Роберт Кармер - Я - сыр

• Название: Я - сыр
• Автор: Роберт Кармер
• Жанр: Проза

---

Адам был поражен собственным "Никогда не знаешь". Он был в безопасности дома или в школе, но почувствовал себя неловко, когда проходил через нижний город или гулял по улице. Он стал остерегаться людей, которых он не видел раньше. Внезапно он стал ощущать остроту их взглядов, ранивших его изнутри. Кто был тот идущий впереди него? Может он скрыто следил за Адамом? Стоял ли он перед ним в очереди у газетного киоска на Беккер-Дрегстор, или появился, чтобы наблюдать за ним? "Сумосбродство, - сказал себе Адам. - Я тот же, что и все пятнадцать лет." Разница была лишь в том, что Адам никогда не замечал его раньше. В Монументе живет 33000 человек, говорил он себе, он хорошо знал социум города на уровне сверстников его класса в школе, а знать в лицо каждого он и не мог. Какие-то лица были посторонними.

Внезапно, жизнь стала для него невыносимо сладкой. Было забавно, когда он счел свою жизнь подарком на длительный срок. Рутина дней и ночей, повторяющаяся как заевшая пластинка, с осознанием угрозы его жизни внезапно стала сиюминутной, и каждый час приобрел особую ценность. Еда никогда раньше не казалась ему такой вкусной. После школы он зашел в кондитерскую купить "Мистера Гудбера" или "Трех Мушкетеров". Леденцы показались ему вкуснее, чем когда-либо были. Он также сильнее полюбил отца и мать, и старался быть с ними. Когда они обедали все вместе, он ощущал близость с ними, словно он был более, чем просто сын, за кем нужно было убирать постель или выбрасывать мусор. Он был частью их. Опасность укрепила его любовь к ним.

Т: Ну не все же было таким кошмаром?

А: Нет. Это были не худшие времена, когда наша семья была вместе. Но иногда я смотрелся в зеркало, изучая себя, пытался найти в себе что-нибудь итальянское. "Сумошествие, - смеялся я над этим. - никакого сходства со шпагетти." Я смотрелся в зеркало и произносил свое имя, то с которым родился - Пол Делмонт. Только шепотом. Вообще, я не изменил своего отношения к роли отца или мр.Грея. Иногда мне казалось, что я стою на крыше и стреляю в окружающий мир: "Я - Пол Делмонт. Я не умер в той аварии в Нью-Йорке... Бедный Пол." - думал я. Словно он был не мной, а кем-то другим. Отец говорил, что мы получили жизнь в подарок - свыше. И мать - она держала меня в стороне от всего этого.

Т: Расскажи о том времени.

А: Это был только момент, только проблеск...

В то время, когда для него открылись тайны прошлого, Адам обнаружил, что вопреки ее деликатности и мечтательности, его мать, в отличии от отца, могла бросить вызов их ситуации. Отец окончательно вошел в роль страхового агента, члена Ротари Клуба, члена комитета Преуспевающих Коммерсантов. Адам удивлялся спектаклю, зная, что это был всего лишь спектакль. Отец всегда был в характере; трудно было поверить, что он когда-то был газетчиком, борющимся за правду. ("Хорошо, не совсем борьба - журналистское расследование, слишком монотонная работа, нужно было выкопать из тысячи слов одно - то, что несет неправду).

Его мать на самом деле была мятежницей. Позже она возмущенно говорила с презрением к мр.Грею: "Я иногда думаю, что мы так легко повиновались, Адам, и были так наивны. Действительно ли твой отец бросил работу в газете? И так уж и не было никаких альтернатив?" Ее вызов восхишал Адама. Он понял, что она уже не была той гибкой и деликатной женщиной, которую он знал раньше. Даже когда она просто улыбалась, горчинка грусти никогда не сходила с ее лица, при этом она была способна на гнев и хитрость. Однажды, она долго наблюдала за тем, как Адам пытался очередной раз вникнуть в ее душу стараясь докопаться до чего-либо еще. В конце концов она махнула рукой и сказала: "Иди за мной, Адам."

Она повела его вниз, но не в панелированную комноту, а в другой конец подвала, заваленный старой мебелью и прочим хламом. Адам узнавал старые плетенные кресла, которыми они пользовались давным давно - летом, во дворе. Мать пробиралась через все эти дебри прошлых лет, очищая площадь около ящика, замотанного старой веревкой, и табуретки, стоящей в углу. Она аккуратно развязала веревку и открыла ящик, внутри которого были плотно уложены одеяла - голубые и белые, и сшитые из лоскутков. Мать доставала одеяла, словно переворачивая страницы книги.

- Смотри, - сказала она, развернув военную куртку комуфляжной окраски. - Твой отец носил ее в армии.

Потом в ее руках оказался мягкий и легкий зеленый шарф, из невесомого и прозрачного материала, напоминающего туман.

- Твой отец подарил мне его на День Святого Валентина - он всегда был очень сентиментальным. - она держала шарф около щеки закрыв глаза. - У нас была удивительная жизнь, Адам, и когда ты появился на свет, то это выглядело чудом, божьим даром. В то время мы имели слишком много, и заплатили за это сполна.

Мать незаметно вздрогнула от подвальной сырости. Она вернула в ящик зеленый шарф и сложила поверх все одеяла. "Я, наверное, давно могла выбросить все эти вещи. Они - отмерший реликт той другой жизни. Твой отец говорил, что ради безопасности мы должны были забыть о ней. И он, конечно же, был прав. Но я его обманула что-то ухватив с собой в ту ночь, когда мы спешно покидали ту жизнь. Ничтожно мало вещей - какая-то твоя детская одежда, старая заношенная шляпа отца..."

- Ты все также сентиментальна, Мем. - сказал Адам, заглядывая в ящик, догадываясь о тех его детских вещах. Главное, не его - Пола Делмонта.

Наверху позвонили в дверь. Мать вздрогнула. Адам тоже. Звонок повторился.

- Вот, что я ненавижу, - прошептала мать, укладывая одеяла и закрывая крышку. - Никогда не знаешь. Дверной звонок - как будильник.

- Я поднимусь и посмотрю, кто там. - засуетился Адам - А в это время ты завяжи ящик.

И сперва, Адам ощутил то же, что и его мать: беспокойство, которое было неизменной составляющей ее жизни, и ожидание постоянной угрозы и опасности. Даже если в этот раз опасность миновала, то в следующий раз может произойти все, что угодно. Адам поднял заслонку глазка. За дверью стояла Эмми.

- Это всего лишь Эмми. - крикнул Адам матери, стараясь успокоить ее, что было правильно.

- Что это значит - всего лишь Эмми? - возмутилась Эмми, когда он открыл дверь. - Что это за приветствие?

В последнее время Эмми находила его странным. Он встречал ее после школы и шел домой вместе с ней, но потом извинялся за то, что не мог оставаться с ней. И его не беспокоил очередной "Номер". Она удивленно смотрела на него, но ничего не говорила. Он извинялся за то, что не был с ней в предыдущем "Номере" на стоянке возле церкви. Главное, он находил причину не быть с ней.

- Ладно, - сказала она. - Я даю тебе отсрочку - мы можем отложить это до следующей свадьбы.

Однажды он оставил ее на углу возле дома, а она ему крикнула: "Ты в себе, Адам? На тебе нет лица. Тебя что-то беспокоит?"

"Беспокоит." - подумал он о панелированной комноте внизу. "Нет, Эмми. сказал он. - Это моя мать. Она не в себе, и я пытаюсь проводить с ней как можно больше времени дома."

Главное, его терзали мучения, и он отчаяно хотел разделить их с Эмми, как и всю свою жизнь - но отец по секрету сказал ему: "Жизнь или смерть, Адам."

Жизнь или смерть...

Т: В твоих глазах снова паника. Эти слова - жизнь или смерть - тревожат тебя?

А: Я не знаю. Все время одна и та же темная туча или что-то похожее на нее, накрывает меня.

Т: Какое-то слово или какая-то мысль пригоняет эту тучу?

А: Иногда... Пустота - причина этой тучи. Не всегда, конечно. Я могу терпеть пустоту какое-то время. Но иногда, этот ужас в пустоте.

Т: На короткий момент, на мнгновенье?

А: Да. Я догадываюсь, что еще может случиться. Или, вернее случилось кроме всего. И я не знаю... Не знаю... В этом весь ужас. Да... и этот ужас возращается.

(пауза 10 секунд)

Т: Ты должен расслабиться. Волноваться не нужно. Пожалуй стоит принять пилюли. Успокоиться. Это просто тревожная атака. Учащенное дыхание - это всего лишь волнение. Попытайся расслабиться.

(пауза 5 секунд)

А: Что случилось еще? Что случилось?

(пауза 10 секунд)

А: Где мой отец? Где мать?

Т: Ты должен успокоиться.

А: Что с ними? Где они?

Т: Пожалуйста, контролируй себя.

А: Что случилось? Что со мной теперь? Что будет? Я чувствую...

Т: Я думаю, что необходимо медикаментозное вмешательство. Я дам команду, и они придут. Лекарства успокоят тебя. Прогони ужас.

А: Что произошло? Что случилось?

Т: Нам надо остановиться, это лучшее.

Он идут...

А: Пожалуйста...

Т: Хватит.

END TAPE OZK013

---------------------------------------------

Я наблюдаю. От дома Варней меня отделяет Аупер Майн Стрит. Стемнело. Холодает. Шапка натянута на уши. Руки окаченели. Я сжимаю отцовский портфель. На меня снова давит каменная стена, что отделяет здание Армии Спасения от брошенного супермаркета. Аупер Майн Стрит немноголюдна даже в час пик. Время от времени, по тротуару кто-нибудь проходит, и я даже могу коснуться его локтя - меня трудно заметить. Я смотрю через улицу и вижу свой байк. Или, точнее, рукоятки его руля. Они торчат из-за перил веранды фасада. Он так близко и, вместе с тем, так далеко. Наверное нетрудно забежать по ступенькам веранды, схватить байк и затем умчаться прочь. Но постоянно кто-нибудь появляется перед этим домом. У Варней, наверное, большая семья. Люди разного возроста все время входят и выходят, словно это не дом, а какой-нибудь пансион. Я не могу дождаться, когда эти хождения прекратятся.