Леонид Словин - Теннисные мячи для профессионалов

• Название: Теннисные мячи для профессионалов
• Автор: Леонид Словин
• Издательство: Дрофа, Лирус
• Жанр: Детектив
• Год: 1994
• ISBN: 5-87675-002-6, 5-7107-0215-3

---

«Лина не поверит», — подумал Денисов. Он представил ее интонацию, жест. «Не понимаю, как можно?! Помнить и не найти места позвонить?!»

Вместо московского Денисов набрал номер отделения милиции в поселке, трубку по обыкновению снял старший опер:

— Пашенин, слушаю.

— Денисов. Начальник у себя?

Пашенин стал нудно уточнять:

— По какому вопросу?

— Я по поводу телеграмм из Харькова в Дом творчества на имя Настасьевой. Ответ на мой запрос…

Было уже около девяти. Припекало. День обещал снова быть жарким. К пляжам шли люди.

Денисов знал, что смущает коллегу:

«Лымаря нет, корреспонденция не рассмотрена…» Хотя инициатором запроса в Харьков считался Денисов, бумаги, приходившие в отделение, адресовались начальнику.

— Жду, — напомнил он.

Пашенин комплексовал, стеснялся, от этого держал себя самоуверенно, даже заносчиво. Наконец он решился:

— «На ваш исходящий…» Так… — глухо зачитал старший опер. — «Сообщаю, что обратный адрес на бланках телеграмм, направленных в Дом творчества «Коктебель» на имя Настасьевой…» Тут перечисляются даты, номера. Так… «Указан несуществующий…» — Пашенин счел долгом пояснить. — Такого адреса в Харькове нет… Бланк телеграммы 1235 подписан «Ланц»…

— Ланц?

— Да. «Проверкой адресному столу лицо с указанной фамилией прописанным в Харькове не значится. Зам. нач. отдела». Подпись.

— Все?

— Да. Желаю успеха. — В конце он расщедрился.

Веда и Георгий ждали Денисова у входа в столовую. Втроем они отошли к парапету. На Веде было яркое цветное кимоно, которое ей шло, на нее обращали внимание.

По-видимому, накануне Денисов не очень осторожно интересовался Ширяевой, потому что режиссер сразу же сказала:

— За Наташу я ручаюсь. В высшей степени порядочный человек. Блестящая переводчица. Практически переводит с трех главных европейских языков. Несколько месяцев стажировалась во Франции, потом ее мужа перевели советником в Грецию…

«Все имеет свои причины, — подумал Денисов. — Потому и площадь Вогезов, останки храмов Аполлона в Коринфе и в Дельфах…»

— С мужем она рассталась. Это уже другая история.

— Она приезжала в Коктебель одна?

— Да. Почти все вечера без исключения проводила с нами.

— Да, — подтвердил ее муж. — Милейший человек… — В этот раз у него не было оснований для беспокойства. -Просто редкостный…

Кто-то из проходивших по набережной окликнул Веду. Она извинилась перед Денисовым и мужем.

— Одну минутку…

Внизу, в бухте, обозначилось оживление, высыпали в море водные велосипеды. Прямо впереди разворачивался катер, на носу у него что-то сверкало, он шел в сторону Карадага.

— И все-таки… — Денисов дождался ее возвращения, заговорил первым. — У нее в Коктебеле, по-видимому, был родственник. Возможно, племянник.

Веда уверенно отвела предположение.

— Это ошибка. Я знаю их семью. Родственник есть у Сусанны. У ее тети.

— Он тоже был в мае?

— Николай? Он всегда здесь. Он живет на даче у Сусанны. Здесь рядом. На улице Десантников.

— Где именно?

— Недалеко от спасательной станции. Знаете?

— На горе?! — Речь, без сомнения, шла о том самом доме -«даче, в которую входил человек, заинтересовавший Ланца той ночью…»

— Да. Это дача художницы Сусанны Роша. Вдовы Роша, как ее еще называют. Грант Роша, ее муж, был скульптором.

— Огромный дом с садом? — Денисов хотел убедиться.

— Да, да. Все обращают внимание. Она купила в ту пору еще, когда это стоило не так дорого…

— Прекрасный дом, — вставил муж Веды — Георгий.

— Сусанна — чудесная хозяйка, хотя ей хорошо за восемьдесят. Обычно в доме всегда люди. Подруги, друзья. А иногда и совсем малознакомые люди. Можно сказать, чужие. К ней все идут. Кстати, Наташа и Сусанна Ильинична вот-вот должны приехать в Коктебель.

Денисов задумался.

— Надолго?

— На пару дней, не больше. Дело в том, что дача теперь юридически Сусанне не принадлежит. Она ее продала.

— Давно?

— В мае. Как раз в прошлый наш приезд.

Взаимоотношения людей, которыми он интересовался, все больше переплетались и запутывались, а приезд Ланца в Коктебель оказывался во временном ряду с таким событием, как продажа огромного и, видимо, очень дорогого дома.

— Выходит, Роша едет как квартирантка?

— Нет. Покупатель еще полностью не рассчитался.

«Все это необходимо расставить по полочкам…» — подумал Денисов. Однако главная новость ждала его впереди:

— А теперь насчет того человека на фотографии, — сказала Веда. — Я вам все могу о нем сказать. Зовут его Александр. Саша. Фамилию вы можете узнать у Михаила Мацея, поэта. Он из Харькова. Улетая, Александр по просьбе Мацея прихватил с собой его сынишку. В Харькове их должна была встретить жена Мацея…

— Кто он? Ширяева что-нибудь рассказала о нем?

— В двух словах. Пробует себя в литературе. Хороший человек. В нашей компании он не был…

Дальнейшее было делом чистой техники.

Наиболее профессиональным представлялся путь через агентство воздушного флота, авиакассу, снабжавшую билетами отдыхающих Коктебеля в мае, через списки пассажиров рейсов Симферополь — Харьков. Но Денисов сразу же от него отказался.

Мимо авиакассы и людей, молча ожидавших регистратора у клумбы с каллами, мимо теннисного корта и писательского корпуса с глубокими открытыми террасами он снова вышел на набережную.

Поэта Денисов встретил у дома-музея Волошина, Мацей выходил из калитки.

— Доброе утро!

— День добрый. — Он курил трубку и был явно доволен собой. — Встать рано, поработать на рассвете, потом походить… Что лучше этого? Коктебель еще пуст, на набережной ни души… Вы птиц слышите по утрам? Спать не мешают?

Денисов покачал головой.

— Такой щебет! Вы послушайте!

— Нет, нет! У меня заботы чисто… прозаические… — Он чуть не споткнулся на этом слове — известном, но никогда не употреблявшимся им раньше — совсем не из языка оперативных уполномоченных. — Скажите, вам приходилось когда-нибудь отправлять ребенка самолетом? Сложная это вещь?

— Приходилось. — Мацей, уступая дорогу, посторонился, коснулся Денисова животом — жестким, как каучук. — У меня так было с сыном от первого брака. В этом году. Я брал его с собой — немного погреть на солнышке…

— Отправляли со знакомыми?

— Как сказать… Я искал попутчика, потом случайно разговорились с одним у кассы. Он согласился.

— И до этого не знали?

— Вообще-то видел. Он сидел в столовой за моей спиной.

— И послали с совершенно чужим человеком!…

— Детей, по-моему, у нас еще не воруют, — со знанием дела отверг Мацей. — Кроме того, я знал фамилию. Он наш, харьковчанин. Геолог или археолог.

— Не Ланцберг случайно?! — подкинул Денисов. — Ему всегда везет на такого рода поручения…

Мацей взглянул удивленно:

— Волынцев…

«Ну, конечно! — Денисов не почувствовал радости открытия, лишь досаду. — «Л», «н» и «ц» — формирующие буквы псевдонима и имени! Надо было лишь внимательно вчитаться в список отдыхающих». Недогадливость стоила ему лишних сорока восьми часов!

— Волынцев Александр Андреевич. Знакомы?

— Он отдыхал у нас… — Лицо молодой женщины-регистратора снова не выражало ничего, кроме вежливого внимания и долготерпения. — Путевка была на другое имя. На месте переоформили. Он подал заявление.

— Первоначально путевка выдана члену Литфонда?

— Нет. В обкоме союза. Здесь все есть.

Денисов достал блокнот, аккуратно перенес:

«Волынцев Александр Андреевич. Город Харьков… улица… дом…»

— Теперь, пожалуйста, посмотрите, кто был его соседом. — Денисов усвоил, что по одному в Коктебеле жили только писатели. — Дайте мне его адрес.

— Сутыгин Арсений Иванович… — Несмотря на неоднократные встречи, регистратор так и не изменила вежливому, почти безразличному тону. — Не первый раз в Коктебеле… Москвич. Вот адрес. Телефон записывать будете?

«Человек, о котором ничего не могу предположить, — Денисов вдруг подумал о ней. — Замужем? Удачлива? Есть ли дети?» Он на секунду отвлекся.

— Телефон тоже, пожалуйста…

Он попросил еще установочные данные на всех пятерых соседей Ланца по столовой — все это было тут же безропотно ему предоставлено.

— Строева Маргарита Алексеевна… Успеваете? Зарипов Шукурбек…

Он поинтересовался горничной, убиравшей номер Волынцева, хотел было переписать и других соседей по корпусу, но в последнюю минуту передумал, воспользовался телефоном регистратуры, сообщил дежурному по милиции адреса установленных им свидетелей и текст телеграфных запросов, которые следовало срочно отправить.

— Больше не смогу ничем вам помочь? — кротко осведомилась регистратор, — долгое общение с творческими работниками выработало в ней почти ангельское терпение.