Е. Григ - Да, я там работал: Записки офицера КГБ

• Название: Да, я там работал: Записки офицера КГБ
• Автор: Е. Григ
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 2001
• ISBN: 5-224-02112-Х

Работать «в поле» … На жаргоне сотрудников секретных служб это означает — заниматься оперативной работой. Автор, в прошлом рядовой контрразведчик КГБ, проработал «в поле» 33 с половиной года — в мобильных группах наружного наблюдения, в знаменитом «Доме 2» на площади Дзержинского (Лубянке), «под крышей» гражданских ведомств. В Москве и Нью-Йорке, в Грозном и Хельсинки, в Питере, Вашингтоне и много где еще он наблюдал за интересовавшими КГБ людьми, участвовал в разнообразных оперативных мероприятиях, а также размышлял о том, что происходило на протяжении этих 33 лет с ним, с КГБ и со всей страной.

---

Зрительская масса состояла вовсе не из рафине или заумных ценителей, я видел, что в зале были люди, принадлежавшие к самым разным социальным слоям. И никаких «межнациональных» конфликтов, никакой милиции или ОМОНа… Сейчас я часто вспоминаю этот фестиваль, когда смотрю на карту СССР, висящую дома…

Даже при этой напряженной программе я не мог избавиться от оперативного зуда. Я заметил, что Марио везде таскает с собой здоровенную зеленую папку и явно бережет ее. Сделав Открытое Сочувственное Лицо, я посоветовал ему не мучиться и сдать папку на хранение в сейф администратору гостиницы «Иверия», где мы остановились. Марио последовал моему совету с удовольствием…

Когда я вернулся в Москву, фотокопии были уже там. Ничего особенного, но все равно интересно: это были материалы, подготовленные для Марио перед его поездкой кем-то, кто очень хорошо знал реалии жизни в СССР.

Диссидентство, самиздат, «коварные методы КГБ», творческие союзы, литература, музыка — все было очень добросовестно отражено там в духе передач радиостанции «Свобода».

Помню, как назван там был Ильичев, — «сторожевой пес советской идеологии»…

Немцы в сопровождении Нами улетели в Москву, а мы с Марио оказались гостями Эдуарда Мирзояна. Вместе с ним и его мамой отправились посмотреть на его гордость — Дом творчества Союза композиторов Армении в Дилижане. Он расположен в живописной местности у подножья огромной горы. Снизу видна снеговая шапка на вершине — оттуда по трубам поступает чистейшая горная вода. Есть небольшой административный корпус с рестораном (повар — отличный), баром и красивой гостиной. Есть зрительный зал человек на 300–400. Есть десятка полтора дивных коттеджей — у каждого гараж, несколько комнат. Расположены они в отдалении друг от друга, чтобы звуки музыкальных инструментов не мешали соседям. Наверное, все уже «приватизировано»…

Одна из существенных трудностей работы в ВААПе заключалась в том, что здание бывшей школы было плохо приспособлено для офиса. Третий этаж, разумеется, был комфортабелен, а кабинеты председателя Правления и его заместителей просторны.

Хуже всех «сидели» те, кто вел основную работу — зарабатывал валюту для государства, «продвигал за рубеж лучшие произведения…» В среднем в комнатах экспортно-импортных управлений работало по семь-восемь человек. В комнате, где поначалу сидел я, было девять-десять. Пришлось учиться не замечать чужих телефонных разговоров (или, наоборот, очень даже замечать), хитрым образом разговаривать с коллегами из «Дома». Чаще всего для этого приходилось выходить на улицу и звонить по телефону-автомату. Когда была возможность, звонил из кабинета Ситникова.

Примерно через год работы в Протоколе меня вызвал один из заместителей Панкина — Марк Владимирович Михайлов, покойный ныне:

— В Варшаву едет делегация ВААПа во главе с Рудаковым (другим заместителем — по юридическим и финансовым делам в Агентстве). Делегация будет открывать представительства ВААПа в Польше, там и протокольные вопросы есть. Хочу предложить твою кандидатуру. Ты как?

— Я с удовольствием бы. Как начальство посмотрит, как Ситников…

— Ну, с Василием Романовичем я говорил, а он уж пусть с «Дзержинкой» решает.

«Дзержинка» дала «добро», и я попал в состав маленькой делегации.

****

Что можно рассказать о технических «штучках», которыми пользуются спецслужбисты?

Да, многократно описанные в детективах миниатюрные — впрочем, не такие уж и миниатюрные — фотоаппараты для секретной, скрытной фотосъемки существуют, хотя они, конечно, помещаются не в пуговице — такие, по-моему, пока невозможно измыслить. Они за ней. Пуговица прикрывает объектив.

Даже бытовая, не говоря о профессиональной, фототехника дает возможность снимать с дальнего расстояния, при плохом освещении, а то и ночью. Оперативная техника эти возможности раздвигает. Самая мощная оптика, наверное, на спутниках. Мне с трудом верится, что оттуда, сверху можно прочитать автомобильный номер, а то и заголовок газеты: нужны идеальные погодные условия, опять же освещенность, опять же зернистость пленки самых лучших образцов вряд ли позволила бы добиться таких результатов. Хотя, говорят, что новая цифровая система чудеса творит в этих областях. Можно быть уверенным в одном — и навсегда: все, что задумано и намечено человеком, каким несбыточным это ни кажется, будет выполнено и осуществлено. Вопрос лишь в том, сколько времени потребуется на практическое воплощение. И денег… А если все это умножить на сатанинскую изобретательность спецслужб…

Фотомонтаж? Да, возможен. Я слышал, что существуют фотоподделки, которые не может определить никакая экспертиза. Но мне кажется, все это штучки бытовых шантажистов, бандитов средней руки, но не спецслужбистов. Основные принципы работы спецслужб построены на добывании и анализе подлинной информации, а не на выдумывании мнимой. Естественно, исключения бывают и здесь, но, насколько мне известно, они вызываются совсем уж необычными причинами.

Разглагольствовать о том, что ваш телефон «со вчерашнего дня» подслушивается — там, дескать, треск и шорох появились, — глупо и даже неприлично. Сами принципы техники подслушивания исключают любые посторонние шумы. А если в вашей трубке трески или шорох, обратитесь в бюро ремонта, но при этом не забудьте, что наши телефонные аппараты, и вообще вся телефонная сеть, и вообще почти все системы связи в стране сравнительно с мировым уровнем — антиквариат.

Есть категории людей, чьи телефонные аппараты постоянно прослушиваются — сотрудники некоторых посольств, журналисты, разведчики, объекты оперативных разработок, да мало ли кто еще. Часто они знают об этом и давно к этому привыкли, хотя вообще разговаривать по телефону на любые темы, зная о наличии третьего, безмолвного, абонента, мне, например, было всегда неприятно. Ну что ж, ведь это обычные «издержки производства»…

Хорошо помню, как стушевался, засбоил Бакатин во время одной из своих бездарных пресс-конференций, кои он так любил давать в бытность председателем КГБ. Норвежская журналистка спросила его, когда же перестанут подслушивать ее телефон. Бакатин смутился, что-то начал переспрашивать… Любой опер из «Дома» тут же ответил бы — да через полчаса после того, как узнаем, что перестали подслушивать наших журналистов.

Так что не притворяйтесь перед друзьями (и перед собой тоже), что вы такая важная шишка. Если у вас есть серьезные основания думать, что к вам прислушиваются — никогда не выдавайте своей осведомленности и, наоборот, старайтесь использовать ваших подслушивателей в ваших же интересах, подбрасывая им выгодную вам информацию или дезинформацию. Как уже говорилось выше, «подслушка» — дело дорогое, сложное — установить, слушать или записывать, расшифровывать, стенографировать, печатать, пересылать и хранить материалы — не обольщайтесь на свой счет. Ну, если уж очень хочется, чтобы вас слушали, займитесь шпионажем, возглавьте группу серьезных преступников, создайте партию наподобие Жириновского…

«Жучки?» Да, дело известное. Джеймс Бонд, войдя в номер гостиницы, тут же либо на глаз, либо с помощью утыканного разноцветными огоньками ящичка начинает выдергивать из стен, мебели, букетов микрофончики…

Никогда не пытайтесь их обнаружить, не для того их ставят, чтобы их нашел эсэнгевский турист, приехавший в Рим из Урюпинска на полтора дня. Чтобы уж совсем успокоиться, имейте в виду, что микрофоном и передающим устройством может стать все, что вы привыкли иметь при себе: кейс, очки, брошь, расческа, пуговица, зубочистка…

Вот узконаправленные микрофоны, с помощью которых якобы можно подслушивать отдельные разговоры в толпе, — маловероятны. Они будут собирать шум со всей улицы, как узко их ни направляй. То же самое с оконными стеклами; может быть, их дрожь и передаст на соответствующую аппаратуру (это через наши двойные-то рамы!) то, что вы шепчете в постели, но при одном важном условии: все в округе замрет, и все остальные шепоты прекратятся. Иначе они тоже полезут в эту сверхчувствительную аппаратуру, и маловероятно, что самый умный компьютер выделит из этой мешанины уличных шумов именно ваши диалоги.

В определенных условиях можно наблюдать и фотографировать человека, когда он об этом не догадывается. Опыт таких наблюдений всегда возвращал меня к высказыванию знаменитого голливудского актера Генри Фонда: «Я никогда не делаю перед камерой ничего, что не сделал бы в жизни. Я никогда не делаю в жизни ничего, чего не сделал бы перед камерой»…

Тот, кто когда-либо вел подобные наблюдения, часто разочаровывается в человеческой натуре, бывает шокирован беззащитностью индивида перед бесстрастным бесстыдством спецслужб. До конца своих дней такие люди привычно контролируют свое поведение, даже находясь в полном одиночестве (или наоборот — плюют на все, ведут себя как заблагорассудится).