Наталья Игнатова - Охотник за смертью

• Название: Охотник за смертью
• Автор: Наталья Игнатова
• Издательство: Армада, Альфа-книга
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2005
• ISBN: 5-93556-512-9

Это роман о тысяче лет жизни, приключений, боев, потерь и любви. Конечно же любви.

Рожденный править людьми и защищать их от зла, могущественный чародей, полноправный владыка своей земли, лучший из охотников на жестоких и злобных тварей, таящихся в ночи, за какой-то месяц Альгирдас Паук потерял все: семью, любовь, честь и самое жизнь. Он сам превратился в такое же чудовище, как те, которых должен был убивать. И заключил сделку с воплощенным злом ради призрачной надежды когда-нибудь, прожив тысячу лет, вернуть своего пропавшего сына.

---

Это же Эйни…

Он сделал все, чего хотел Орнольф. Эдит, до слез боявшаяся свадьбы, боявшаяся людей, злых языков, насмешек и сплетен, была счастлива и чувствовала себя совершенно свободно. Тем более что главное, чего она боялась: излишнее внимание и пристальные взгляды – все это досталось на долю Хельга.

Он притягивал к себе взгляды, был в центре всех событий, поступал так, как от него ожидали, оставаясь непредсказуемым и непостижимым. Князь… Да уж! С этим не поспоришь. Чего стоит хотя бы подарок на свадьбу – огромное поместье на юге Франции. И – специально для Эдит – бриллианты, каких нет и в британской короне. В мире, где живет Хельг, деньги до сих пор решают не все. И подаренные земли, и драгоценности Эдит стоят дороже любых денег. Они полны волшебства – уж в этом-то Орнольф был уверен. Тихого, красивого волшебства, так ценимого Хельгом. Хотя, скажи кому-то, кто знает его, что Паук Гвинн Брэйрэ – мастер по созданию сказок для принцев и золушек, не поверят. Покрутят пальцем у виска. Смертоносный и жестокий Паук лишен даже зачатков человеческой доброты. Зато он большой шутник, и шутки его лучше всего понимали фейри. Те, которые выживали после встречи с Пауком.

Если бы только он понял, что фейри больше нет, и нет зловредных чародеев, вообще никаких чародеев не осталось, кроме тех, которых натаскивает он сам. Охотники больше не нужны. И Паук Гвинн Брэйрэ не нужен больше. Если и существует в мире какое-то зло, кроме обычного, человеческого, то обитает оно в местах настолько отдаленных от людей, что, право же, не стоит внимания. А Хельг никак не может оставить свои игры. Не хочет найти себе место в цивилизованном мире. И ясно уже, что надежды Орнольфа задержать его в Америке подольше не сбудутся. Стоит признать, что место, время и повод были выбраны крайне неудачно.

Орнольф ловил себя на том, что ему тоже хочется все время смотреть на Хельга, что бы тот ни делал: говорил или молчал, хмурился, улыбался, отпускал комплименты дамам, беседовал с джентльменами. Он стал еще красивее? Нет, это пустые слова, не способные выразить правду.

Он тонок первой тонкостью ветвей.

Его глаза – прекрасно-бесполезны! —

Под крыльями распахнутых бровей —

Две бездны… [21]

Дигр говорил, что Хельг совершенен…

Опомнись, Орнольф Касур! Больше никаких стихов, никаких мыслей, больше ни слова о Пауке, или ты сам уподобишься Дигру.

Холодная вода воспоминаний очень к месту, когда теряешь голову. Что сказал Эйни в первый вечер? Назвал себя сидским выродком, от которого никто не может отвести глаз.

Сейчас уже бессмысленно сожалеть о содеянном. Бессмысленно каяться в том, что еще три месяца назад казалось хорошей идеей. Остается только принять с благодарностью подарок Эйни и надеяться на то, что он простит когда-нибудь. Что он поймет: в какой-то момент Орнольф забыл, как это невыносимо тяжело быть звездой среди гальки. Не сейчас. И, наверное, не скоро. Слишком светлые глаза у Паука Гвинн Брэйрэ, почти прозрачные, ему больно и он очень устал, а злопамятный Паук не прощает тех, кто делает ему больно.

Красота, не увянешь за лето!

Не цветок – стебелек из стали ты,

Злее злого, острее острого

Увезенный – с какого острова? … [22]

«Рад оказать тебе услугу…»

«Спасибо, Эйни. Только я уже не рад принять ее».

* * *

И наконец все закончилось. Альгирдас чудовищно устал, был страшно зол, но очень доволен. Раньше ему не приходилось вести охоту, занимаясь одновременно тысячей других дел. Временами казалось, что он вот-вот порвется на множество маленьких Пауков, но всякий раз откуда-то брались силы на то, чтобы удерживать и себя, и все нити паутины, и распутывать чары, и блистать в обществе, и все это – одновременно…

Боги создали человека сильным. О, да! А уж для Паука они и вовсе не пожалели ни сил, ни ума. Ни красоты, чтоб ей!..

Правда, все, чего хотелось сейчас, это упасть и лежать, не двигаясь, дня два, а лучше – месяц. Но раб принес ему записку от правителя города с просьбой об аудиенции. От правителя-упыря, естественно. С муниципалитетом Альгирдас дел не имел, если не считать светского общения с представителями властей.

Ну, разве это жизнь?!

В аудиенции можно было отказать. В любом случае, ее нельзя было проводить в доме Орнольфа. Однако надо отдать должное упырю: он предложил несколько мест, где они смогли бы поговорить без помех. А поскольку лишь очень важная причина могла заставить кровососов преодолеть священный ужас перед тем, за кого они приняли Альгирдаса, отказывать в просьбе не следовало.

Задерживаться в городе Паук не собирался, поэтому выбрал для встречи резиденцию самого правителя. Плевать на правило встречаться с врагами только на нейтральной территории. Ничего ему упыри не сделают, а дом, судя по адресу, расположен довольно близко к порту.

Расторопные рабы уже подготовили дорожный костюм. Вот и славно. Переодеться и бежать отсюда. Как можно дальше в глушь. Туда, где на много километров не отыскать ни одного храма. Из-за этих христиан, будь они неладны, не получается даже забрать себе силу чужих чар и знаков, – все уходит, как вода в сухую землю. Что уж говорить о людях? Они здесь пренебрегают наузами, рунами и оберегами, довольствуясь нательными крестиками, да и те носят не все. А силы восстанавливать надо. И лучше делать это там, где проводишь охоту. Через Межу в языческие страны не набегаешься.

Альгирдас уже готов был уходить, когда раб с поклоном преподнес ему две открытых шкатулки. В одной, вцепившись лапами в серебряную паутину, лежал серебряный паук с блестящими бриллиантовыми глазками. В другой светилась бледным голубоватым огнем серьга с неведомым камнем. К шкатулкам прилагалась записка, наспех начерканная на листе из записной книжки:

«У меня тоже есть для тебя подарок, Эйни».

Усталость смыло волной обжигающе-холодной злобы. Такой ярости, такой ненависти ко всему живому и мертвому Альгирдас не испытывал даже в часы рассвета и заката. На мгновение его парализовало от злости, окаменевшие мышцы намертво срослись с костями. Он выдохнул. Взял серебряного паучка и одним движением скатал в неровный шарик. Выпавшие бриллианты упали под ноги и затерялись в ворсе ковра.

Вроде бы, стало полегче.

Альгирдас положил шарик обратно в шкатулку, бросил в горящий камин. Туда же отправил серьгу вместе со смятой запиской. Ухмыльнулся:

– Для тебя, рыжий, все услуги – бесплатно.

Выходя из дома, он оборвал протянутую к Орнольфу нитку паутины.

* * *

– Здравый смысл подсказывает мне, что я совершаю смертельную ошибку, попросив вас о встрече, – начал правитель упырей, когда с церемониалом было покончено. – Знаете, Мастер, даже о Патриархах ходят самые неприятные слухи, в частности о том, что они предпочитают нашу кровь человеческой, а что уж говорить о таких как вы? С другой стороны, у нас есть поговорка: пока не попробуешь, не узнаешь. Вы же, Мастер, простите за дерзость, производите впечатление существа, с которым можно говорить, а не только трепетать в ожидании мучительной смерти. Поэтому я взял на себя смелость испросить у вас дозволения и задать несколько вопросов. Если они покажутся вам излишне дерзкими, или, возможно, оскорбят вас, пожалуйста, пусть только я буду наказан за это. Уверяю, мои братья даже не знают об этой затее.

Он врал. Все они знали, его «братья». И уже в том, что кровосос называл братьями других кровососов, видел Альгирдас грязную пародию на истинное братство. За одно это правителя следовало бы убить. Но в том, как он выгораживал подданных, было нечто забавное. При желании, можно было даже вообразить, что у этого упыря есть совесть, а, может, и душа.

Воображение у Альгирдаса было. Желания приписывать кровососу несуществующие достоинства, – нет. Но выслушать его он в любом случае собирался. Итак, что там за вопросы возникли у немертвых?

– История гласит, что подобных вам было трое, – заговорил правитель, получив разрешение спрашивать, – но считалось, что все вы погибли в результате междоусобицы. Однако я вижу вас, Мастер. Значит, история ошибается. И мне хотелось бы узнать, возможно ли, что еще кто-то из ваших… э-э… что еще кто-то равный вам появился среди нас?

– Все возможно, – задумчиво ответил Альгирдас, лихорадочно вспоминая, какую там «историю» они с Касуром придумывали когда-то для упырей. – Почему ты спрашиваешь?

– Потому что в Лондоне убиты все наши братья, – все, кто соблюдал Договор. И ходят слухи, что некто, сродни вам, Мастер, сделал это в наказание за то, что мы заключили перемирие с людьми. Так ли это? И чего ожидать нам? Ведь и вы появились здесь не для того, чтобы защитить какого-то смертного.

Такие перепады настроения были слишком резкими даже для того, кто привык жить среди фейри. Сердце Альгирдаса остановилось. Сделало резкий скачок. И вновь забилось, неровно, больно ударяясь о ребра.