Ольга Кузнецова - Просто солги

• Название: Просто солги
• Автор: Ольга Кузнецова
• Жанр: Фэнтези

Моя жизнь — это один сплошной замкнутый круг, из которого невозможно выбраться. Это события, повторяющиеся снова и снова. Это то, чего не избежать. Возможно, даже то, что будет завтра. Такое чувство, что меня заперли в беличьем колесе, и ничего больше не остается, как безропотно крутить незнакомую окружность. Но я не хочу этого. Не хочу, чтобы все повторялось. Чтобы один день был похож на предыдущий. Чтобы он начинался в не-моей кровати не-моей комнаты, а заканчивался в незнакомых объятьях. И все же мои желания никого не волнуют. И все повторяется. Снова и снова.

---

Начинает раскалываться голова, и у меня такое ощущение, что успокоительное Шона на меня имеет ровно обратный эффект, нежели наверняка написано на упаковке.

И все же пора признать. Я законченная истеричка, которая окончательно съехала с катушек, к тому же страдающая манией преследования.

В этот день я больше не звоню Киму домой, даже чтобы послушать его голос на автоответчике. Упорно делаю вид, будто его и вовсе не существует. Это как если бы он умер.

Это как если бы вместе с ним умерла и часть меня.

…

Шон возвращается вечером, но помимо его дыхания в прихожей слышен омерзительный женский смех. Такой звонкий, заигрывающий.

Я не ревную — мне плевать на Шона, — но уже само существование этой незнакомки доводит меня до белой горячки.

Я думаю, что они останутся там, внизу, будут заниматься, чем хотят: будут трахаться, пить мартини и обсуждать непутевую Шонову квартирантку. Но шаги почему-то все ближе к "моей комнате", и мне это не нравится.

Как в дешевых фильмах ужасов: я слышу, как медленно, со скрипом поворачивается ручка двери, и некоторое мгновение в воздухе стоит тишина. Затем Шон осторожно откашливается, джентльмен до мозга костей, и делает осторожный шаг, переступая невидимую границу моего мира. Его спутница следует за ним. У нее звонкие каблучки — я слышу.

— Кесс, к тебе можно? — как ни в чем не бывало спрашивает Шон. Как будто мы с ним сто лет знакомы и старые соратники по мыслям и рюмкам. Если ему интересно, я вообще не пью. Меня тошнит от алкогольного запаха.

— Ты уже вошел, — раздраженно отвечаю я, между тем, прекрасно понимая, что не могу командовать им в его же доме. В этот момент я действительно похожа на стерву.

— Кесс, это Дженнифер. Джен — это Кесс.

Чувствую, как эта самая "Дженнифер" по-хозяйски садится рядом со мной на кровать.

— У тебя замечательное имя, — щедро сдобрив свой голос ядом, обращаюсь я к девушке.

— Да что ты, — она отвечает растерянно, явно смутившись. Мне хочется смеяться в полный голос, смеяться злорадно и торжествующе. Какие же они все придурки!

Я вспоминаю недавнюю афишу и добавляю:

— Прямо как в фильме "Тело Дженнифер", ты ведь смотрела? — Затем делаю небольшую театральную паузу. Я уже знаю, что и Шон, и эта Дженнифер уже успели раскусить мои ядовитые настроения. — А вот я не смотрела. И никогда не посмотрю. А ты, Дженнифер? Или тебя лучше звать Джен?

Я прекрасно чувствую неприкрытую растерянность девушки, пораженную моим открытым сквернословием. Наверное, она быстро взяла себя в руки, потому что мне кажется, что теперь она мило улыбается. Дженнифер осторожно берет мою ладонь и сминает ее между своих.

Фу, нежности телячьи, меня сейчас стошнит, ей-богу!

— Кесси, тебе не стоит меня опасаться. Я твой друг. — "Она что, разговаривает с душевно больной?" — молнией проносится у меня в голове. — Ты ведь друг Кима, а друг Кима — мой друг.

Мне кажется, что сейчас по закону жанра она сейчас скажет фразу, которая ножом вопьется мне прямо… Нет, не в сердце. В почки.

Но эту фразу говорит не "Джен" — полный искреннего добродушия Шон:

— Дженнифер — невеста Кима. Он ведь, конечно, рассказывал тебе о ней?

…

То, что нас не убивает, делает нас сильнее.

Наверное, эту фразу придумал какой-то ангелок, мило болтающий ножками со своего облачка и ничегошеньки не смыслящий в человеческой жизни. Наверное, он представлял себе жизнь как бесконечную череду затягивающих, точно водоворот, событий.

Но он ошибся.

Мне кажется, что я уже не на земле, а где-то между небом и Нью-Йорком. Мне кажется, что лучшее, что со мной может произойти в этой жизни — это скорая смерть. Мне кажется, что Ким — всего лишь самый страшный кошмар в моей жизни. Обычный сон среднестатистического обитателя этой чертовой планеты.

И все же мне кажется, что мы с разных планет. Я, Шон, эта Дженнифер. Я, эти сны, урод, выстреливший в меня пять лет назад. Мы по разные стороны баррикад.

До того самого судьбоносного в моей жизни звонка остается девяносто девять секунд или девяносто девять слов. Какая разница — все равно дьявольское число.

До того момента, как я решусь на самый отчаянный поступок в своей жизни, остается лишь мгновение.

Звонит телефон. Истерично, надрывисто, кровожадно требуя, чтобы я ответила. Я не знаю, что этот звонок очень важен — я просто чувствую. Как чувствовала, как Ким улыбается. Как поняла, что они с Шоном браться. Как осознала, что мне чертовски надоело жить.

Но тот ангел наверху все-таки ошибся.

То, что нас не убивает, сводит нас с ума.

7. "Как хочется быть уверенной в следующих тридцати секундах"

Дрожащей рукой я застегиваю темно-синий жакет (единственная стоящая вещь, которую Ким умудрился засунуть мне в рюкзак). Руки не слушаются, и у меня постоянное ощущение, что сейчас от пиджачка поотлетают все пуговицы.

За окном величественно и надменно каркают вороны — их крики эхом отдаются у меня в голове.

Когда я умру, на моих похоронах будут танцевать птицы. У них есть крылья, а крылья означают свободу. Мне так не хватает хотя крохотной доли этой самой свободы.

Как хочется выбираться "на прогулку" не тайно (в тайне от Шона, конечно), а с гордо поднятой головой…

Как хочется быть уверенной в следующих тридцати секундах…

…

Он ждет меня на углу дома. У меня в голове стойкое ощущение, что все каким-то мистическим образом в моей жизни начинает повторяться.

Отличие только в том, что я знаю — меня ждет не Ким. А еще я даже понятия не имею, кто именно там меня поджидает.

Я неспешно на ощупь пробираюсь вдоль кирпичной стены дома — она шершавая, грязная (я чувствую, как на моих ладонях остается черная несмываемая пакость). И, наконец, нащупав острый угол, улавливаю в воздухе запах свежей выпечки.

"Мало ли сколько в Нью-Йорке булочных", — пытаюсь успокоить себя я.

Но не получается. Не выходит. И у меня подкашиваются коленки, как у Кесси-подростка на первом свидании. Но мне уже давно не пятнадцать.

Он учтиво берет меня за руку — его рука такая странно знакомая. Я пытаюсь улыбаться, пытаюсь не показывать, насколько мне на самом деле страшно.

Протянутая мне ладонь на удивление скользкая, точно ее окунули в какой-то маслянистый раствор. Моя рука выскальзывает, но он вновь хватает ее и зажимает в своей.

Мне кажется, что во всем происходящем есть что-то критически неправильное. В голове зажигается тревожная лампочка, когда я понимаю, почему эта ладонь кажется мне такой знакомой.

— Кесс, почему ты не дома? — покровительствующе спрашивает Шон, как будто он, черт возьми, мой отец.

— А почему у тебя руки в крови? — в свою очередь интересуюсь я.

…

Полная разочарования, я резко открываю холодильник. Но уже не в поисках чего-нибудь — конкретно в поисках пива.

Глаза щиплет, и мне вновь хочется плакать. Не знаю, почему. Вроде бы я, наоборот, салюты должна пускать от того, что Шон меня типа "спас".

— Ты убил… — запинаюсь, — … это?

Шон кряхтит — не могу понять, от смеха или от раздражения. Чувствую, как он отталкивает меня от холодильника и вырывает из рук чудом добытую бутылку.

— Этого, — мне кажется, или он действительно меня передразнивает? — больше нет. Можешь не беспокоиться.

— А как же остальные? — Конечно, у меня мысли только о собственной шкуре, как у последней трусихи. — Он ведь не был всей шайкой?

— Вот скажи мне, Кесс. — Шон на секунду замирает — возможно, подбирает слова. — Скажи, какого хрена ты а: стала разговаривать с этим по телефону; и б: у тебя, что, в заднице тайное шило, что тебя угораздило совершенно "случайно" очутиться на месте вашей с этим красавчиком "встречи"?

Я понимаю, что у меня нет оснований злиться на Шона, но все равно злюсь. Скорее, даже не на него, а на Кима, которого, как всегда не оказывается рядом, на Кима, который за все время нашего знакомства так и не сказал: "Знаешь, Кесси, у меня вообще-то есть невеста, с которой, мы вроде как помолвлены, так что можешь выбросить всю эту муть, о которой ты думаешь 24 часа в сутки, из головы". Но он молчал. Все это время молчал.

Хренов ублюдок.

— Отдай мне бутылку, — шиплю я и протягиваю руку в воздух, даже не ожидая, что Шон послушается.