Вольдемар Грилелави - Игла

• Название: Игла
• Автор: Вольдемар Грилелави
• Жанр: Научная Фантастика

ФАНТАСТИЧЕСКАЯ МЕЛОДРАММА

Работа пилота в Гражданской Авиации сложна и сопряжена риску. Часто техник отказывает, еще чаще ее провоцируют сами люди. Но Саша полон сил, энергии и оптимизма. Он любит свою работу, любит друзей, и даже неудачная женитьба не огорчает жизнь. Но вот ему прямо на летном поле прямо перед посадкой в самолет, на котором его экипаж собирается в командировку, становится плохо. Однако врачи констатируют отличную работу организма. И, разводя руками, утверждают, что он крепко уснул. Все хорошо, да только после этого сны стали странными и с чужой биографией. Терялся в догадках недолго. Понимание пришло само. И Саша с ужасом понял, что ему поневоле придется стать спасителем целой планеты по имени Земля от пиратов и полных отморозков, прибывших из чужой галактики. И Саша вступает в неравный бой, помощь в котором ему оказывает маленькая девочка Анфиса и один из пиратов, оказавшийся вместе с бандой совершенно случайно.

---

— Нет, ну ты вот, как скажешь! — обиделась Анфиска на Сашину насмешку. — Видела, даже раз сто, только в небе и высоко. А они там такие маленькие, потешненькие и совсем не страшные. Я не то, что на самолете, на городском автобусе за всю жизнь два раза, ну три от силы проехала. У меня весь маршрут от школы до дому. Ну, когда жарко, так еще с девчонками на арык бегали. А он мне тут про самолеты рассказывает. Я в самом аэропорту первый раз в жизни оказалась.

— Ой, ну темнота, ну необразованность дремучая! — в том же тоне продолжал насмехаться над Анфиской Саша, понимая, что этим отвлекает ребенка от ее страхов перед таким страшным чудищем, как самолет по кличке Ту-154М. — Как из глухого аула. А ведь все девять лет прожила в областном центре. Как-никак, а цивилизация. Я тебя потом на своем вертолете еще покатаю.

— Дай мне этот перелет пережить, а потом уже про вертолет поговорим. Слышишь, Саша, а до твоей мамы можно еще чем-нибудь добраться? — жалобно поинтересовалась Анфиса.

— Во-первых, мы уже сидим на месте, и обратной дороги нет. А если можно, то только поездом. Но этот червяк будет ползти до Москвы, аж все семьдесят два часа. Оно тебе надо? От стука колес голова опухнет. И потом, мы еще и на поезде поедем. Так что, всего хватит сполна: и поезда, и автобуса, а еще на трамвае.

— А это еще что за зверь такой? — Анфиса настороженно и с легким испугом спросила Сашу.

— Автобус на рельсах с железными колесами.

Анфиса недоверчиво посмотрела на своего друга, предполагая его очередную шутку.

— Да нет же, честное слово! — смеялся Саша от радости и веселья. Ему нравилось делать открытия своей названной сестренке, учить новому и неведомому.

Анфиска вдруг погрустнела и испуганным голосом спросила, боясь откровенного ответа:

— Саша, а мы вправду совсем уже не вернемся сюда? Мне совсем не хотелось бы.

— Нет, ребенок, уезжаем из этого города навсегда. Здесь мы с тобой никому не нужны. От меня жена сбежала к другому дядьке, а у тебя и не было любимых. Твоя бабка сказала, что ты ей даром не нужна. Забирай, говорит, насовсем. А папка промычал и два раза икнул. Это одно и то же, что бабка сказала, — печально констатировал такой прискорбный факт Саша. — Нет, ну мне, конечно, придется на пару дней вернуться сюда, чтобы оформить перевод и получить окончательный расчет. Но это не считается. Я скоренько туда-сюда слетаю, и все. А ты еще не поверила?

— Знаешь, Саша, немного тоскливо. Я все-таки всю жизнь прожила здесь в этом городе. И подружки мои здесь, и знакомые закоулки. К каждому домику привыкла. Только, если я здесь никому не нужна, так какой смысл оставаться с этими неживыми друзьями. Я вот с тобой всего-то несколько дней знакома, а ты мне стал самым родным и любимым братиком. Я уже и минуты без тебя жизни не смыслю. И супчик ты классно готовишь. В жизни не пробовало ничего подобного. Саша, а тебе Айку не жалко? Мне показалось, что она хорошая. И даже всплакнула, когда прощалась с тобой, по-настоящему.

— А тебе жалко?

— Ага. Я к ней немного привыкла.

— Хорошая, говоришь? Но чужая. У нее есть муж и трое детей. Нельзя у детей отца отнимать. Они его любят. А Айка пусть свои проблемы научиться самостоятельно решать.

— Ой, мамочки! — воскликнула Анфиска и закрыла лицо руками. — Мы уже взлетаем, ужас, какой! Саша, держи меня крепче, а то я от страха сейчас сбегу.

Саша спешно развернул леденец барбариску и сунул ребенку конфетку в рот.

— Соси и слюну глотай. Так ушам легче будет, а то сейчас закладывать начнет.

Анфиска позволила себе руки от лица отнять, когда стюардесса по микрофону объявила о наборе высоты, и разрешила отстегнуть привязные ремни. Самолет летел плавно и устойчиво. Такое ощущение, что этот стальной гигант, словно воздушный шар, завис над землей. И лишь облака пролетали мимо, словно это они, а не железный лайнер пронизывал их пушистые бока.

— А почему мы не летим? — испуганно спросила Анфиса, вслушиваясь в монотонный гул самолета.

— Ты в окно глянь. Очень даже летим. Просто тихо и аккуратно, чтобы пассажиров не распугивать. Мы ведь с тобой все равно никуда не торопимся, так что, спешка без надобности.

— Не буду я в окно смотреть. Страшно. Достаточно того, что я здесь внутри сижу.

— Ну и зря. А в окошке очень даже красиво и страшно интересно. Глянь, какие они все маленькие и смешные, как коротышки в мультике. Обхохочешься.

Анфиска с настороженностью приблизилась к окошку и аккуратно бросила свой испуганный взор в иллюминатор. Но неожиданно расхохоталась, словно увидела нечто анекдотичное.

— Какие все смешные, как на картинках! А оно все всамделишнее, или нарисованное?

— Нет, просто с той стороны некий художник стекла разрисовал для веселья всеобщего.

— А почему тогда все двигается? Так не бывает, чтобы картинки шевелились. Тихо, но едем.

— Да? — искренне удивился Саша и сам глянул в иллюминатор. — Правда, как живое, значит настоящее.

Анфиска тщательно всматривалась в Сашино лицо, выискивая в его выражении подвох. Но, поскольку он сам не сумел долго выдержать маску серьезного выражения, то она скоро поняла, что он ее разыгрывает. Однако обижаться не стала, а весело посмеялась вместе с ним. И страха уже никакого не было.

— Анфиса, а ты маму хорошо помнишь? — уже серьезно спросил Саша.

Они за эти дни о многом успели поговорить. Но, во-первых, Саша не стал сразу начинать устраивать ребенку допрос с биографическими подробностями, напоминая ей о сложностях и трудностях положения. А во-вторых, эти дни пролетели в суете и сборах, а так же в оформлении добывании нужных справок, чтобы в его родном городе с Анфиской не было проблем, как в школе, так и в поликлинике и с пропиской в ЖЭУ. А он решил с самыми серьезными намерениями забрать ее к себе и привезти к маме этого ребенка. Так удачно встретились два одиночества, а теперь летят к третьему. С этого момента у них всех троих начинается совершенно иная жизнь. Как у настоящей семьи.

— Знаешь, Саша, я не очень хорошо помню ее, но вот снится мне она очень часто. Если бы она осталась жива, то, скорее всего, мы совсем иначе жили бы. И, вероятнее всего, без папы и его злой бабки. Нам с ней было бы хорошо, — мечтательно произнесла Анфиса, и с ее глаз выкатились две предательские слезинки.

Саша нежно обнял ребенка и прижал к груди, поглаживая по пушистым волосам.

— Мы с тобой и с мамой будем очень хорошо дружить. И никогда не обижать друг друга. Только иногда немного спорить, совсем чуть-чуть. А папа твой? Он совсем не любит тебя? Ты разве не хотела бы с ним одним без бабки?

— Саша, — уже более твердым и решительным голосом ответила Анфиска, смахивая со щеки слезинки. — Плохо, совсем плохо мне было и без бабки, и с бабкой. А знаешь, почему мне намного легче жилось именно в этом городе? Потому, что в нашем дворе, так и в классе много туркменских детей. Они все такие же замурзанные, потому что у них семьи такие большие, что и следить за всеми родители не успевают. Их много, но они все равно были сытые. И хотя в своих тряпках я походила на них, сливалась заедино с ними, то кушать хотелось мне постоянно. Ни папка, ни бабка никогда сами мне не предлагали никакой еды. Что они не успевали съесть, то и доставалось мне. А еще я давно приметила, что у них, у туркменских детей, принято по подъездам сухой хлеб собирать для домашних животных. Вот и я часто, когда уже совсем невмоготу становилась, брала торбу и так же по подъездам куски собирала. От того и сыта была чаще, чем голодна. Противно все было, стыдно, но мне хотелось как-то выжить. Хорошо, хоть базарчик рядом, так я еще и там побиралась брошенными овощами и фруктами. Еще вот такие баранчики и конфетки с печеньками подбирала, что ты пинаешь ногами. Как же я за все это могу кого-нибудь из них любить? Не нужен мне такой папка совсем. Раз я ему без надобности, так он мне подавно. Ты сам видел его и спрашивал про меня. Если бы я глупой дурой была, то мне на все наплевать было бы. А я сама знаю, что умная девочка. Не смейся, я не стараюсь захваливать себя. Просто знаю, что оно так и есть. От того мое положение больней и страшней. И ведь настолько беспросветно, что конца не видно. Не могла придумать, как мне дальше жить, что же делать? Если бы не ты, совсем с ума сошла бы. Помнишь, как смешно было, когда мы вместе явились в школу. А мне плакать хотелось. И не знала, от счастья, или от обиды. Меня ведь самая любимая учительница долго никак признать не могла, а она всегда хорошо ко мне относилась, сочувствовала, жалела. А тут заладила: девочка, да девочка, вы к кому, да зачем? Это ты меня так переодел до неузнаваемости. Так сильно изменил, что никто не узнавал. И за это мне такое спасибо тогда хотелось сказать, что аж глаза щипало от слез. Знаешь, Саша, как я тебя люблю! Очень сильно и по-настоящему. Жалко, что еще такая маленькая и вырасту нескоро. Мы бы с тобой поженились, и тогда уж точно никогда не расставались. Ведь, правда, Саша?