужчина и пристально рассматривал ее, чуть наклонив голову.

Она отшатнулась от зеркала и обернулась так резко, что волосы метнулись по плечам. Морган слегка улыбался — видимо, ему понравилась ее порывистость. Он не сильно изменился за это время — только растерял уже почти все волосы и оставил тщетные попытки их вернуть. Может быть, именно эта досадная неспособность полновластного хозяина Круахана управлять мелкими изменениями в собственном организме и наложила на его лицо отпечаток постоянной легкой обиды. В остальном черты лица, которое иногда снилось ей по ночам в кошмарах, остались такими же, и совершенно непонятно, что в них было такого кошмарного — маленькие близко посаженные глаза, утиный нос, чуть свернутый на сторону, в общем это было заурядное лицо не очень молодого и сильно озабоченного человека. Он был одет подчеркнуто роскошно, насколько Женевьева могла в этом разбираться, но ей показалось, что даже пряжки на его камзоле были бриллиантовые.

Женевьева отчетливо почувствовала, как детский страх зашевелился внутри — но вместе с тем она прекрасно осознавала, что он именно детский. Повзрослевшая Женевьева де Ламорак не могла себе такого позволить, поэтому она надменно выпрямилась и постаралась воспроизвести самую насмешливую из своих улыбок.

— Ты стала еще красивее, — задумчиво произнес Морган, блуждая взгядом по ее фигуре. — Очень хорошо, что собаки тебя не загрызли. Я тогда так об этом жалел.