Игорь Коломийцев - Тайны Великой Скифии. Записки исторического следопыта

• Название: Тайны Великой Скифии. Записки исторического следопыта
• Автор: Игорь Коломийцев
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: История
• Год: 2005
• ISBN: 5-224-04979-2

В книге повествуется об одном из самых загадочных народов прошлого — скифах, о том, как в грандиозных столкновениях цивилизаций рождался могущественный этнос предков степных и славянских народов. Кто они, откуда пришли и куда исчезли? Почему свирепые гунны смертельно напугали европейцев, и какие народы ведут от них свою родословную? Зачем белокурые германцы-готы в пору своего могущества так упорно стремились к берегам Черного моря?

Вы узнаете о многих тайнах прародины фантастических чудовищ — драконов и грифонов, познакомитесь с амазонками, людоедами и гипербореями.

---

Между тем было бы глупо отрицать тот очевидный факт, что расовый вопрос играл существенную роль в процессе формирования этносов. Если чужаки слишком отличались своим внешним видом, их часто воспринимали враждебно, в качестве «уродов», подлежащих изгнанию, а то и истреблению. Напротив, с людьми близких антропологических типов наши предки охотнее смешивались, вступали в браки, образовывали союзы.

Впрочем, это был не единственный фактор, влиявший на политику древних. Не менее важно учитывать и родство языков.

Принято считать, что речь — средство общения и объединения. Но это лишь одна из ее функций. Некоторые ученые-лингвисты, напротив, считают, что языки появились, как способ противопоставления разных групп людей друг другу. У многих древних племен было по два-три языка: один — для женщин, другой — для мужчин, часто — свой у элиты, почти всегда — отдельный у жрецов.

При этом подобные знания были великой тайной, сокровенной ценностью, не подлежащей передаче непосвященным. Говоришь на понятной речи, значит, ты — «свой», не знаешь языка — изгой, «чуждый элемент». Пережитки похожих архаических явлений мы и сегодня сплошь и рядом встречаем у некоторых современных социальных групп. Собирая материалы к написанию этой книги, я наткнулся на статью известного ученого (фамилию не называю, дабы не обидеть). Вот два первых предложения из нее:

«Разработанное Гумилевым учение об этносфере дает представление о серии дискретных этногенезов — процессов, проистекающих в биосфере Планеты, где реально наблюдаемые этносы являются фазами процессов, доступных наблюдению в результате отражения биосферного содержания в формах социума. Таким же представляется соотношение этногенеза и глоттогенеза в процессе всемирной истории».

Что это, если не пример того, как научный мир отгораживается от «непосвященных» с помощью особой, сакральной (тайно-религиозной) речи? Ведь ту же самую мысль можно без особого труда изложить при помощи простого, всем понятного русского языка. Но тогда любой читатель-дилетант догадался бы, что внешне глубокие изречения уважаемого профессора по своей сути банальны, если не сказать — примитивны.

Приступая к работе над книгой, я дал себе слово написать ее так, чтобы смысл каждой фразы был понятен любому образованному человеку. Поэтому можно не сомневаться в том, что идеи, здесь изложенные, никогда не будут признаны нашей академической общественностью. Ведь нарушена главная заповедь — изъясняться только на языке жрецов Исторической науки.

Возвращаясь к жизни народов, необходимо признать, что принадлежность к той или иной языковой семье немало значила для древних людей, особенно в периоды дальних странствий. Речевым родственникам всегда было легче понять друг друга, а значит, проще создавать союзы и военно-политические объединения, они чаще становились посредниками и проводниками тех, кто переселялся в новые земли.

С другой стороны, власть языка не следует и преувеличивать. В современной исторической науке безраздельно господствует лингвистический принцип классификации народов. Например, «мы — славяне, а вы — германцы». Только всегда ли близость речи отражает реальную степень родства этносов и характер их взаимоотношений? Кого мы разумели под именем «германцев»: светловолосых воинственных обитателей Восточной Пруссии или миролюбивых брюнетов, любителей музыки и танцев из Австрии? Южные славяне — это православные сербы или ненавидящие их мусульмане-боснийцы?

Очень часто смена языка в историческом прошлом отнюдь не была связана с переменой образа жизни, расового типа, религии, обычаев и привычек того или иного народа. Негры Центральной Африки, заговорив по-французски, вовсе не стали подобны парижанам. Поэтому давайте учитывать языковую принадлежность древних народов, но только как один из множества факторов в этнической истории. И не всегда самый главный.

Но вернемся еще раз к причинам ухода народов в новые земли, иногда за тысячи километров от своих прародин, из одной части света в другую. Зачастую они оказывались более прозаическими, нежели климатическая версия или теория этногенеза. Порой движения варварских племен вызывались прямым политическим давлением со стороны великих цивилизаций: Китая, Ассирии, Персии, Рима. Принцип «Разделяй и властвуй» был известен многим императорам древности.

Необходимо помнить, что и военное искусство человечества развивалось неравномерно. Новые виды оружия и связанные с ними новации в тактике боя, все время изобретаемые неутомимыми на выдумку и воинственными нашими предками, на некоторое время давали отдельным племенам громадное, подчас решающее преимущество над соседями. Позволяли им господствовать на огромных пространствах планеты, расширять свои владения до тех пор, пока их новинки не становились достоянием врагов либо последние не находили действенное «противоядие», останавливая зарвавшихся агрессоров.

Современникам может показаться невероятным, что какое-то незначительное улучшение — железный топор вместо бронзового меча, длинное копье вместо короткого, седло для всадника вместо традиционной посадки на хребте лошади — вершило судьбы мира, меняло историю народов. Тем не менее, это факт. И то, что нам сейчас представляется почти ничтожным, для наших предков по психологическому эффекту было сродни взрыву ядерной бомбы, сброшенной американцами на Хиросиму. Каждое военное новшество решительно меняло общепринятые в то время стратегии, тактические приемы, изменяло соотношение маневренной части армии — конницы и основы войска — пехоты.

Первые армии древних цивилизаций были пехотными. Пеший воин, вооруженный бронзовым мечом, деревянным или кожаным (как правило, лоза, обтянутая кожей) шитом, копьем или луком, имеющий шлем, а позже и металлический панцирь, — вот собирательный образ воина древнейших империй Востока.

Однако почти тут же, где-то в III тысячелетии до нашей эры, у степных народов бронзового века появляется новое оружие — боевые колесницы. О, это была грозная сила! Глиняные таблички Месопотамии и надписи, выбитые на стенах египетских пирамид, свидетельствуют: колесница стала подлинной революцией в военном деле. Запряженные, как правило, парным количеством лошадей деревянные повозки, на которых находился возничий, иногда еще один-два воина с луками и дротиками, врываясь в ряды вражеской армии, сеяли панику и смерть. Врагов сметали ударной силой несущейся колесницы, кони затаптывали поверженных воинов копытами, с высоты повозки солдаты поражали противника стрелами и короткими метательными копьями.

Изобретение этого принципиально нового способа ведения войны многие историки приписывают индоевропейцам — предкам большинства нынешних народов Европы. Именно с помощью боевых колесниц «белые» дикари стремительно распространились по всему миру: захватили Индию и Иран, создали на территории современной Турции державу хеттов, а на землях Греции первые эллинские города-государства, впоследствии разрушившие Трою.

«Преступления моих солдат и воинов на колесницах, которые бросили меня, столь велики, что этого нельзя выразить словами», — жалуется египетский фараон Рамсес II потомкам со стен пирамиды, после того как его доселе победоносная армия чуть было не оказалась разгромлена хеттами у сирийского города Кадета в XIII веке до нашей эры. С обеих сторон в сражении участвовали тысячи колесниц, ставших к тому времени главной ударной силой всех ведущих государств Передней Азии{204}.

Хотя в это время лошади уже использовались для верховой езды, особенно кочевыми народами, считалось невозможным воевать верхом. Всадник был еще слишком неустойчив на хребте лошади, седло не было изобретено, и все помыслы верхового сосредоточивались на том, чтобы удержаться, обхватив ногами бока скакуна, а руками держась за гриву (затем узду). В таких условиях использовать оружие и поражать им врага не представлялось возможным. Но время воинов-всадников было уже не за горами.

Помимо силы железного меча или боевого топора было нечто еще, что приводило в движение многие народы. Могущество оружия только создавало условия, делающие возможным дальний поход, разгром ближайших и отдаленных соседей. Двигала же людьми и их вождями некая духовная сила, мотивация высшего порядка. Вернуть свою прародину, отомстить обидчику, создать мировую империю, распространить истинную веру, дойти до последнего моря — все эти идеи реально воздействовали на умы наших предков, а следовательно, заставляли менять спокойную и размеренную жизнь в привычных местах обитания на полную опасностей и невзгод дорогу переселенца.

Долгое время советская историческая школа, основываясь на вульгарном материализме Маркса, пыталась причины любого исторического события объяснить экономическими и политическими интересами определенных социальных групп — классов. Напал хан такой-то на соседей — значит, этого требовали интересы правящей верхушки орды.