Ольга Кузнецова - Просто солги

• Название: Просто солги
• Автор: Ольга Кузнецова
• Жанр: Фэнтези

Моя жизнь — это один сплошной замкнутый круг, из которого невозможно выбраться. Это события, повторяющиеся снова и снова. Это то, чего не избежать. Возможно, даже то, что будет завтра. Такое чувство, что меня заперли в беличьем колесе, и ничего больше не остается, как безропотно крутить незнакомую окружность. Но я не хочу этого. Не хочу, чтобы все повторялось. Чтобы один день был похож на предыдущий. Чтобы он начинался в не-моей кровати не-моей комнаты, а заканчивался в незнакомых объятьях. И все же мои желания никого не волнуют. И все повторяется. Снова и снова.

---

Я наплевательски пожимаю плечами.

— Прости, Ким, но я ничего не вижу. Так какую эмоцию я сейчас должна отобразить на своем лице: сожаление, ужас? Или, может, мне стоит сказать: "Ким, я же тебя предупреждала"…

— Прекрати ломать комедию! — рявкает он. Именно не кричит, а рявкает. — Почти ничего не пропало.

— И?.. — я вопросительно приподнимаю бровь.

— Они взяли только твое досье, Кесси.

…

На улице холодно — я знаю, говорили в прогнозе погоды. Но мне почему-то кажется, что я вся горю.

Одно дело сказать, что все, Ким, я больше не хочу иметь с тобой ничего общего, и просто уйти восвояси, а совсем другое — понимать, что в этот самый момент, возможно, кто-то ищет меня. Может быть, он уже стоит под моей дверью, приготовив заранее заряженный револьвер.

— Ты понимаешь, что тебе надо срочно уезжать из города? — спрашивает он уже серьезно. Я теперь тоже серьезная.

— Одной?

— Я не говорил.

Если Ким и говорил, что все эмоции отображаются на моем лице, то сейчас я испытываю только одну эмоцию — страх. Страх не быть убитой, даже нет, а страх того, что у этого факта была вероятность. Я могу прожить еще несколько десятков лет в абсолютном страхе, обзаведусь манией преследования, но меня так и не убьют. Но они могут прийти за мной и завтра, и сейчас. Просто так никто ни за что не будет красть мое досье. Живой я им точно не нужна — я слепа, как крот, а значит — бесполезна.

Я не знаю, когда они явятся за мной. А незнание — оно топит тебя, затягивает похлеще любой трясины.

Всплесков наливаемого скотча больше не слышно — зато слышно, как Ким снова пьет. Наверное, уже из горла.

Пытаюсь нащупать его — он где-то рядом, но руки хватают только пустоту. Качаюсь. Думаю, что упаду. Но он меня ловит.

Быть слабой — отвратительно. И в жизни это моя самая навязчивая мысль: быть сильнее, чем обо мне думают. Быть волком в овечьей шкуре, чтобы все доверяли мне. Мне нравится водить людей за нос.

— Будешь собирать вещи? — спрашивает Ким, возвращая меня в вертикальное положение. Он не спрашивает, согласна ли я вообще уехать, не интересуется, что я об этом думаю. Вот так просто — будешь собирать?

Я киваю. Руки до сих пор дрожат, а сердце начинает биться быстрее. Врачи называют это волной внезапного страха, когда чувствуешь, ощущаешь, предчувствуешь что-то омерзительное. Возможно, даже со смертельным исходом.

— За кроватью рюкзак. В ванной на верхней полке большая косметичка. И одежды. На твой вкус.

Мне нравится давать Киму указания, нравится чувствовать, что он у меня мальчик на побегушках. Сделает, как я сказала, просто потому, что я буду делать это в десять раз дольше.

Ким фыркает, но все же уходит. Слышу, как у рюкзака расстегивается молния, как открывается дверца шкафа, а уже через четверть секунды закрывается. Чувствую, как он тянет меня за запястье.

— Пошли, — бормочет он.

И вытаскивает меня на улицу, даже не закрыв входную дверь.

…

На улице холодно — щеки и нос жжет легкий мороз. А дождя уже нет — только бесконечные лужи под ногами, и ноги мокнут.

Ким сажает меня в машину, резко, неаккуратно, как будто забывает, что я не вижу. Не клюет на мою удочку.

Мотор заводится с первого раза, и автоматически включается проигрыватель. Музыка легкая, классическая, как я люблю, вот только на Кима это не похоже.

— Почему? — спрашиваю. — Ким, почему ты помогаешь мне?

Я поворачиваюсь к нему лицом — по дыханию предполагаю, что там, по другую сторону от меня, на водительском сиденье и вправду Ким. Но я не уверена. Музыка, спокойствие, молчание — не похоже на него.

Он вздыхает тяжело, как столетний старец. И он не выспался — я чувствую, потому что тормозит он часто и резко, будто вообще не смотрит на дорогу. В такие моменты я жалею, что не вижу, где находится ремень безопасности.

— Кесси, лучше не задавай лишних вопросов, а то я могу и передумать. Можешь поспать пока — ехать далеко, — говорит он

За окном какой-то сельский пейзаж — я не знаю — воображаю. Пахнет скошенным сеном, поэтому так думаю. Дождь прекратился уже давно, но после него осталось такое сладкое послевкусие и промокшие ботинки.

Похоже, что мне и вправду удается заснуть, потому что, проснувшись, понимаю, что капли снова барабанят по стеклу, и слышится только "вжик-вжик" суетящихся дворников. Я засыпаю и просыпаюсь много раз — мой сон беспокойный. И Киму, наверное, спать хочется гораздо больше, но я не могу предложить ему свою помощь: таким, как я, водительских прав не выдают.

Не могу определить, сколько времени мы вот так ехали. Возможно, несколько часов, а возможно, и несколько суток. Время стало каким-то резиновым, слишком сильно растяжимым. И снова засыпая, я загадываю про себя, чтобы больше не проснуться. Какая разница: умереть завтра или умереть сейчас.

Вся ситуация вообще была до боли комична, похожа на сценарий одного из малобюджетных голливудских боевиков. Я почти представляю: забитые до отказа кинозалы, семейные пары, шуршащие попкорном, и экран. Сначала экран черный, темный, на нем ничего не видно. А затем на нем появляется лицо молоденькой девушки, невидящим взглядом уставившейся прямо в лицо своего убийцы, какого-нибудь слащавого злодея.

У всех сердца прячутся в пятки, по залу проносится удивленное "оох", а на заднем плане появляется бравый ковбой. Мне хочется, чтобы это был Ким, но у этого героя темные волосы — не "пшеничные".

Звучит выстрел, и следом тут же идут титры.

…

Оказывается, выстрел не выдуманный — настоящий. Просыпаюсь.

На улице холодно — предполагаю.

Ким трясет меня за плечо.

— Кесси, ты веришь в судьбу? — спрашивает он, но я чувствую, что он усмехается.

Я не верю, нет. Но ему об этом лучше не знать.

2. "Я не прошу тебя жить — просто держись"

"Держись, — кто-то шепчет тебе в темноте. — Я не прошу тебя жить — просто держись. Из последних сил, ты же сильнее, Кесси, я знаю".

Но темнота поглощает этот голос, такой отдаленно знакомый, как будто я уже где-то слышала его прежде. И я живу в темноте, я — часть этой темноты. Все, о чем я жалею, так это о том, что не могу увидеть того, кто держит меня за руку.

Иногда мне кажется, что я слабая. И вся моя сила заключается только в моей слабости.

Иногда мне кажется, что я могу видеть. Чертова фантазия…

…

Мечтаю однажды открыть глаза и осознать, что мира вокруг нет. Что никто не видит — для всех существует только темнота. Может, тогда все научатся слушать? Как я.

Люди полагаются на свое зрение, верят, что то, что они видят — это единственно возможная правда. Думают, что созданные ими иллюзии это и есть реальность. Они слепо верят, что мир создан для них, что они — его единственные хозяева. Но они даже не догадываются о том, что все эти замки из песка построены специально для них, что замки — вымышленные, к ним нельзя прикоснуться.

Ким тоже видит только то, что хочет. Видит меня, отстраненную, неживую, бессознательно ощупывающую краюшек водопроводного крана. И он думает, что я сломлена. Думает, что я нуждаюсь в его поддержке, его вечной заботе.

Он стоит рядом. Искренне верит в то, что я не знаю о его присутствии, но он даже и подумать не может, какое у него тяжелое дыхание. Громкое. Каждый его вздох отдается гулким эхом в моей голове.

Мы в придорожной гостинице. Придорожной — потому что за окном простирается скоростное шоссе, гостинице — потому что все пахнет чистящими средствами. А еще кровать одна. Ким сказал, что записал нас как молодоженов, потому что моим преследователям вряд ли придет на ум проверять новобрачных. Но как же он ошибается. Они умнее.

За окном сгущаются сумерки. Слышу — начинают горланить свои песни мелкие птички.

Мне существенно нечем заняться, от безделья я начинаю бездумно открывать по очереди краны с горячей и голодной водой. Чтобы сначала обжигало, а потом отрезвляло. Горячо-холодно… горячо-холодно…

Снова опускаю руку на выключатель и внезапно натыкаюсь на его ладонь.

— Хватит, Кесси, — шепчет Ким, — хватит.

Мне хочется грубить ему в ответ, кричать, хочется ударить его по довольной физиономии (я знаю, что довольной). Но я почему-то молчу — только губы покрепче сжимаю от раздражения.

А потом вспоминаю: он терпит меня такой, какая я есть. Помогает — значит, у него на то есть свои причины.