Валерия Комарова - Аметистовая вьюга

• Название: Аметистовая вьюга
• Автор: Валерия Комарова
• Жанр: Фэнтези

Аметистовая вьюга (Осенние костры — 2) Комарова Валерия

---

Он выскочил из неприметной дверки, на ходу застёгивая штаны, за ним, хихикая, по стеночке, выбралась румяная подавальщица в замызганном фартуке. Смерила меня взглядом, фыркнула. Да уж, выгляжу я, словно селянка, притворяющаяся наёмницей. Меня даже в Академии дразнили мужичкой. Я лишь смеялась. Ну, мужичка — и что?! Зато человек, чистокровный, до тридцатого колена все мои предки — люди. А крепко, по-мужски сбитая фигура — пустяк.

— Чего изволите, госпожа? — спросил корчмарь, стараясь незаметно застегнуть брюки, никак не желающие сходиться на объёмистом пузе. — Комнату? Ужин?

— И то, и другое, — сообщила я, стряхивая капюшон и позволяя получше рассмотреть меня. Если до этого у хозяина были какие-то сомнения насчёт моего статуса, то уж теперь их не осталось. Магам не затеряться среди обычных людей. Сила метит нас. Кого-то уродует, кого-то клеймит. Моё клеймо — глаза. Правый серый, а левый ярко-зелёный. А ещё — волосы: светлые, серебристые, словно пеплом у корней присыпанные и белые на концах. Оба от отца перешли. В его роду в каждом поколении рождаются сереброволосые девочки с разными глазами. Есть на мне ещё две метки, одна — от матери, другая — непонятно откуда, но их я прячу. Не стоит дразнить гусей…

— Минуточку, Мастер. Вы присядьте. Сейчас, я Маньку кликну. Вам что подать? У нас греча с тушеной олениной есть, а доча моя пирожки вот только-только напекла. Вы не сомневайтесь, у нас всё вкусное…

— Давай, что найдёшь. Главное, чтобы погорячее. И вина, со специями. Есть вино-то? — Я сбросила сырой, колючий плащ, за две недели пути превратившийся в обычную тряпку. Даже неловко было такое носить, но выбирать мне не из чего. Не рассчитывала я, что непогода в дороге застанет, до Листопада редко ливни хлещут. Все вещи в Костряках остались, на сохранении, на мне лишь тонкая куртка была. Вот и пришлось покупать первый попавшийся плащ. Доберусь до Костряков — выкину, не пожалею отданных за него трёх полновесных серебряных монет.

— Есть. Как же не быть. — Корчмарь улыбнулся. — Мастер, а вы к нам надолго?

— Переночую, и утром уйду, — сообщила я, вытягивая гудящие, усталые ноги. Тощий мешок я бросила на пол, под стол, плащ — на стул.

— Вы бы поговорили со старостой, может, до чего бы договорились…

— А что? Работа для мага есть? — удивилась я. — Что же, ваша знахарка не справляется?

Знахарка жила всего в двух часах отсюда, я даже думала остановиться у неё, но потом решила не делать крюк. Хорошая женщина, в травках толк знала, могла бы даже Мастеров-Целителей удивить. Я у неё прошлой осенью отлёживалась, отходила от шальной стрелы, настигшей меня на охоте.

— Нету больше у нас знахарки, — разом помрачнел корчмарь и тихо, шепотом, добавил: — Загрызли её. Оборотень загрыз. А вчера за околицей невестку нашего старосты нашли — горло ей вырвали и лицо объели.

Я вздрогнула и, не удержавшись, чихнула. Вот гадость! От корчмаря исходила жуткая вонь: ещё не выветрившаяся похоть, страх, злорадство, любопытство и жадность. А ещё он не врал. Или верил, что не врёт. Я сомневалась, что в этих местах поселился оборотень-убийца, но хищник-людоед — тоже не подарок. Здесь и правда найдётся мне работка…

— Мастер Рани? Слышал о вас, слышал… — староста огладил окладистую седую бороду и цокнул языком. — Вовремя вы к нам пожаловали, ничего не скажешь. Вы же сама… Я нахмурилась и резко махнула рукой, не дав старосте договорить.

— Я — не оборотень. Даже не полукровка. Что бы вы ни слышали об этом — всё ложь. Я человек. Чистокровный. На тридцать поколений вглубь веков нет у меня в предках нелюди.

Он не поверил. Сделал вид, что верит, но меня обмануть невозможно. Беспокойство усилилось. Я окончательно уверилась, что нужно уносить ноги, но не вовремя вспомнилось, что я давала клятву Совету. Это было одним из условий моего помилования: защищать людей от порождений Вьюжных Лесов. За плату или бескорыстно, но защищать. В тот миг, когда я услышала о людоеде, у меня не осталось иного выбора, как его уничтожить. Клятвы, данные Совету, не нарушаются. Наказание — смерть. Недостатка в палачах Академия не испытывает. Правда называют их охотниками, но ведь суть от этого не меняется?

Правда плату я всё-таки стребовала. Невеликую, но с паршивой овцы, как говорится, хоть шерсти клок. Лишними деньги не бывают. Тем более, осенью, когда жизнь в пограничье замирает до зимы. Осенью, от которой я прячусь за толстыми стенами. Три месяца я живу в клетке, прутья которой — ливни, ветра, листопад и пламя. Три месяца я болею и тоскую. Не люблю я осень, а она — меня. Не моё это время. Чужое.

На оборотней магия не действует. А в деревеньке лютовал сошедший с ума Старший — это я узнала, обнюхав труп молоденькой девчушки, вчерашней жертвы. Тонкая нить следа вела вглубь леса, но я не пошла по ней, чувствуя, что вечером оборотень вернётся сам. А я подожду и приготовлю ему тёплую встречу.

Засела я в кустах, в ста шагах от околицы. Повесила над собой магический светлячок, зная, что магия — лучшая приманка. Плащ остался в корчме, на мне была тонкая куртка на рыбьем меху. И плевать, что не греет, замёрзнуть я не могу — не чувствую холода, главное, что она движений не стесняет. Под рукой любимый кнут, им я могу выбить глаз летящей мухе. Это не просто мастерство, я помогаю себе магией. В моих руках этот неказистый кнут может превратиться во что угодно: плеть ледяного огня или вихрь, кружащий вокруг меня и защищающий от любой атаки. Ещё до того, как Совет наложил печати на мой основной дар, я использовала его. И была всемогуща. Или верила, что всемогуща. Но что жалеть о том, что было? До конца жизни мне не сорвать печать, не ощутить вновь, как бежит по венам стужа…

Так и сидела полночи, тихо напевала непонятно где услышанную песенку и ждала.

Не дождалась. Оборотень не явился на свидание. Зато утром у околицы обнаружилась Манька, подавальщица из корчмы. То, что от неё осталось — не много.

— Что ж вы, Мастер Рани? — укоризненно качал головой староста. — А вы говорили… Я лишь плечами пожала.

— Странный тут у вас оборотень, — заметила. — Ни один людоед не откажется от мага ради обычного человека. А этот вот отказался. Так ли он безумен? Вы случайно ничем Старшим не насолили? Если это — месть, я вам не завидую. Пока деревня не вымрет — не успокоятся.

Староста и священник Единого, опирающийся на посох-крест, переглянулись и синхронно замотали головами. На меня дунуло вонью лжи и недоговорённости. Значит, права я. Не просто так оборотень заявился.

— Или вы говорите мне, в чём провинились, или я ухожу! — пригрозила. Двое пройдох снова переглянулись.

— Тут такое дело… — неохотно начал священник. — Мальчишки неделю назад притащили из лесу парня, едва живого. Старшего. Оборотня. Нелюдь.

— Я его к себе взял, знахарку позвал, чтоб подлечила. Старшие-то благодарными быть умеют, — признался староста. — А он, отродье, дочку мне попортил. А потом ещё глазами наглыми сверкал, говорил, честь оказал. Ну, я сгоряча его и приказал… Вина, злость, отвращение и страх. Страх, страх и ещё больший страх.

— Что? — поторопила я. — Что с ним сделали?

— Да ничего. Побили чуток, руки переломали, да в подпол кинули. Мы ж не звери какие. Очухается, подумает, я с ним и поговорю. Дочка-то у меня одна-единственная, — признался староста. — И что, что нелюдь, невиданное ли дело.

И, правда, в пограничье это сплошь и рядом. Старшие падки на пышную, полную жизни и крови человеческую красоту. Я лично знаю двоих, женившихся на человеческих девушках. И ничего — живут неплохо. Только вот решений своих Старшие никогда не меняют, это я тоже знала точно. Если сразу не согласился одеть ленту в волосы — и не согласится.

Зря я, наверное, это сказала. И зря вступилась за совершенно незнакомого мне любвеобильного Старшего. Надо было плюнуть, забрать вещи, и отправиться в путь. В своих бедах здешние людишки сами виноваты. Только вот забыла, за кого меня принял староста. Не подумала, как легко меня можно обвинить, в том, что…

Вот и получила тяжёлым крестом по затылку. Так мне и надо за то, что забыла — людям нельзя доверять. Слишком дорого оно потом обходится — это доверие.

В погребе было темно и сыро. Скреблись крысы, булькало в бочонке пиво. Пахло кровью, железом, ветром и сумеречной осенью. Моя голова лежала на чем-то мягком. Чьи-то пальцы скользили по лицу, словно их обладатель пытался запомнить каждую чёрточку. Я видела, слепцы так делают…

— Очнулась? — спросили сверху. Надо мной во тьме вспыхнули золотые глаза. Мигом позже я поняла, что подушкой мне служат колени оборотня. И эти ласковые, горячие пальцы — его. Закусив губу, я скатилась, попытавшись отползти подальше. — Эй, маг, ты чего?

— Не… не прикасайся ко мне, — выдавила я, захлёбываясь кашлем. — Не прикасайся.

— Что, боишься? — Смешок. — Да не бойся, не съем, я вегетарианец.