Сергей Карпущенко - Рыцарь с железным клювом

• Название: Рыцарь с железным клювом
• Автор: Сергей Карпущенко
• Жанр: История

---

Он присел на камень и стал смотреть на серую озерную даль, а на память приходили встречи, разговоры с одиноким стариком. Вдруг фонтанчик воды от шлепнувшегося в озеро камня поднялся впереди него - Володя резко обернулся и увидал Кошмарика. Будущий рокер стоял, засунув руки в карманы своих модных брюк, и улыбался. Странно, но в этой позе он страшно походил на Диму-Олега, заставшего Володю и Иринку на канале. И сходство это особенно тогда, когда Володя думал о смерти Ивана Петровича, поразило мальчика. Но даже при отсутствии сходства Володя все равно не встретил бы Леньку с распростертыми объятиями.

Еще там, в изоляторе, оставшись в одиночестве, Володя часто вспоминал Кошмарика, все его слова, то, как он вел себя, и пришел к выводу, что этот белобрысый мастер по добыче денег во время охоты на змей, по сути дела, прятался за его спиной, поставив его лицом к опасности и желая, как видно, заработать на чужом труде. Володя не терпел в людях подлости, а Кошмарик вел себя почти что подло, к тому же он ни разу не пришел узнать о здоровье того, которого толкнул на дело, закончившееся так плачевно.

- Ну, чего тебе? - грубо спросил Володя, не вставая с камня и снова повернувшись лицом к воде. Он ожидал, что Ленька ответит ему в былой нагловатой манере, но Кошмарик сказал виноватым тоном:

- Да вот, проведать пришел, как ты поживаешь. Я ж думал, что в город тебя отправили...

- Ишь ты, проведать! - усмехнулся Володя. - Катился бы ты отсюда, заботливый! Мастер-змеелов! Сам, наверно, и не пробовал до меня ни разу змей ловить, дурачка решил найти!

Кошмарик присел на соседний камень.

- Да нет, ловил... только мало. Ты, брат, не обижайся. Я ведь и сам свою вину чую, исправиться хочу. - И он полез в карман своей нарядной курточки, вытащил оттуда пачку сигарет, газовую зажигалку. С форсом выбил из коробочки сигарету, Володе протянул: - "Винстон", настоящий, будешь?

Володя не ответил и лишь отвернулся в сторону. Едва он увидел, что Кошмарик сам понимает, что провинился перед ним, былая неприязнь мгновенно оставила Володю и он снова испытывал доверие к этому свободному человеку. И чтобы разрушить напряженное молчание, Володя спросил все ещё ворчливым тоном:

- Слушай, а ты не знаешь, что это за женщина, которая здесь все время ходит по берегу и плачет?

Кошмарик поначалу не сообразил, о ком Володя спрашивает, насторожился даже, но потом кивнул:

- А, так это ж Поганкина Шура! Сын её, Мишка Поганкин, обалдуй, в мае потонул, вот она и ходит все по берегу, и стонет. Думает, что он стоны её услышит. Чокнутая!

У Володи внутри все так и забурлило, когда он услышал пренебрежение, с которым Кошмарик рассказывал о потерявшей сына женщине. Никто из близких Володи ещё не умирал, но он всегда очень живо представлял страшное горе, постигающее тех, кто терял близких. Смерть Ивана Петровича поразила его, и Володя никак не мог согласиться с тем, что он умер, и все ещё находился под впечатлением этого известия, поэтому он был задет тоном Кошмарика и даже оскорблен, захотелось встать и уйти подальше от этого злого, черствого человека. Но почему-то Володя не встал и не ушел, а только спросил:

- Купался, что ли?

- Нет. - Кошмарик бросил камень в застывшую гладь озера. - Рыбу ловить пошел. Было это девятого мая, на праздник. Весна у нас холодная была, лед ещё держался. Выпивши он, конечно, был, вот и полез на лед да далеко пошел, чуть ли не к острову. Мать его не пускала, а Мишка, рассказывают, все выкобенивался: "Не боись, - говорил, - я ещё и не на такой лед ходил". Пошел и провалился. Слышали, что кричал он громко так, на помощь звал, неохота помирать, понятно. Но кто спасет? Далеко от берега кричал, а мужиков у нас немного, да и те, кто есть, все пьяные были тогда. Батька мой тоже... Кошмарики!

Володе стало жутко, и он спросил, желая казаться равнодушным:

- Молодой, что ли, парень?

- Лет двадцать пять. Он в пансионате банщиком работал, сауну обслуживал. Нехудая, между прочим, работенка - сам бы устроился, да не берут.

- А нашли... его? - тихо спросил Володя, пропустив мимо ушей сообщение о достоинствах работы банщика.

- Кого? - не понял вначале Ленька. - Мишку-то? Нет, не нашли. Рыбы, наверно, утопленника объели...

- Как... рыбы? - замер Володя.

- Да жрут же, говорят, они покойников. И окуни, и ерши... Если б нашли Мишку, стала бы Шура по берегу таскаться да стонать.

Володя смотрел на озеро, на остров, рядом с которым погиб молодой парень. Ему было тяжело. "Ну зачем я сюда приехал? Как хорошо было дома!" И теперь озеро казалось ему не только неприятным, но и попросту страшным.

- А что это за остров? - спросил Володя, потому что молчание становилось гнетущим и тяжелым, - Кошмарик сегодня выглядел задумчивым и скучным. - Там кто-нибудь живет?

Кошмарик длинно сплюнул в воду, точно озеро и ему было неприятно.

- У нас остров этот Ежовым называют, и никто там не живет. Кому там жить? К тому ж рассказывают о нем разное...

Володя насторожился. Конечно, разве мог этот дикий, неприветливый с виду остров внушать приятные мысли, обещать радость? И мальчику захотелось узнать, что же говорят об этом острове, а Кошмарик словно нарочно замолчал, желая, как видно, помучить Володю.

- Ну и что же говорят о нем? - как можно равнодушней спросил Володя.

- А рассказывают, - с важной небрежностью в голосе начал Ленька, - что никто ещё оттуда не возвратился, если вдруг занесла его нелегкая на остров этот.

У Володи внутри что-то съежилось, сжалось, притихло.

- Как... не возвратился? Почему же это?

- А вот так и не возвратился, - подтвердил Кошмарик, очень довольный собой за произведенный эффект. - Жил здесь неподалеку от озера один старый финн. Остался он здесь, в своем доме, когда после войны другие финны к себе в Финляндию сбежали. Так вот, рассказывал он мне перед смертью (Кошмарик выделил особо "перед смертью", словно что-то важное можно сообщать только вблизи кончины), что рыбаки или кто другой, попадавшие на Ежовый остров, домой не приезжали. Лодки их потом среди озера находили... пустые лодки. А люди - как сгинули. Кошмарики!

Володя ощутил, что по телу забегали мурашки. Нет, он не боялся, - чего же здесь бояться? - просто воображение его тут же нарисовало и этих рыбаков, находящихся во власти какой-то неведомой силы, и пустые лодки, и стоны родственников пропавших людей.

- Так какая же причина? - желая казаться спокойным, спросил Володя.

Кошмарик усмехнулся и снова плюнул в воду.

- Если б знал кто-нибудь! Впрочем, разное болтают. Говорят, что после войны на Ежовом острове много всяких ловушек осталось: то ли немцы их наставили, то ли финны, то ли наши. Для обороны, в общем. Идет, например, человек, идет и вдруг в яму падает, на колья прямо - вот и отпрыгал. Но яма - это ерунда. Болтают, что наставлены там противопехотные ловушки похитрее. Представь себе проволоки колючей моток, на какой-то сильной пружине накрученной, в траве припрятанной. Идешь себе спокойно, мечтаешь, вдруг раз! - за рычажок задел, и мигом пружина срабатывает, проволока колючая распускается и тебя всего с головы до ног опутывает. Не веришь? Вот и кричи потом "мама" - никто тебя не услышит, а если даже и услышат, так на помощь не придут, побоятся. А через неделю от тебя один чистенький скелет останется - рыжие лесные муравьи мясо твое по кусочкам разнесут. Сколько, говорят, скелетов на острове уже нашли... Кошмарики!

Володя хоть и заметил нелогичность в рассказе Леньки (кто же мог рассказывать о найденных скелетах, если с острова никто ещё не возвращался), но опровергать Кошмарика не стал. В подробностях повествования он почувствовал достоверность, которая заставила похолодеть кончики пальцев на руках. "Эх, черт! - подумал он с неудовольствием. Неужели опять боюсь? Одного лишь рассказа испугался? А если съездить туда, на остров? Проверить все, ловушки эти посмотреть. Надо только осторожно, палкой впереди себя пошуровать. С умом действовать!" А Кошмарик в это время говорил:

- А кому вообще и ездить-то на этот остров? Отдыхающим? Так лодочной станции у нас нет. А в поселке пять человек живет, что пансионат обслуживают, да ещё лагерь. Здесь ведь до недавнего времени погранзона была, край, как говорится, дикий. Мало кому и нужен это остров.

- Ну а тебе самому не хотелось разве там побывать? - спросил Володя, у которого в голове уже мелькал неясный план.

- Мне?! - так и подскочил на камне Кошмарик. - Что я, чокнутый, что ли? Мне моя жизнь молодая дорога! Впрочем, подплывал я один раз на лодке к острову - рыбачил. Ну вот, подъехал, дай, думаю, на остров выйду, по краешку пройду, проверю, есть ли здесь ловушки.

- Ну и что? - спросил Володя.

- А то, что только встал я на землю и несколько шагов прошел, как гул послышался какой-то. Низкий такой гул, густой, точно кто-то под землей то ли рычит, то ли гудит. И, знаешь, неприятный этот звук такой, в тоску вгоняющий, точно плачет кто-то: гу-у-у, гу-у-у! Нет, думаю, это место не для меня! Нечего мне здесь делать. Может, это покойники в земле гудят, наружу просятся. Ну, я им не помощник. В лодку прыгнул и скорей к нашему берегу поплыл, а гудение то стихло разом. Кошмарики!