Леонид Словин - Время дождей

• Название: Время дождей
• Автор: Леонид Словин
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Детектив
• Год: 1994
• ISBN: 5-85585-065-Х

---

Допрос записывался на диктофон.

— Вы подозреваетесь в краже икон на выставке в городе Залесске… — Предварительно следователь представился: «Линейно-следственное отделение на станции Москва-Ярославская». — Что можете пояснить в этой связи?

Сенников не ответил, внимательно осмотрел свой пиджак: на рукаве оказалось небольшое пятнышко, он соскоблил его ногтем.

Следователь повторил вопрос.

— Слышите хорошо?

— Не глухой, — на этот раз Сенников заинтересовался пятном на колене.

— При аресте у вас изъята сумка. Она принадлежит вам?

Сенников долго соображал: как отвечать? Завтра другой следователь — прокуратуры — поведет наступление с позиций, на которых этот остановится сегодня.

За окном на перроне началась посадка. Лавировали носильщики, перекликались проводницы в кокетливо сдвинутых на глаза беретах.

Сенников наконец определил линию своей защиты:

— Не помню. Может, купил у кого!

— Что было в сумке? Тоже не помните?

— Иконы.

— Как зовут вашего напарника?

Сенников жестко провел ладонью по подбородку, его широкое переносье разгладилось.

— Я один был.

Только рецидивист-уголовник мог отстаивать безнадежную, явно уязвимую позицию. Следователь спросил:

— Что вы собирались делать с иконами?

— Сам не знаю… Хватит, начальник, — он ударил себя по колену, — веди в камеру. Эту ночь я не на печке валялся.

— Где же вы были?

— Где взяли, тут и сидел.

— Всю ночь?

— Всю ночь.

На этом допрос закончился.

— Сразу второго, — распорядился Ненюков, когда Сенникова увели.

Его напарнику можно было дать лет двадцать пять. У входа он как-то быстро, по-кошачьи, вытер ноги и только затем переступил порог.

— Нестор я, — он показался Ненюкову до смерти запуганным. — Бывало, старушки в деревне: «Попаси телят, Нестор». Кто яичко, кто хлебушка… Телята пасутся, а ты загорай! — Впечатление о его кажущейся субтильности было обманчиво, весил он килограммов девяносто.

— В школе учились?

— Год ходил…

Подвергать сомнению ответы не имело смысла, на одну ложь явно громоздилась другая.

— У вас в сумке иконы.

— В Загорск, продавать…

— Что вы думали приобрести на деньги от продажи икон? — спросил следователь.

— Костюм бы купил. Пальто с каракулевым воротником, чтоб теплее. И на юг!

— На юге холоднее?

— Я там не был.

— Какие города на юге вы знаете?

— Зачем мне знать? Может, я в них не буду.

— Курите? — Ненюков достал сигареты.

— А папироски нет?

Позвонили от дежурного:

— В вещах задержанного вырезка из иностранного журнала. Много почтовых марок. Филателия.

— Что еще?

— Два обручальных кольца, перстень… Сейчас подошлю.

Через несколько минут пакет с вещами был наверху.

— Все ваше? — спросил следователь.

Задержанный не пошевелился.

Ненюков взял в руки вырезку из какого-то иллюстрированного издания.

— Что здесь написано, конечно, не знаете. Логично… Попробуем перевести. — Инспектор по особо важным делам задумался. — «Образность»? «Поэтическая образность мышления Антипа Тордоксы, любовь к плоскому орнаменту, свойственная народному искусству…» Интересно! «Международная выставка. Телефон и адрес — 61 049. Университетштрассе, 27. Дата открытия — май…»

— Марки тоже ваши? — спросил Гонта.

Марок было много. С репродукциями известных картин.

— У вас с десяток серий. Вы филателист?

Сынок с фабрики зонтов встретил Кремера как знакомого. В одной руке он держал сачок, в другой — белый ломоть, посыпанный густо сахарным песком. На столе, служившем верстаком, секретером и книжной полкой, стояли аквариум, кружка круто заваренного чая. Заготовки фанерных пистолетов лежали между посудой и тетрадями.

— Будешь? — Сынок показал Кремеру на чайник.

— Спасибо. Почему не в школе?

— Воскресенье же!

— Я забыл. А как с матерью?

— Помирились.

Алюминиевая раскладушка все еще стояла за кушеткой.

— Константин не появлялся?

— Хоть бы совсем не приходил. — Сынок не перестал жевать. — Рукам волю дает! Увидел, я записку пишу, говорит: «Дай!» И за волосы!

— Секретное послание?

— Это он думал, секретное. Из книжки, про рыб: «Угрожающе смотрит морской дракон…» — Сынок вытащил из-под аквариума брошюру. — «Нравы обитателей морских глубин». Читал? Возьми: интересно!

— Благодарю, — Кремер положил брошюру в карман. — Родственников надо терпеть.

— Не родственник он, — Сынок отправил в рот очередной кус хлеба с песком. — Комнату снимал! Видел дверь рядом с телефоном? Константин жил там вместе с Володей. Потом Константин попал в колонию, а Володя переехал…

Ночь без сна на Ярославском вокзале давала себя знать. Кремер боялся уснуть, поэтому сел не на кушетку, а табурет, рядом со столом. В кружке перед ним плавали разваренные хлопья чая.

— …Пока Константина не было, комнату сдали, вещи Володя унес.

— Выходит, он тоже жил здесь?

— Тоже.

— Сейчас я тебя спрошу, а ты, если не можешь, не отвечай…

Сынок кивнул.

— Володя оставлял здесь икону?

— Здесь его кляссер с марками, — Сынок откинул челку со лба и стал похож на круглолицую с пухлыми губами девчонку, — сейчас найду. А икон не было.

Кремер подумал, что марки должны находиться на столе, среди шурупчиков и обрезков фанеры, лежащих вперемешку с посудой, школьными учебниками. Однако Сынок нырнул в стоящий под окном фанерный, с замками чемодан.

В комнате было тихо, на кухне негромко играло радио.

Сынок вынырнул с альбомчиком в потускневшем дерматиновом переплете — десяток пыльных листков, побелевшие от клея слюдяные клеммташи.

— Я оботру, — поспешил он.

— Ничего.

Слоны, змеи, попугайчики. Альбом начинающего, любовно подобранные цветные картинки. Старая серия напомнила Кремеру его собственный школьный кляссер. Зеленые, синие, фиолетовые квадраты и треугольники, леса, табуны коней, стремительные всадники с «уюками» — арканами на длинных тувинских пиках.

До Володи альбом, без сомнения, принадлежал школьнику.

— Много у Володи марок?

— Тысяч десять, есть дорогие. Тоже собираешь?

— Собирал. Но меня интересует икона.

— Иконы не оставлял.

Следователь вынул бланк с фотографиями, положил на стол.

— Обвиняемый Сенников, кого из предъявленных на опознание лиц вы знаете?

Понятые — мужчина и женщина у стола — почувствовали себя после вопроса следователя неуютно: сидевший поодаль Ненюков догадался об этом по тишине в следственной камере.

— Пишите: никого не знаю. — Вид у Сенникова был вполне респектабельный: борода аккуратно подстрижена, скулы выбриты. — В первый раз вижу.

Следователь записал, Сенников и понятые по очереди подписались. Ненюков знал этого следователя и ясно представлял четкую линию его действий.

— Обвиняемый Сенников, — заговорил тот снова, — вам предъявляются показания жителей деревни Большой Починок Архангельской области. Допрошенные утверждают, что на фотографии номер три — ваш отец. Сенников Иван Александрович. Что вы можете пояснить?

— Я сказал: не знаю.

— Можно записать?

Сенников поколебался: речь шла об отце.

— Пишите что хотите!

— Действительно ли ваш отец проживал в упомянутой деревне? Могли ли указанные свидетели его знать? — Следователь знал, в каких случаях следует действовать прямолинейно.

— Не буду отвечать на этот вопрос.

— Вынужден составить акт об отказе от дачи показаний.

— Ну, мой! Мой это старик! Мы семь лет не виделись! Какое имеет отношение? — жесткая лопатка бороды вздрогнула и застыла.

— Вы хотите сказать, что под номером три…

— Да! Да! Да!…

Старик на завалинке, в фуражке и гимнастерке, застегнутой на все пуговицы, торжественно и прямо, уперев руки в колена, следил за ними с фотографии во время этого разговора.

— Хочу дать пояснение! — прохрипел Сенников. — Когда меня в последний раз посадили, вещи остались на квартире. Фотокарточка тоже. Не знаю, как она попала в дело. Все!

— Уточните адрес квартиры.

— Не помню, — он упорно не называл фабрику зонтов.

Следователь записал ответ, казалось, в его профессиональном арсенале не было иной тактики, кроме лобовой атаки:

— Фотография изъята после кражи в квартире онколога. Вам предъявляется протокол осмотра места происшествия… — Признав фотографию, обвиняемый должен был объяснить, как она попала в прихожую профессора.

— Не знаю, — Сенников достал платок, не развернув, приложил к виску.

Час Ненюкова приближался, он не задал ни одного вопроса, не взял под сомнение ни одной версии обвиняемого. Из глубины здания периодически доносился лязг металла, гулко отдавались шаги.