Маалуф Амин - «Крестовые походы глазами арабов»

• Название: «Крестовые походы глазами арабов»
• Автор: Маалуф Амин
• Жанр: История

Основная идея этой книги проста: рассказать историю крестовых походов как они виделись, переживались и записывались в арабском лагере. Содержание книги основано почти исключительно на свидетельствах тогдашних арабских историков и хронистов. Они говорили не о крестовых походах, а о франкских войнах или о «франкских вторжениях». Вместо того, чтобы предложить ещё одну историческую книгу, автор постарался написать, то, что можно было бы назвать «жизненной историей» крестовых походов, историей тех двух столетий потрясений, которые в равной степени воздействовали на западный и арабский мир и которые и сейчас влияют на отношения между ними.

---

К моменту появления франков в Сирии, политическая жизнь была осложнена «войной двух братьев», конфликтом между двумя неординарными личностями, которые особо воздействовали на воображение некоторых историков. Это были Рыдван, князь города Алеппо, и его младший брат Дукак, князь Дамаска. Их взаимная ненависть была столь невыносимой, что даже общая угроза им обоим не могла заставить их подумать о примирении. Рыдвану едва исполнилось 20 лет в 1097 году, но его личность была уже окружена мистикой, и о нём распространялось большое количество страшных легенд. Маленький, худой, с жестоким, а порой и ужасающим выражением лица, он (как утверждает Ибн аль-Каланиси), подпал под влияние «врача-астролога» из ордена ассасинов, недавно организовавшейся секты, игравшей важную роль в политической жизни на протяжении всей франкской оккупации. Князя Алеппо обвиняли, и не без основания, в использовании этих фанатиков для устранения своих противников. Ввиду убийств, интриг и чёрной магии, Рыдван возбуждал недоверие у всех, но самую ожесточённую ненависть он испытывал со стороны членов собственной семьи. Взойдя на трон в 1095 году, он велел удавить двух своих младших братьев, опасаясь, что когда-нибудь они смогут оспорить его власть. Третий брат ускользнул живым, убежав из цитадели Алеппо в ту самую ночь, когда жестокие руки рабов Рыдвана были готовы сомкнуться и на его горле. Этим выжившим был Дукак, который после этого, естественно, мог относиться к своему старшему брату только со слепой ненавистью. После своего бегства он нашёл убежище в Дамаске, гарнизон которого провозгласил его царём. Этот импульсивный молодой человек, легко поддававшийся чужому влиянию, склонный к приступам гнева и имевший хрупкое здоровье, был одержим мыслью, что его брат всё ещё хочет убить его. Находясь между этими двумя ненормальными князьями, Яги-Сиян испытывал большие затруднения. Его ближайшим соседом был Рыдван, столица которого, Алеппо, один из древнейших городов мира, находилась менее чем в трёх днях пути от Антиохии. За два года до прибытия франков Яги-Сиян отдал в жёны Рыдвану свою дочь. Но скоро он понял, что его зять жаждет захватить его царство, и тоже стал сильно опасаться за свою жизнь. Как и Дукак, Яги-Сиян страшно боялся секты ассасинов. И так как общая опасность сближала его с князем Дамаска, именно к нему и обратился Яги-Сиян, когда франки оказались перед Антиохией.

Однако Дукак медлил. Не то чтобы он боялся франков, уверял он Яги-Сияна, но он совсем бы не хотел вести свою армию в окрестности Алеппо, предоставляя своему брату возможность нанести удар сзади. Понимая, как трудно будет склонить своего союзника к решительным действиям, Яги-Сиян послал своим эмиссаром сына Шамса ад-Даула, «Солнце государства», блестящего, умного и страстного молодого человека, который постоянно навещал княжеский дворец, тормошил Дукака и его советников, прибегая к лести и угрозам. Но только в декабре 1097 года, через два месяца после начала сражения за Антиохию, хозяин Дамаска наконец решил вопреки своему предубеждению повести армию на север. Шамс ехал с ним, потому как знал, что за целую неделю марша у Дукака будет достаточно времени, чтобы передумать. И в самом деле, молодой князь всё больше нервничал по мере продвижения. 31 декабря, когда дамасская армия уже покрыла две трети своего пути, она повстречала авангард франков. Несмотря на явное численное превосходство и лёгкость, с которой удалось окружить врага, Дукак отказался дать приказ к нападению. Это позволило франкам преодолеть свою начальную растерянность, собрать силы и ускользнуть. К концу дня не было ни победителей, ни побеждённых, но армия Дамаска потеряла больше людей, чем её противники. Этого было достаточно, чтобы обескуражить Дукака, который немедленно отдал приказ отступать, несмотря на отчаянные мольбы Шамса.

Поражение Дукака вызвало в Антиохии большое огорчение, но защитники не сдавались. Удивительно, но в эти первые дни 1098 года замешательство возобладало именно среди осаждающих. Немало шпионов Яги-Сияна проникло в ряды вражеской армии. Некоторые из этих осведомителей действовали из ненависти к Руму, но большинство были местные христиане, надеявшиеся таким образом снискать благоволение эмира. Они оставили свои семьи в Антиохии и теперь старались обеспечить их безопасность. Сведения, которые они доставляли, обнадёживали население: в то время, как защитники осаждённого города имели обильные запасы, франки жестоко страдали от голода. Сотни уже умерли, а их лошади и мулы забивались для пропитания. Экспедиция, с которой встретилась армия Дамаска, была выслана на поиски овец и коз, а также для очистки виноградников. Голод сопровождался другими несчастьями, усугублявшими моральное состояние пришельцев. Беспрестанно шли дожди, оправдывая забавное название, присвоенное Антиохии сирийцами — «писсуар». Лагерь осаждающих утопал в грязи. В довершение всего, сама земля постоянно содрогалась. Окрестное население было к этому привычно, но франки ужасались. Даже в городе были слышны их молитвы, когда они, собравшись вместе, просили у Господа пощады, полагая, что стали жертвами небесного наказания. Сообщалось, что они решили изгнать из своего лагеря всех проституток, пытаясь унять гнев Всемогущего, они также прикрыли кабаки и запретили игры в кости. Было много дезертиров, даже среди вожаков.

Подобные новости поддерживали боевой дух защитников, которые всё чаще отваживались на дерзкие вылазки. Как писал Ибн аль-Асир, Яги-Сиян обнаружил достойные восхищения мужество, мудрость и решительность. Движимый собственным энтузиазмом, арабский историк добавлял: «Большинство франков погибло. Если бы они оставались столь же многочисленными, как после их прибытия, они бы захватили все страны ислама!» Это большое преувеличение, но оно отдаёт должное героизму антиохийского гарнизона, сдерживавшего главный удар агрессоров в одиночку на протяжении долгих месяцев.

Ибо помощь по-прежнему задерживалась. В январе 1098 года, раздражённый инерцией Дукака, Яги-Сиян был вынужден обратиться к Рыдвану. И вновь именно Шамс ад-Даула был облечён малоприятной миссией приносить князю Алеппо самые униженные извинения, невозмутимо выслушивать все его сарказмы и упрашивать его во имя ислама и кровных уз соблаговолить выслать свои отряды для спасения Антиохии. Шамс хорошо знал, что его княжеский свояк слабо поддаётся подобным аргументам, и что он скорее отрубит собственную руку, чем протянет её Яги-Сияну. Но события сами по себе становились самым убедительным аргументом. Франки, чьё продовольственное положение становилось всё хуже, совершали рейды на земли сельджукского владыки, разоряя и грабя уже окрестности самого Алеппо, и Рыдван впервые ощутил опасность для своего царства. И больше для того, чтобы защитить себя самого, нежели Антиохию, он решил послать свою армию против франков. Шамс торжествовал. Он послал своему отцу сообщение, информируя его о дате наступления войска из Алеппо и попросил его подготовить крупную вылазку, чтобы зажать осаждающих в клещи. В Антиохии вмешательство Рыдвана было столь неожиданно, что казалось посланным небесами. Станет ли это поворотным пунктом сражения, которое продолжалось больше ста дней?

Ближе к полудню 9 февраля 1098 года наблюдатели, находившиеся в цитадели, сообщили о приближении армии Алеппо. Она включала несколько тысяч всадников, в то время как франки могли собрать таковых не более семисот или восьмисот, настолько их кони были истреблены голодом. Осаждённые, с нетерпением ожидавшие отрядов из Алеппо уже несколько дней, хотели немедленно начать сражение, но войска Рыдвана остановились и стали ставить свои шатры, а боевые действия были отложены до следующего дня. Приготовления продолжались всю ночь. Каждый воин теперь точно знал, когда и где он должен действовать. Яги-Сиян был уверен, что его люди выполнят свою часть дела.

Но никто не знал, что битва была проиграна прежде, чем она началась. Напуганный тем, что он слышал о боевых качествах франков, Рыдван не отважился воспользоваться своим численным перевесом. Вместо того, чтобы развернуть свои отряды, он старался только защитить их. Чтобы избежать всякой угрозы окружения, он сосредоточил всю армию на узкой полоске земли, между рекой Оронт и Антиохийским озером. На рассвете, когда франки начали атаку, войска Алеппо оказались парализованными. Тесное пространство мешало их мобильности. Их лошади становились на дыбы, и падавшие всадники, не успевая встать, попадали под копыта коней их же товарищей. Конечно, тут уже не было речи о применении привычной тактики, о посылке на врага сменяющихся волн конных лучников. Люди Рыдвана были вынуждены вступить в рукопашную схватку, в которой тяжёловооружённые рыцари легко достигли подавляющего преимущества. Это была кровавая бойня. Князь и его армия в неописуемом беспорядке, преследуемые франками, теперь помышляли только о бегстве.