Вера Семенова - Чаша и Крест

• Название: Чаша и Крест
• Автор: Вера Семенова
• Жанр: Фэнтези

Действие происходит в вымышленном мире, расположенном на берегах Внутреннего Океана. Во всех странах этого мира действуют обычные законы — меняются правители, течет торговля, дворяне выясняют отношения со шпагой в руках. Но есть одна незыблемая вещь — вековая вражда между двумя магическими Орденами, Креста и Чаши, каждый из которых пытается направлять развитие мира Ничто не может привести к их примирению, ибо вражда щедро полита кровью, и Великие Магистры орденов испытывают друг к другу смертельную ненависть, замешанную на давних личных счетах. В этом мире и рождаются два главных героя, которым суждено изменить течение истории из-за великой любви, которая вспыхнет между ними и которая предсказана им заранее. Несмотря на все приключения, утраты и боль, выпавшие на их долю. Несмотря на то, что они расстаются, уверенные в гибели друг друга, и влюбляются заново, под другими именами. Войны, дуэли, морские сражения, захват крепостей и придворные интриги — это не более чем обрамление жизни, в которой есть две главные ценности — вечная любовь и преданная дружба.

---

"Вот и твоя судьба решена, Бенджамен де Ланграль, — пробормотал про себя Тревис. — В общем-то, что самый старый из айньских князей, что самый упорный из женоненавистников Круахана — казалось бы, результат одинаково безнадежен, но все вы оказываетесь там же. Только тебе она вряд ли даст по голове бутылкой, это точно".

— Она дочь Жоффруа, — уточнил он еще на всякий случай.

Ланграль опять поднял бровь — высшая степень его удивления.

— Полагаю, вы понимаете, сударыня, чем рискуете, появившись в Круахане?

— У меня не было выбора, — прошептала Женевьева. — Я поэтому и пришла сюда, что… В общем, у меня больше никого…

— Она понимает, — торопливо сказал Тревис. — Дитя мое, посиди пока в моем кабинете, скажи слугам, что я велел никого не пускать. Гости уже собрались?

— Давно, — отозвался Ланграль.

— Ну неважно. А мы пока с тобой, граф, подумаем, что нам делать дальше.

Женевьева как-то растерянно двинулась к дверям. Внезапно из уверенной в себе и насмешливой особы она превратилась в беззащитную девочку с огромными сверкающими глазами.

— Будьте уверены, графиня, — сказал ей вслед Ланграль, когда она обернулась у дверей. — Моя жизнь принадлежит вам, можете располагать ею, как сочтете нужным.

Женевьева еле слышно вздохнула, опуская за собой портьеру. Даже в самом прекрасном сне она не могла мечтать, что он скажет ей такие слова. Но почему же его голос звучал настолько холодно, что ей захотелось застонать от безнадежности?

Двое, оставшиеся в кабинете, некоторое время молчали. По лицу Ланграля было видно, что он скорее борется с лихорадкой, чем размышляет о том, что делать дальше, хотя Тревис и призвал его к этому. А сам герцог медленно бродил от столика с бокалами к камину и обратно, обхватив себя руками за плечи, и лицо его принимало все более мрачное выражение.

— Да… — сказал он наконец. — Представь, Бенджамен, у меня с самого утра было самое мерзкое предчувствие.

Ланграль внимательно посмотрел на него. Постепенно на его лицо тоже легла тень, но это была скорее тень тревоги.

— Если я вас правильно понимаю, господин герцог, вы вовсе не рады видеть свою дальнюю родственницу целой и невредимой? Она вам приходится троюродной племянницей, если не ошибаюсь.

— Да, — все так же мрачно сказал Тревис. — По счастью, только троюродной. Но положения дел это не меняет. Знаешь, Ланграль, я очень не люблю совершать подлые поступки. Они вызывают у меня изжогу.

— А что вы собираетесь делать, ваша светлость?

— Ничего, — медленно произнес Тревис, подойдя к столику и наливая себе полный бокал. — Попросту ни-че-го. Сегодня в моем дворце очень много гвардейцев Моргана. Они все сделают за меня, и я не успею вмешаться.

Ланграль осторожно выпрямился, стараясь не сильно шевелить одним плечом и рукой. Все посторонние выражения исчезли с его лица, сменившись обычной холодной придворной вежливостью. Именно с таким лицом он всегда стоял сзади Тревиса на всех приемах, и его темные глубокие глаза равнодушно скользили поверх толпы.

— И что ты так смотришь? — неожиданно закричал Тревис, взмахнув руками. — Ты что, не понимаешь, на чем держится моя репутация противника режима и защитника истинных ценностей? Да стоит мне хоть на секунду наступить ногой на истинные интересы Моргана, и он меня уничтожит как букашку! Был Тревис — и никто даже не вспомнит на следующий день, где он был! Где сейчас отец этой девочки? И кого это волнует?

Он одним глотком выпил полбокала и радраженно отставил его в сторону.

— Пока я нужен Моргану, чтобы создать видимость какой-то свободы. К тому же на мои речи, как на огонь слетаются все глупые мотыльки, не понимающие, что сейчас лучше спрятать крылышки. Ты сам, Ланграль, такой же. Зачем ты тогда на приеме спросил Моргана про то, что случилось с Тенгри? Ты всерьез считаешь, что это ночное нападение связано с твоими валленскими делами? Да ему плевать на валленцев, пусть делают, что хотят. И на мои крики о свободе и правах дворянства ему в принципе наплевать. Есть одно правило — никогда не трогай личные интересы Моргана, и все в твоей жизни будет относительно хорошо.

— В самом деле?

— Я уже довольно старый человек, Бенджамен. И я неплохо разбираюсь в чувствах и интересах других. Наверно, это и позволило мне выжить. Помяни мое слово, в этой девочке тоже личный интерес Моргана. Так же, как и в виноградниках Тенгри. Хотя она интересует его по другой причине, нежели виноград.

Именно потому, что я старый человек, — продолжал Тревис, устало отворачиваясь и глядя на огонь, — я хочу жить спокойно. Ты осуждаешь меня, Бенджамен?

— Нет, ваша светлость, — спокойно сказал Ланграль. — Это естественно для человеческой природы.

— Но ты призываешь меня следовать не природе, а чести? Я правильно тебя понимаю?

— Нет, ваша светлость, — повторил Бенджамен, качая головой. — Я никогда не стал бы никого призывать к самоубийству.

— Однако сам ты поступил бы по-другому на моем месте?

— Просто моя жизнь не кажется мне слишком ценной, господин герцог.

Тревис долго и молча смотрел на своего молодого друга. Ему не надо было пытаться прочитать что-либо на его равнодушном лице — он достаточно неплохо его изучил за эти годы.

— И что ты сейчас собираешься делать, Бенджамен? — спросил он наконец, слегка вздохнув.

— Я хотел попросить у вас прощения, Видимо, я несколько переоценил свои силы, и моя рана открылась. Если это не нарушит ваших планов, ваша светлость, я бы отправился домой.

— Я не могу тебя удерживать.

Ланграль поклонился, таким же незавершенным поклоном, каким до этого кланялся Женевьеве. На секунду в его лице что-то дрогнуло — но скорее всего это была просто боль от задетой раны.

— Бенджамен! — голос Тревиса нагнал его уже у самой двери.

— Да, ваша светлость?

— Я не могу тебя удержать, — повторил Тревис с бесконечной тоской. — Но мне будет так тебя не хватать. Подумай, Бенджамен.

— Я думаю, что без меня ваша жизнь будет более спокойной.

— Послушай моего совета, не вмешивайся. Оставь все как есть. Значит, у этой девочки такая судьба. А если она ей не суждена — то она как-нибудь выкрутится. Она часто выходила невредимой из всяких ситуаций.

— Да, конечно, — сказал Ланграль с непонятной улыбкой. — Конечно, она выкрутится.

Уже спускаясь по лестнице, Женевьева поняла, что обстановка становится несколько напряженной. О перила опирались несколько гвардейцев, по площадке прогуливались еще трое. Она сделала несколько шагов и остановилась — на нижней ступеньке стоял человек в гвардейском мундире и слегка улыбался, подняв голову. Она легко узнала Моргана, хотя он выглядел странно без своего обычного костюма из ткани стоимостью с небольшой замок и бриллиантовых подвесок.

— Безмерно счастлив вас видеть, графиня, — сказал тот, делая приветственный жест. — Довольно странно, что вы так открыто разгуливаете по дворцу своего родственника. Видимо, вы совсем не боитесь за его репутацию.

Женевьева стиснула рукой перила. Взглядом она быстро проследила расположение гвардейцев за спиной — они взяли ее в довольно грамотное кольцо. Зато непонятное растерянное настроение, в которое она погрузилась, выйдя из кабинета, моментально исчезло, и она снова превратилась в готовое к прыжку животное. Верхняя губа слегка приподнялась — неплохо знавшие ее коллеги-телохранители и княжеские слуги в Айне поняли бы, что сейчас последует какое-то убийственное заявление.

— Вы тоже ходите по его дворцу, не скрываясь, ваше великолепие. И это портит его репутацию куда больше.

— Потрясающе! — сказал Морган, внимательно ее разглядывая. — За несколько дней ты наговорила мне больше дерзостей, чем все женщины за всю мою жизнь, но я готов тебе это простить. Можешь себе представить, мне это даже нравится.

— У вас странный вкус, ваша светлость. Одному из моих айньских князей тоже нравилось, когда его пинают сапогами и бьют плеткой. Только когда он предложил мне это проделать, я быстро устранилась.

Морган поднялся на несколько ступенек. Теперь он стоял выше Женевьевы и поэтому мог смотреть на нее слегка сверху вниз.

— Думаю, ты прекрасно понимаешь, что сейчас тебе не удастся так легко устраниться, как ты выражаешься?

— Почему же, — пожала плечами Женевьева. — Камера в Фэнге все еще свободна? Это довольно надежное убежище от вашего общества.

— Я перестал считать Фэнг надежной тюрьмой, — заметил Морган, слегка поморщившись. — Или, по крайней мере, я еще не нашел среди своих гвардейцев достойной кандидатуры, чтобы конвоировать тебя туда. Как оказалось, я не могу до конца доверять никому из них.

— Они просто следуют вашему примеру, монсеньор, не стоит их за это резко осуждать.

— Кстати, что ты сделала с Шависсом? Он до сих пор не может прийти в себя.