Пэнси Вейн - Путешествие втроем

• Название: Путешествие втроем
• Автор: Пэнси Вейн
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2005
• ISBN: 5-7024-1908-1

Я похожа на куклу, которую внезапно вытряхнули из атласной коробочки, печально думает Энн Салливан. Все свои двадцать четыре года она провела в тихом и уютном доме, в компании любящего отца, почти ни с кем не общаясь. Но отец умирает, и Энн остается вдвоем с маленьким терьером – словно Элли с Тотошкой в чуждом ей мире. А потом исчезает любимый пес… В этот момент отчаяния и одиночества Энн встречает человека, который находит ее собаку и помогает обрести саму себя. Путешествуя с новым другом и старым псом, Энн осознает, что окружающий мир вовсе не враждебен, а напротив – очень нуждается в ее любви…

---

Энн опустила песика на пол и увидела, что в его миске нет воды. Думая только о себе, она забыла о собаке!

– Прости, мой хороший, это свинство с моей стороны. Сейчас я налью тебе свежей водички.

Налив полную миску, Энн поставила чайник на плиту и прошла в ванную. Из большого зеркала на нее смотрело красное распухшее лицо с узенькими щелками вместо глаз. От слез ее нежная белая кожа всегда безобразно распухала.

Энн принялась плескать холодной водой в лицо, потом намочила полотенце и приложила к векам. Скоро пора идти гулять с Глостером, и надо купить что-нибудь на ужин, в доме совсем нет еды. Она вернулась в кухню, открыла дверцу холодильника и, к своему изумлению, увидела там йогурт, масло, яйца, сыр и кастрюльку, в которой оказалась запеченная в белом соусе курица. Снова миссис Хьюстон! У Энн навернулись слезы на глаза. Хоть кто-то позаботился о ней!

Миссис Хьюстон не взяла деньги, которые Энн предлагала ей за заботу о Глостере, но за эти продукты следует рассчитаться непременно – муж миссис Хьюстон был совсем небогат, он работал водопроводчиком, чинил вечно протекавшие в доме трубы. Занимал он с женой маленькую квартирку на первом этаже. Следует спуститься и поблагодарить этих добрых людей.

На сердце у Энн, которое после разговора с Джоном сжалось в маленький холодный комочек, стало теплее. Она заварила крепкий чай и с удовольствием выпила чашку, затем прошла в спальню, причесала свои прямые темные волосы. На ней была одежда, надетая утром, – черный свитер с высоким воротом и песочно-серые вельветовые брюки. Решив не переодеваться, Энн быстро надела вишневую куртку с капюшоном, висевшую в прихожей, нацепила на Глостера поводок и бегло взглянула в зеркало. Лицо уже не такое красное, хотя веки оставались слегка припухшими.

Она вышла с собакой на площадку, спустилась вниз и позвонила. Открыла ей тучная женщина лет шестидесяти в клетчатом фартуке.

– Собрались гулять с Глосси, мисс Салливан? Правильно, прогулка пойдет вам на пользу. Милый песик, как он радовался, когда вы вернулись из больницы… – Но она тут же испуганно взглянула на застывшее лицо девушки. – Простите, моя милая, болтаю сама не знаю что…

– Ничего страшного, миссис Хьюстон. Я не знаю, как вас и благодарить за Глостера и за продукты, которые вы оставили в холодильнике. Вот деньги, огромное вам спасибо.

Женщина, покраснев, смущенно приняла протянутые ей бумажки.

– Что вы, мисс Салливан. Это чтобы вам не бегать лишний раз в магазин. – Взглянув на Энн пытливо, миссис Хьюстон заговорила торопливо и убежденно: – Держитесь, милая. Все мы теряем родителей. Конечно, профессор был еще не так стар, но инфаркт и молодых сражает. Я вот уже больше десяти лет как потеряла отца, а затем мать, но и дня не проходит, чтобы не вспомнила о них.

Да, она, разумеется, права. Уходят родители, а сколько умирает молодых людей, в самом начале жизни! Но до сердца Энн эти слова не дошли. Неважно, кого именно ты теряешь – мужа, жену, ребенка, отца. Главное, что без самого близкого и дорогого человека непоправимо пустеет мир, а внутри образуется глубокая пропасть, из которой веет ледяным холодом.

Она сжала зубы и, торопливо кивнув, почти выбежала из подъезда, увлекая за собой Глостера. Стоило только перейти улицу, как они оказались в Кенсингтонском парке. Глостер уверенно натянул поводок. Энн машинально шла по дорожке, не замечая ничего вокруг. Навстречу попадались редкие прохожие – мало было желающих мокнуть под мелким моросящим дождем. Деревья неожиданно выступали из тумана, словно выскакивая ей навстречу. В воздухе остро пахло прелой листвой.

Энн смотрела на быстро мелькающие лапки терьера. На протяжении семи лет они ходили с отцом выгуливать Глостера вот по этому самому маршруту, когда отец принял должность сотрудника Британского музея и они окончательно перебрались в Лондон из Лорел-Лоджа. Как Энн любила эти вечерние прогулки… Они разговаривали обо всем на свете или просто шли молча, и она держала папу под руку, чувствовала себя защищенной и любимой, и знала, что вечером они будут сидеть в его кабинете, пить чай, читать вслух или слушать музыку.

Иногда они смотрели по телевизору старые фильмы времен папиной молодости, которые Энн тоже очень любила. Она любила все, что любил ее отец.

Она передернула плечами и замедлила шаги. Тяжесть, давившая на сердце, делалась все ощутимее. Поравнявшись со скамьей, она присела на нее и отстегнула поводок, чтобы Глостер побегал на воле. Все! Ее отца больше нет. Надо смириться. Он умер слишком внезапно. Она не была готова к такой потере. Но, наверное, отец предпочел бы подобный конец долгим месяцам тяжелой болезни. И она опять жалеет себя.

Вот, снова подступают слезы! Энн запрокинула голову и взглянула в низкое серое небо – впрочем, уже почти совсем стемнело, и неба Энн не увидела, а только свинцовую мглу. Сбоку аллею освещали расплывающиеся круги света от фонарей. Не думать, не вспоминать! Отец сказал ей как-то: «Я очень люблю тебя, Энн, и никогда тебя не оставлю». Вот в это она и будет теперь верить. Значит, папа где-то близко. Он никогда не пообещал бы ей такого, чего не смог бы выполнить. Эти слова звучали у нее в ушах на кладбище, звучат и сейчас. Конечно, он не оставит ее. Он сидит рядом с ней на этой белой садовой скамье. Может быть, его даже видит Глостер – ведь собакам ведом мир, сокрытый от людей. Вон он как весело бегает по лужайке. Когда шесть дней назад Энн вернулась из больницы и они вошли вместе в пустую квартиру, терьер уже не заскулил и не завыл, а пробежал в папин кабинет и прыгнул на диван, где всегда сидел папа, и лежал там до самой ночи. Вид у него при этом был загадочный и не особенно грустный.

Джон занимался организацией похорон, отвечал на телефонные звонки, а Энн почти не выходила из своей комнаты. Усталость и пережитый шок еще не давали ей возможности полностью осознать случившееся. Но потом наступил день похорон. В церковь пришли друзья и сослуживцы отца, все подходили к Энн и выражали ей соболезнование, и ей понадобилась вся ее выдержка, чтобы не утонуть в слезах и не сбежать. Рядом с ней стоял мистер Катерленд, ближайший друг отца, а миссис Катерленд обнимала ее за плечи. Джон разговаривал с какими-то людьми, он словно избегал подходить к сестре. Энн поняла теперь, что он боялся, как бы она не «раскисла окончательно».

Герцог Глостер вдруг предостерегающе залаял, и Энн вернулась в реальность. По правую руку от скамьи проступала из темноты статуя Питера Пэна. Уже некоторое время шел довольно сильный дождь, и она только сейчас почувствовала, что все ее лицо мокрое. Энн вытерла его платком и встала. Пора возвращаться домой.

Энн направилась в боковую аллею и тут отчетливо услышала шаги. Она огляделась по сторонам, насколько позволяла видимость, но аллея была пустынна. Энн зябко передернула плечами, по спине пробежал неприятный холодок. Она ускорила шаг. Герцог Глостер молча жался к ее ногам.

Перед поворотом налево Энн еще раз бросила назад взгляд через плечо – сзади смутно маячил мужской силуэт. Ничего особенного в этом, конечно, не было, мало ли любителей прогуливаться в парке, пусть даже вечером и в дождь. Но Энн остро осознала свою беспомощность и беззащитность. Конечно, Герцог – отважный пес и готов геройски защищать хозяйку ценой жизни, но он такой маленький и сам нуждается в защите.

Энн резко свернула теперь направо и ускорила шаг, думая только о том, чтобы быстрее достичь ворот парка. Человек за спиной тоже повернул и ускорил шаги. Вот и памятник принцу Альберту, вот чугунная решетка. Подхватив Герцога на руки, Энн бросилась к ней и через ворота Виктории выбежала на людную Кенсингтон-роуд. Сразу осмелев, она остановилась на тротуаре и оглянулась на ворота, ожидая увидеть преследователя. Но из парка никто не появился. Энн еще подождала и двинулась вверх по улице к своему дому.

Этот незначительный эпизод несколько отвлек ее и даже поднял настроение. Но стоило Энн войти в подъезд, как мысли об утрате и одиночестве овладели ею с небывалой силой. В то же время она порадовалась, что не встретила внизу миссис Хьюстон, разговаривать у нее просто не было сил.

Автоматически она сняла в прихожей куртку и повесила на дубовую полированную вешалку, переоделась в домашний халат из зеленого бархата, теперь несколько выцветший, с кисточками на поясе. Она купила его в Александрии. Аппетита не было.

Энн прошла в гостиную, налила себе порцию джина, слегка разбавила тоником и, держа бокал в руке, медленно направилась в кабинет отца. Там она с ногами села на диван с немного потертой обивкой и сделала несколько больших глотков, а Герцог улегся рядом, положив голову на лапы, и глядел на нее преданно и печально.

На письменном столе стояло несколько фотографий в серебряных рамках. Вот совсем юная смеющаяся мама в модном в конце шестидесятых облегающем джемпере и плиссированной юбке – снимок сделан еще до свадьбы. Черные, как у Энн, волосы разделены на косой пробор и падают на плечи. Вот Джон – магистр юриспруденции в черной шапочке и мантии. А дальше – Энн. Энн с Глостером на руках на фоне пирамиды, Энн на раскопках, совсем маленькая Энн под яблоней в Лорел-Лодже… Как-то Энн спросила, зачем папе столько ее фотографий, когда они и так всегда вместе. А он ответил, что хочет видеть своего котенка постоянно.