Виталий Носков - Рассказы о чеченской войне

• Название: Рассказы о чеченской войне
• Автор: Виталий Носков
• Издательство: Ковчег
• Жанр: О войне
• Год: 2007
• ISBN: 5-98317-013-9

Правда о подвигах и буднях чеченской войны в рассказах ее очевидцев и участников и составила содержание этой книги, которая издается еще и как дань памяти нашим солдатам, офицерам и генералам, отдавшим свои жизни за други своя и продолжающим свой воинский подвиг ради нашего благополучия.

---

— Едем. Недалеко здесь, — сказал Мокди и широким жестом пригласил любого из нас в «Жигули». Боевик, бывший с ним, сел в нашу «таблетку». С Мокди поехали ростовчане майор Владимир Кузменко и капитан Андрей Липин.

Напряжение нарастало. Боевик, что остался с нами, сидел спокойно, разглядывая носки своих запыленных туфель. Вокруг нас, оцепеневших в ожидании, кипела внешне мирная жизнь находящегося под контролем российских войск населенного пункта. Бойко протекали торговые операции на базарчике. Мимо нас промчалась запыленная боевая разведывательная машина пехоты.

«Жигуль» чеченского полевого командира вылетел из-за ближних домов, как камень, выпущенный из пращи. Лихо, чтобы было понятно, что за рулем джигит, развернулся. На этот раз Мокди улыбался. Рядом с ним, словно окаменелый, сидел нелепо подстриженный паренек. Все уже вышли из машины, а он все сидел, явно не понимая, что происходит. Потом Мокди как бы лениво, призывно махнул рукой, и до сих пор не осознавший, что он уже не в его власти, Василевский Славик, 19 лет, уроженец села Озерки Оренбургской области, рядовой Буйнакской мотострелковой бригады, вышел из чеченской машины на волю.

Подполковник милиции, ответственный сотрудник группы розыска МВД России Георгий П. задал ему несколько необходимых в таких случаях вопросов: точно ли он Василевский Вячеслав Александрович, откуда он и кто его родители, номер воинской части?..

Юноша, одиннадцать месяцев просидевший в земляной яме, где он не мог встать в полный рост, был радостно принят своими освободителями. Подполковник Георгий П. и следователь Наурской прокуратуры Олег Жимайлов еще долго беседовали с Мокди. Потом тот с привычной невозмутимостью на лице уехал.

Бледный, будто высеченный из мрамора, освобожденный из плена солдат привычно — с руками за спиной, как арестованный с большим стажем, обреченно, не зная, что с ним произойдет через минуту, стоял возле нашей машины.

— Поздравляю тебя с освобождением, — сказал я и пожал руку Славе. Он был безучастен, как заколдованный.

— Седлаем, — сказал Георгий П. Мы двинулись в обратный путь.

Парню дали попить воды, предложили поесть. Он отказался, но не от сигареты.

IV.

Глаза всех, кто участвовал в спасении Вячеслава, светились радостью. Теперь рядом с водителем с автоматом в руках ехал бывший офицер-десантник, капитан милиции Андрей Липин. А майор Владимир Кузменко рассказывал мне, что когда на «Жигулях» Мокди они въехали во двор огромного дома и ворота за ними почему-то закрылись, надежда осталась только на гранаты. Минуту, другую за машиной наблюдали десятки глаз. Потом к ней вышел человек без оружия, предложил отобедать. Офицеры вежливо отказались. Вывели Василевского. И вот он с нами.

Из рассказа Вячеслава Василевского:

«Я родился 22 января 1981 года. Мой отец Василевский Александр Алексеевич — сторож на ферме в совхозе. Мать Надежда Федоровна — свинарка на той же ферме в селе Озерки. После окончания девяти классов я тоже работал на свиноферме разнорабочим. Перед призывом в армию я окончил школу ДОСААФ и получил водительские права. 14 июня 1999 года был призван на службу в армию. Зачислен в роту инженерных заграждений в/ч N 82259. Наша часть располагалась на окраине населенного пункта Тералакх, метрах в 500 от последних домов. Рота занималась строительством скрытого, на случай нападения на часть, перехода от казарм к танковым боксам. Зона строительства тоннеля не была ограждена. Как-то я захотел в туалет и, предупредив сержанта, отошел в кусты. Кто-то ударил меня по голове. Я потерял сознание. Очнулся в какой-то землянке, окон не было. Сверху был люк-решетка с замком, накрытый куском резины.

Источником света были только щели в люке. Помещение размером 2х2 было небольшой высоты: при росте 180 см я мог стоять, только пригнув голову. Имелся топчан из досок, на нем матрац и одеяло черного цвета.

Когда я очнулся, то лежал на полу совершенно голый. Был сорван даже нательный крестик. Сильно болела голова, но крови не было. Я не кричал. Сидел молча. В подвале стояло ведро, чтобы в него оправляться. Часа через полтора открылся люк, и я увидел двух бородатых мужчин кавказской национальности. Эти двое дали мне синее трико, футболку зеленого цвета, поношенные туфли, расспросили меня, кто я, какой части, где работают мои родители. Записали все это на бумаге. Кормили чаще всего один раз в день. Давали куски обыкновенного хлеба или лепешки. Воду давали в бутылке. Со мной не общались, несколько раз говорили, что скоро возьмут Москву.

Сколько сидел в подвале, сказать не могу, так как я потерял счет времени. Ведро, в которое я оправлялся, забирали раз в два-три дня. Кормил меня один и тот же мужчина, кого я видел в первый день заточения. Иногда в подвал заглядывали боевики в камуфляжной форме, в разгрузках, с автоматами и ножами, чтобы посмотреть на меня. Какое-то время спустя я стал слышать звуки разрывов. Пол подвала при взрывах дрожал. Звуки эти стали нарастать, приближаться, и, видимо, поэтому меня в одну из ночей за руки вытащили из подвала двое мужчин. Вывезли из села, глаза завязывали.

Село было не очень большое. Минут через пять мы выехали из него. Свет в домах не горел. В дороге со мной не разговаривали.

Возле водителя пятиместного «УАЗа» была закреплена рация. Пассажир на переднем сидении один раз с кем-то связывался. Говорил по-чеченски.

Так я оказался в горах. К нам подошли несколько бородатых вооруженных людей. Меня отвели в блиндаж с люком на крыше, заставили туда залезть. Я был совершенно один. Люк в виде металлической решетки приваливали чем-то тяжелым. Стоять в блиндаже я мог только согнувшись. На полу лежала охапка сухой травы. В туалет я там же ходил в ведро, которое руками поднимал наверх. Около 20 раз меня выводили наружу, приказывали мыть посуду. Это было в ущелье. Выше были только скалистые горы. Вокруг моего подвала я видел много землянок, куда заходили и выходили вооруженные автоматами, одетые в камуфляж боевики. У некоторых были маленькие радиостанции. Я мыл в ведре с горячей водой котелки и ложки. Вымывал до 60 котелков за раз. Ничего другого меня не заставляли делать. Несколько раз я видел сидящих в кругу вооруженных мужчин общей численностью до 100 человек. Мне снова несколько раз говорили, что они, боевики, скоро возьмут Москву. Новую одежду мне не давали. Я продолжал ходить в трико, футболке и ботинках — и это в нестерпимый холод. Я многократно простывал, покрывался фурункулами. Никто меня не лечил. До сих пор болит настывшая спина. Изредка я слышал звуки далеких разрывов, одиноких выстрелов. Почти каждый день я слышал пролетавший в небе самолет-разведчик. Я определял его по протяжному гулу моторов. За два дня до освобождения ночью меня вытащили из подвала и под охраной нескольких человек отвели вниз. Спустившись с гор, мы вышли к грунтовой дороге, где меня посадили на заднее сиденье машины. Мне сказали, что я еду домой. Больше никто ничего не говорил. Мы подъехали к какому-то дому. Там мне дали возможность помыться в душе. Я сбрил длинную бороду, меня как могли подстригли.

Сегодня я освобожден. Я не знаю, какой сегодня год, месяц, число…»

Рядовой российской армии Слава Василевский не ведал, что штурмом взят Грозный, что в России другой Президент.

Вячеслав не рассчитывал, что когда-нибудь освободится из плена.

Через три недели, день в день, с подполковником Георгием П., следователем Наурской прокуратуры Олегом Жимайловым мы ехали по тому же маршруту, минуя разрушенный Грозный. За рулем медицинской «таблетки» и в салоне снова были ростовские милиционеры, сменившие тех, кто участвовал в спасении Славика Василевского. Теперь с «того света» нам предстояло вернуть военнослужащего в/ч N 32258 Дмитрия Ширяева. Переговоры с полевым командиром Мокди, начатые завершившими командировку сотрудниками УВД Ростовской области, довели до конечного результата их коллеги и бессменные на своем посту прокурор Наурского района Руслан Саламов, следователь Олег Жимайлов и подполковник милиции Георгий П.

Рядовой Дмитрий Ширяев, как и Слава Василевский, был похищен в Дагестане. В Кунгур Пармской области к его родителям из Чечни пошли письма, написанные женской рукой, что если за Дмитрия не выложат сто тысяч долларов, то ему отрежут голову.

Прошел год, прежде чем отыскался след Дмитрия. Все это время подполковник Георгий П. разыскивал этого несчастного.

Дмитрия содержали в бетонном пенале двухметровой высоты, ширина которого была меньше метра. Кормили баландой из растительных пшеничных отходов. С ним никто не разговаривал. Выводили в туалет с завязанными глазами, когда солнце еще не взошло. Он забыл лицо матери, отца, братьев. Но сны, которые видел в темнице, были разные по сюжету, и об одном и том же: об его освобождении, о том, как мать, рыдая, встречает его на пороге родного дома.