Константин Победоносцев - Курс гражданского права. Тома I-III

• Название: Курс гражданского права. Тома I-III
• Автор: Константин Победоносцев
• Издательство: Синодальная типография
• Жанр: История
• Год: 1896

Победоносцев К. П.Курс гражданского права. Тома I–IIIС.-Петербург, Синодальная типография, 1896 г.

---

1877 г. N 56. Законом, последовавшим 20 октября 1859 г., вошедшим в примечание к 1242 ст. X т. 1 ч. (по Прод. 1863 г.; соответств. ст.694, прим., прил.: ст.1, прим. 3, Зак. Гр. изд. 1887 г.), постановлено, что в губерниях и уездах Закавказского края, образовавшихся в пределах бывших Грузии, Имеретии и Гурии, на дела между членами одного семейства об отыскании следующих им долей из общего имения или наследства, законным порядком между ними не разделенного, земская давность не распространяется. Закон этот распространяет свое действие на всех жителей вышеупомянутых губерний и уездов, как туземцев, так и уроженцев других местностей Российской Империи, в Закавказском крае поселившихся.

1873 г. N 1724. По смыслу 533 и 560 ст. X т. 1 ч. для укрепления за давностным владельцем имения права собственности на оное нет надобности, чтобы было доказано, что он сознавал бесспорность этого права, а необходимо только, чтобы то основание, на котором владение происходит, не исключало понятия о владении на праве собственности.

По д. села Кутафина (Касс. реш. 1872 г. N 232) возник вопрос: не утратило ли общество государственных крестьян право отыскивать свою землю, приобретенную обществом в собственность, — потому что земля та более 10 лет состояла у общества не в полном пользовании, но из платежа оброка, коим была обложена по распоряжению кадастровой комиссии? Сенат рассудил, что казенное ведомство, по такой причине, то есть потому, что получало с лишком 10 лет оброк с той земли, не могло приобрести ее в полную собственность, а крестьяне, имея ту землю во владении, пользовании и распоряжении, не утратили сего права; равно не утратили права на иск о сей земле, так как со времени обложения ее оброком не переставали приносить жалобы, сначала административным порядком, по своему ведомству, а потом в суде. Подобное решение по такому же вопросу, 10 ноября 1871 года, по д. Червленовской волости.

Действие давности владения совершается против всех собственников или имеющих право, не различая отсутствующих от присутствующих, знающих от незнающих. Ни отсутствие, ни неведение не приостанавливает, с одной стороны, приобретающего владение, с другой — не служит извинением в пропуске срока на отыскивание права. В общем смысле закон не упоминает и о том, чтобы течение давности приостанавливалось вследствие физической или юридической невозможности действовать со стороны имеющего право. Таким образом, напр., человек, находившийся в тяжкой болезни, сидевший в тюрьме, не может требовать, чтобы все время такого состояния исключено было из счета давности. Если собственник умер, а наследник долгое время не являлся или долгое время не был утверждаем в правах наследства, то наследник не может требовать исключения этого долгого времени.

Таковы, по мнению нашему, общие соображения по сему важному предмету. Но естественно, что законодательства, более или менее благоприятствующие давности, могут более или менее умерять строгость этого воззрения, постановляя в особых случаях особые условия для исчисления срока давности.

Особенную важность имеет здесь тот случай, когда в течение владения право собственности, принадлежавшее стороннему лицу, за смертью его переходит к другому. О преемнике может возникнуть вопрос: не следует ли подводить его под действие давности лишь с того времени, как он узнал об открывшемся наследстве, или открытие наследства оглашено было установленным порядком? У нас, по экономическим условиям нашим, крайне затрудняющим сообщения и оглашения всякого рода, вопрос этот имеет особую важность. Частнее, он представляется в таком виде: за неучинением публикации об открытии наследства, имеет ли право наследник отговариваться от действия давности на предъявление своих наследственных прав? Государственный Совет, рассуждая в 1845 году о давности, оставил этот вопрос в нерешении, однако редакция 1242 ст.1 ч. X т., выведенная из этого мн. Гос. Совета, гласит: "соучастники в наследстве общего имения теряют права свои только тогда, когда не предъявят их в течение 10 лет со дня учиненного публичного вызова, буде таковой был сделан, считая началом срока последнее припечатание в ведомостях". Это правило, однако, не дает положительного решения на наш вопрос. Следует заключить, что начало давности считается в этом случае с припечатания вызова, но едва ли безусловно. Вызов здесь служит только доказательством того, что претендент имел законную возможность знать об открытии наследства. Но если бы оказалось на самом деле, что и без вызова претендент фактически знал об открытии наследства (например, что он находился при смерти прежнего вотчинника), и тем более, что знал он, к кому перешло во владение наследственное имение, — едва ли справедливо было бы, вопреки очевидности, ставить ему в оправдание пропуска то обстоятельство, что формальный вызов наследников не был сделан (см. 1242 ст.п. 3 Зак. Гражд.).

Есть, однако, состояния, в течение коих, в виде специального исключения, приостанавливается действие давности для лица, имевшего действовать. Таково состояние несовершеннолетних, сумасшедших, глухонемых и немых (в особ. случае походных людей во время войны).

Течение давности здесь не прерывается, как в предыдущем случае, но приостанавливается. При перерыве прежнее время владения пропадает, становится бесполезным, и продолжающему владение приходится полагать новое начало тому владению, которое способно превратиться в право собственности, т. е. спокойному, бесспорному и непрерывному владению в виде собственности. Напротив, здесь настает только промежуточное время, в течение которого давность останавливается, но по истечении этого времени собственности, т. е. спокойному, бесспорному и непрерывному владению в наступления этого промежуточного периода, так что время прежнего владения не пропадает, а прилагается к новому.

Пример. Я владею землею с 1 января 1830 года. Собственник молчит до 1837 года. В 1837 году 1 января умирает, оставя сына на 1-м году. В день его смерти оставалось ровно три года до истечения давности. Тут на все время несовершеннолетия сына течение давности останавливается. Сыну будет 21 год в 1857 году. Положим, что он до совершеннолетия умер в 1856 году; наследство переходит к племяннику его, 10-ти лет. Опять остановка. Этому новому наследнику будет 21 год в 1867 году. Во все это время владение мое не могло укрепить за мною право собственности; но прежнее время моего владения до 1837 года сохраняется у меня неприкосновенно и неотъемлемо в полной силе. С наступлением совершеннолетия последнего наследника, т. е. с 1867 года, снова начинается течение давности. Еще три года провладеть бы мне так же, как я провладел прежде 7 лет, и право будет за мною в 1870 году. Но вдруг в 1869 году наследник предъявляет спор — и все погибло; течение давности здесь уже прервано, и для того чтобы приобрести собственность, мне надо снова начинать, если удастся, спокойное, бесспорное и непрерывное владение в виде собственности.

Здесь мы касаемся вопроса о переходе давности вместе с переходом вотчинных прав, посредством преемства (successio). Наш закон (Гр. 556) говорит: наследнику или преемнику прав вотчинника, не искавшего о принадлежащих ему имуществах менее 10 лет, должно оставаться столько времени для начала иска, сколько оставалось в день смерти его предшественника или в день перехода к нему имущества.

То же, обратно, должно сказать и о переходе владения, с коим связано приобретение по давности. В сем последнем отношении закон не различает единичного перехода от всеобщего, перехода права от перехода совокупности прав или наследства. Но нельзя не заметить некоторого необходимого различия между тем и другим преемником, относительно давности владения. Если я умираю и мое имение переходит к наследнику, то он мой преемник. Если я передаю имение другому посредством акта, продажи, дара и т. п. — он тоже мой преемник, преемник моего владения. Но преемство владения относительно давности в том и другом случае неодинаково.

В первом случае, при наследстве, наследник вполне представляет лицо умершего, и право переходит к наследнику ровно в том же объеме, в каком было у умершего. Это не новое право, а совершенно то же самое, такое было прежде. Поэтому и владение у преемника не получает нового вида, а переходит к преемнику, не изменяясь, с теми же качествами и недостатками, и если у умершего оно неспособно было превратиться в собственность, то и у наследника остается таковым же. Он наследует во всех правах умершего по имению, стало быть, и в праве, истекающем из давности владения. Было у предшественника владение, способное подойти под давность, — будет оно и у преемника; не было у того — и у этого не будет. Он наследует не только вещь, но и бывшее владение вещью, со всеми его качествами и пороками. Но в последнем случае личность преемника не служит продолжением личности предшественника, и владение может быть у него совершенно новое, он может в минуту перехода начать его совершенно с другим свойством, так что у предшественника владение могло быть неспособно к превращению в право собственности, а у преемника становится способно.