Ник Львовский - Заметки путевого Обходчика

• Название: Заметки путевого Обходчика
• Автор: Ник Львовский
• Жанр: Постапокалипсис

Диггер по прозвищу Обходчик, теперь такой же, как и все житель Метро. Но вот вид деятельности у него особенный, требующий постоянного передвижения по тоннелям подземного мира. Он контрабандист, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Мутанты, бандиты, Орден, Ганза – это лишь малая часть тех, кто желает заполучить его голову …

---

Поверхность встретила нас сыростью и резкими порывами ветра. Я увидел, как поежилась Лена, и мне захотелось, позабыв о ссоре, укрыть девушку от холода. Собой. Даже сделал шаг в ее сторону, но она уже взяла себя в руки, перехватила сподручнее автомат, и бодро зашагала вслед за Обероном. Мое поползновение так и осталось на стадии зародыша. Я тоже ухватился за Абакан, словно утопающий за соломинку, и дал себе строгое указание, следить за происходящим вокруг, а не за тем, чем занята в данный момент девичья фигурка впереди.

Глава 26. Не верь тому, что кажется. (еще немного продолжения)

«Она, все-таки, дочь начальника. А значит, наши дороженьки вскоре разойдутся в разные стороны. Правду говорят – от любви одни проблемы.

И почему это Оберон вот так, запросто, отказался от похода к Кузьмичу? К нему же рукой было подать. Даже идти не надо было. Всего лишь обождать. Тот сам пришел бы. Неужели просто, по доброте душевной, он помогает нам? Вернее мне. Или же в этом тоже есть какой-то скрытый подтекст. Некий злой умысел, который, как завсегда бывает, откроется лишь в самом конце. Когда деваться некуда будет.

Как, интересно, Павел Семенович среагирует на то, что я приведу ему его ненаглядную дочурку. Отпустит ли с миром? А ежели нет…» – рой мыслей беспрестанно жужжал, копошился, разрывая мою и так уже болезненную головушку на части. Параллельно я не забывал все время поглядывать по сторонам. Не на увеселительной прогулке, в самом деле. В любую секунду это кажущееся, мнимое спокойствие города, могло взорваться чем-то опасным и непредсказуемым.

А боль все накапливалась. Наибольший сгусток ее образовался где-то в области макушки. Вырвался наружу, и теперь нещадно давил, стальным обручем сжимая каждую клеточку, каждый микрометр кожи. Вот он постепенно добрался и до глаз. Те в раз заслезились, застя роговицу. Если учесть, что я был в противогазе, то видимость стала почти что нулевая. Сердце бешено колотилось, словно желая напомнить мне, что оно еще работает, но требует передышки. Более существенной, чем те жалкие крохи, коими я кормил его до этого.

Лена, шедшая в паре метров от меня, тоже давно уже сбавила темп, а в ее неуверенных движениях чувствовалась настороженность. Только Оберон, казалось не знавший даже самого слова усталость, все так же вышагивал впереди. При этом он успевал еще отлучаться в разные стороны, недалеко, конечно же, выглядывая по привычке, чем можно было бы поживиться.

Я уже в который раз моргнул, пробуя навести резкость. Куда там. «Вот если бы рукавом. А еще лучше водой. Прозрачной и чистой» – от одного только упоминания о воде у меня пересохло горло, а язык, разбухнув до размеров всего рта, прилип к небу. Тяжело вздохнув, я оторвался от созерцания неба, крылатых монстров следовало опасаться едва ли не больше иных тварей, и снова перевел взгляд на Лену. За ней я следил гораздо чаще, чем следовало. И обомлел. Ее там не было. Только что, минуту назад была, а сейчас пусто.

Оберон, ничего не подозревая, продолжал идти дальше. Даже не оглядывался. А зачем, когда замыкаю колонну я. Если что случится, то он это обязательно услышит. Будь то пальба автомата, или же крик кого-то из нас. В данном случае ни он, ни я ничего не слышали. Абсолютно. Только ветер, создавая треск и шуршание, весьма схожие с радиопомехами, продолжал свой монолог. Ему никто не отвечал, и он, наверняка обидевшись, с шумом проносился по улочкам призрачного города, пытаясь все же найти себе собеседника.

Я с трудом вышел из оцепенения, и сломя голову, рванул вперед. Моя левая ладонь словно срослась с цевьем Абакана, став его логичным продолжением. Неким отростком, способным лишь автоматически переводить оружие в нужное направление. Указательный палец правой нервно подрагивал на спусковом крючке, готовясь, если понадобится, вжать его до упора.

Не набери я приличного разгона, то тоже оказался бы в той дырище. Моя правая ступня едва не соскользнула вниз. А так, успев оттолкнуться и совершив по инерции просто таки невероятный прыжок, мне удалось перемахнуть через провал. Упал. Еще в полете успел сгруппироваться и перекатившись через плечо – «ССССС!!! ОПЯТЬ РАНЕННОЕ!!!» – снова вскочил на ноги. Шум, произведенный мною, мог не услышать только глухой. Оберон таковым не являлся. – Что? – он нарисовался рядом. – Что случилось? – недоуменно повертел головой. – А где Ленка? – наконец-то понял, что чего-то, вернее кого-то не хватает. – Там – дулом автомата я указал на дыру, присыпанную листвой и прутьями. Тело Лены проделало в этой природной насыпи брешь, и только благодаря этому я смог ее заметить. – Кроты, мать их – прогундосил Оберон.

С подобной нечистью мне уже доводилось встречаться. В самом метро. Эти мутировавшие до гигантских размеров твари редко, но все же прорывались в тоннели. Пробивая стены в тех местах, где до этого уже постаралась природа. Подмывая, разрыхляя, подмораживая, казавшийся несокрушимым, бетон. И тогда слепые твари, обладавшие прекраснейшим нюхом, кидались на все, что могли учуять. Их толстая кожа поглощала пули, словно семечки. Остановить обезумевшего от запаха крови и человеческого страха монстра, можно было лишь огнем. Сильным, сжигающим все вокруг, пламенем огнеметов.

– Там глубина, охренеть можно – сказал Оберон пытаясь высветить фонариком хоть что-нибудь. Мы еще больше разгребли листву, максимально очищая провал. При этом меня постоянно муляла, не давала покоя некая назойливая мыслишка. Нечто, на что я в спешке не обратил внимания. – Лееееенааааа!!!! – заорал я, максимально наклонившись над пропастью. – ААААААА!!! – донеслось в ответ. Но не девичьим голоском. А глухим, насмешливым эхом. – Я лезу вниз – решительно заявил я. – Кто бы сомневался – сказал Оберон. И в его голосе не было насмешки. Там проскочило сочувствие, и даже доля понимания. Или мне послышалось? – Но может быть это сделаю я? – предложил он. – Куда ты со своим плечом то. – Вот именно что с плечом. Я тебя хрен удержу – высунул свой контраргумент я. – Резонно – кивнул Оберон, соглашаясь, и полез в вещмешок за веревкой. Я ни на секунду не сомневался, что у него имеется такое же, как и у меня когда-то, крепкое, почти что альпинистское снаряжение. Оканчивающееся металлическим крюком. А то как же иначе. Как вы помните, в некоторые проходы можно было попасть только по потолку.

Крюк мы зацепили за кузов какой-то ржавой железки. Каким именно автомобилем было это нечто, уже было не разобрать. Да и какая, собственно разница. Главное, что оно могло с легкостью удержать мой вес. Если бы это не удалось Оберону. Задача, которого заключалась в том, чтобы стравливать потихоньку шнур. Вместе со мной. Обвязанным вокруг пояса на том конце.

«Что-то мне во всем этом не нравится» – я уже висел над пропастью, а в голове и дальше вертелась одна и та же мысль. Мои глаза успели просканировать все, до мельчайших подробностей. Но так и не выделили ту, единственную, не дающую мне покоя, деталь.

Веревка довольно таки плавно спускала мое тело все ниже и ниже. Я старался помогать Оберону, как мог. Но, если честно, у меня это слабо получалось. Основная нагрузка приходилась все же на его руки.

«Над трещиной не было насыпи» – наконец-то дошло до меня. Если вы видели когда-нибудь кротовину, то знаете, что она поэтому и называется кротовиной, что выворочена горкой земли наружу. В данном же случае горки то как раз и не было. Совсем. Ни тебе вывороченных кусков асфальта, ни комков глины. Абсолютно ровная поверхность, аккуратно присыпанная листвой и ветками. – «Слишком аккуратно» – вслед первой пришла вторая догадка. Я вспомнил, как те ветки были уложены, и запоздало понял, что такое природа, при всем своем разнообразии, сделать никак не могла. В некоторых местах прутья были словно переплетены между собой. – «А почему «словно» – пелена спадала постепенно, открывая картину целиком.

Внезапно, словно отвечая на мои мысли, веревка ослабла и я, не поддерживаемый более Обероном, кулем полетел вниз. А вдогонку, до моих ушей донесся треск автоматной очереди и рев, издаваемый множеством глоток.

Падение было недолгим. Да и с приземлением мне несказанно повезло. Видать недавно прошел один из множества ливней, и вода, в отличие от поверхности, еще не успела испариться. Я бультыхнулся, подобрав ноги, и расплескав содержимое болотца во все стороны. При падении слегка прикусил язык, и полость рта тут же наполнилась тягучей солоноватой жидкостью.

Ахать и охать времени не было. Пальба над головой продолжалась не переставая. Я включил фонарь и завертелся, как ошпаренный. Лену обнаружил почти сразу. Она упала менее удачно и снова потеряла сознание. «Это еще повезло ей, что я не свалился на нее» – она лежала чуть в сторонке, у отвесной, земляной стены. – «Иначе все» – я даже боялся подумать о том, что могло произойти. Подполз на коленях к девушке. Хотелось стащить с нее противогаз и посмотреть, как она. Но я понимал, что это может быть смертельно опасно. Особенно учитывая свежевыпавший дождь. Радиоактивный дождь. Будь у меня при себе счетчик, он наверняка бы зашкалил.