Мария Семенова - Лунный пёс. Антология

• Название: Лунный пёс. Антология
• Автор: Мария Семенова
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-395-00200-6

В сборник вошли фантастические произведения Марии Семёновой, Марии Галиной, Павла Молитвина, Елены Хаецкой и других известных авторов.

«Чем больше я узнаю людей, тем сильнее люблю собак», — говорили, если верить легендам, все без исключения знаменитости от Платона до Черчилля.

А еще говорили и говорят: «Злой, как собака».

«Быть может, по образу и подобию Господа были созданы совсем не прямоходящие звери, а те, которые шагают на четырех лапах и машут хвостом?» — писал в одном из своих романов Дин Кунц.

А еще положительные герои любят в праведном гневе вскричать: «Собаке — собачья смерть!»

Они такие разные, наши четвероногие знакомцы, — чьи-то друзья, чьи-то враги.

Они первыми были отправлены в космос и скоро будут сопровождать звездолетчиков, идущих «по пыльным тропинкам далеких планет».

Их делали героями своих произведений такие непохожие писатели, как Лев Толстой, Джек Лондон, Рей Брэдбери и Михаил Булгаков.

Слушать и читать об их подвигах, проделках и преступлениях — одно удовольствие, вспомните хотя бы бессмертную «Собаку Баскервилей».

С собаками не соскучишься, а потому — приятного чтения!

---

— Да, — старик бросил на Олега благодарный взгляд и отважно продолжил:

— Она не очень далеко. Если успеет к самолету будет здесь через три часа. Я ей телефоном…

— ПозвОните, — подхватил Олег.

— Позвоню.

— ПозвонИте, — буркнул врач. — И поскорее. Шестая больница знаете где?

Шум скорой растаял в ночном городе. Невесть откуда возникло громкое тиканье неслышных прежде часов. Мы здесь, как привидения в пустой квартире, — подумал Олег. — По крайней мере один из нас. Прибыл на выручку с какого-то не того света… Так, раньше был сон, теперь мистика, что будет следующее? Шизофрения? Где эти дурацкие часы? Он не мог бы ответить, чем его так раздражает ни в чем не повинное привычное тиканье, но безостановочно искал часы глазами, а увидав, что старик открыл дверь в прихожую и что-то ищет за ней, поймал себя на бессмысленной уверенности, что он тоже ищет именно часы.

— Вот, — проговорил старик, поднимая телефонную трубку, и послышался прерывистый стрекот диска.

— А если здесь у нее номер не тот? — спросила Надя почему-то шепотом.

— С чего бы, — пожал плечами Олег, — адрес же совпал. Что за неверие в любимые параллельные пространства?

Но про себя засомневался. Можно вот спохватиться и вернуться, чтобы принять лекарство, а можно и не спохватиться или решить не возвращаться. Значит, можно решить поехать к дочери, а можно — к сыну, или в Карловы Вары на курорт. Пробьется он там в конце концов через все эти коды, или нет?..

Ой, господи, что же он теперь может ей сказать? А главное — как?!

И Олег кинулся к старику и телефону.

В результате нескольких минут лихорадочной деятельности, состоявшей из перешептываний, суфлирования и невообразимых манипуляций с телефонной трубкой, Надя услышала вполне пригодный для места, времени и мира разговор. Причем длина пауз, растерянность и медлительность речи никому уже не позволили бы сомневаться, что говорит тяжелобольной.

— Клава, я тут подвел тебя немножко… да… нет… в общем, меня, наверное, положат в больницу… в шестую… знаешь, где это?… ничего, не волнуйся, обойдется, врач сказал… да, помнил, конечно помнил, только… вышел за газетой и думал, возвращаться или обойтись… да… конечно… если не тяжело… тебя Джой встретит в аэропорту… как кто?… ну да, Джек… конечно, Джек… да… извинись за меня перед Леной… да… жду.

Олег отобрал у старика трубку, которую тот машинально стремился повесить куда-то на стену, положил на рычаг, облегченно вздохнул и вытер лоб платком.

— Спасибо, — сказал старик.

— Н-да, — Олег покачал головой, — и вы подумайте, ведь узнала, ни секунды не сомневалась, при таком-то акценте!

— Не волнуйся, — убежденно отозвалась Надя. — Вот об этом не волнуйся. Узнает где угодно. Мало ли, что мир другой — а человек тот же. Жаль, ты себя со стороны не слышал, а я слышала и хорошо запомнила, с каким акцентом ты слова выговаривал, когда вы отмечали десять лет выпуска и задержались на третьи сутки! Узнала я тебя тогда или не узнала? Или то был не ты, а твой двойник от ящеров?

* * *

— Интересно, — начал Олег, пока старик запирал за ними двери, — вот когда она к нему приедет, что они станут думать о вашем звонке?

— Такими событиями питаются религии! — торжественно провозгласила Надя.

— В таком случае, сударыня, религии питаются очень скудно, — возразил старик. — Должен полагать, что мне придется объяснить им этот звонок — я не утвержден, что попаду домой так же легко, как попал сюда. Но идемте поторопимся. Я буду очень огорчен, юные люди, если вы из-за меня… или почти меня пропустите самолет.

— Господи… — только и пробормотал Олег.

На этот раз пес не бросился к старику так самозабвенно, как раньше. Он просто пробежал полплощади навстречу, виляя хвостом, как доброму другу, а потом рассеянно затрусил назад к своему посту против дверей вокзала. Здесь стало тише, троллейбусная остановка опустела, аэропорт молчал, автомобили иссякли, и небольшую площадь с елями и фонарями залила серебристой взвесью луна.

— Смотрите! — Надя схватила Олега за локоть.

Экзотическая женщина по-прежнему сидела на скамье, но уже не одна. Олегов беловолосый устроился рядом с ней. Оба наклонились над овальной коробочкой с кнопками, напомнившей Олегу мыльницу, с лица женщины исчезла паническая растерянность. Взглядом до невероятности широко расставленных глаз то и дело спрашивая совета у беловолосого, она нажимала одну кнопку за другой, то получая в ответ сухой треск, то мелодичный звук, то вздрагивая от фонтанчиков аквамариновых искр. Сквозь всю диковинность лица беловолосого просачивалась при этом такая деловитая серьезность и заинтересованность, что их странное занятие ничем не напоминало игру. Оба не смотрели по сторонам, и на них никто не смотрел.

Олег жестом пригласил старика устраиваться на их прежней скамье, словно у себя дома на диване.

— Утром попытаюсь поговорить с администрацией аэропорта, — пообещал он. — Вдруг они в самом деле какой-то новый радар испытывают? Должно же быть какое-то объяснение всей этой фантасмагории.

Старик не отрываясь глядел на женщину с беловолосым.

Этого зрелища хватило надолго. Скромно стушевалась луна, не в пример фонарям, ненужно настойчивым в брезжущем рассвете. Изменчивое волшебство ночи растворялось в знобящей определенности утра, и серебро обратилось в серость, предваряющую день — а две нездешние фигуры наперекор всему продолжали свое занятие и обретали дневную конкретность вместе со всем вокруг. И Надя, и Олег, и старик, уже полусонные, смотрели на них как завороженные, чувствуя, что уже надо бы и вмешаться, но не решаясь это сделать. Снова объявились машины и троллейбусы, пробуждалась обыденная жизнь, и вплетенное в нее небывалое вот-вот должно было потребовать к себе делового отношения, раз уж оно в нее вошло.

Истовый и восторженный собачий лай властно привлек к себе внимание. Олег вздрогнул и повернул голову — чтобы увидеть в дверях аэропорта встревоженную и озабоченную пожилую женщину, рассеянно гладившую знаменитого Джека. Собака прыгала вокруг нее вне себя от восторга, едва не сбивая женщину с ног, а та уже целеустремленно шагала через площадь — туда, в проем будто обрывающейся пропастью улицы.

— Ну, слава богу, вот и ваша — кто? — невестка? — Олег повернулся к старику.

И остолбенел.

Старика не было.

Не было на скамье, не было на площади. Не было — Олег почему-то ни на миг не усомнился в этом — нигде в мире. В этом мире.

— Смотри! — глаза Нади сделались вдвое больше, чем обычно.

Соседняя скамья тоже опустела. Ни беловолосого, ни женщины, ни «мыльницы». Только в скользнувшем луче еще не выключенных автомобильных фар вспыхнул на секунду невиданно ярко, будто прожектор, тонкий радужный лучик.

Надя сорвалась с места и подхватила с торжеством ослепительный трофей — составленное из чешуек перо.

— Она потеряла!

— Что б ему стоило коробочку свою потерять, — проговорил, как во сне, Олег. — Очень мне интересно, что за коробочка.

— Не жадничай, — отозвалась Надя, — у тебя есть лифт — и хватит с тебя.

А потом оба, не сговариваясь, повернулись вслед женщине с собакой.

— Это он, — прошептала Надя, — никакой это не радар, это он!

Олег усмехнулся и крутнул головой.

— Ох и дуролом же ты, Джой! Хоть ты и Джек. В три мира вломился, кого угодно притащил, кроме той, что требовалась, а ведь всего-то и надо было подойти с запиской к первому встречному.

— Он ждал хозяйку, — продолжала почему-то шепотом Надя. — Он так сильно ждал хозяйку, что вытащил сюда всех хозяев, до каких сумел дотянуться. У твоего беловолосого был баранчик, у моей жещины рыбоптица… Он не знает, что надо было, он только умеет переживать изо всех сил, и вот это у него здорово получается… Давай заведем собаку, Олежка!

А Джек ничего не понял. Он прыгал вокруг хозяйки, тонко поскуливал от восторга, и испытывал глубокое совершенное счастье. Кончился этот ночной кошмар, и теперь все будет хорошо! Уж она-то сумеет отвести, остановить то жуткое, что напало вдруг на его доброго и хорошего, на его собственого человека. Для того он, Джек, так старался вызвать, вытребовать, отнять ее у этой нездешней силы, дробящей мир небывалым воем и уносящей любимых людей в никуда, в непостижимые пределы! Из тех, не ощутимых нюхом, чуждых миров он вырвал ее, хозяйку, и устроил так, что теперь вернется прежняя счастливая жизнь! Он добился этого, и невдомек, да и не нужно ему было знать, до чего окольным путем.

Нина Чешко Удивительно и странно

Вы знаете, в каком году вы родились?

Наверное, знаете. Каждый знает, в каком году родился. Если умеет считать. А за тех, кто еще не умеет считать (или говорить), это умеют папа и мама. Павлик считать уже умеет. И говорить, конечно, тоже. Но в каком году он родился, не знает ни он и никто другой.