Марк Энтони - За гранью

• Название: За гранью
• Автор: Марк Энтони
• Издательство: ООО «Издательство АСТ»
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2001
• ISBN: 5-17-004947-1

Это — мир за гранью. Сумрачный, сумеречный параллельный мир, где стоят высокие замки и царят высокие боги, где грядущее повинуется закону тайных рун и закону могущественных заклинаний. Здесь обитают чудовищные монстры. Здесь в дворцовых коридорах плетутся тончайшие интриги, рождаются дерзкие заговоры, льется кровь и творится будущее.

Это — мир за гранью. Мир, который века и века стоял рядом с миром нашим — неведомый, недоступный, чуждый. Но однажды граница меж Землей и миром за гранью перестала существовать. И тогда…

---

— Пойдемте внутрь, — предложил брат Сай.

— Будем ждать? — спросила сестра Миррим.

— Да, будем ждать, — убежденно кивнула Малышка Саманта.

Вновь взявшись за руки, они вошли в освещенный купол шапито, оставив за спиной ночь и спящий маленький городок в горной долине.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ НАДВИГАЮЩАЯСЯ ТУЧА

1

Временами налетающий с гор ветер вызывал у Трэвиса Уайлдера странное ощущение, будто сейчас может произойти все что угодно.

Он всегда заранее слышал приближение бури, задолго до того, как первое, чистое, словно горный снег, дуновение коснется его лица. Сначала до ушей его долетал глухой рокот, зарождающийся в теснинах ущелья и отдаленно напоминающий рокот сотрясаемого штормом океана, но все же не совсем такой. Спустя немного времени он уже мог воочию наблюдать за приближением стихии, глядя, как волна за волной склоняются перед ней вершины деревьев на окружающих долину склонах. Стройные ряды корабельных сосен гнулись под порывами ветра в величавом грациозном ритме, тогда как соседствующие с ними эспены[1]с кучерявыми, словно облака, кронами начинали дрожать, меняя цвет с зеленого на серебристый и опять на зеленый. Еще через несколько мгновений шквал добирался до заброшенных полей вокруг города, заставляя метаться в безумном языческом танце клубки перекати-поля.

А потом ветер набрасывался на город.

Словно целый табун невидимых индейских пони проносился он по Лосиной улице — главной магистрали Кастл-Сити. Все дальше и дальше, мимо универмага Мак-Кея, мимо кафе «Москито», мимо пустующего здания пробирной конторы, мимо салуна «Шахтный ствол» и потускневшего фасада выстроенного в викторианском стиле оперного театра. Собаки начинали лаять и гоняться за обрывками газет. Прогуливающиеся туристы поворачивались спиной и зажмуривались, чтобы уберечь глаза от десятков миниатюрных пыльных смерчей, взметающих с мостовой целлофан сигаретных пачек и разноцветные обертки от жвачки. Ко всему привычные, ковбои с туристических ранчо первым делом хватались за поля своих черных шляп, не обращая внимания на пляшущих позади дьяволят.

Трэвис любил ветер, хотя и отдавал себе отчет, что во всем городе он скорее всего один такой ненормальный. Он всегда любил ветер. В такие минуты он неизменно открывал испещренную дробинами дверь салуна «Шахтный ствол», владельцем которого имел сомнительную честь являться, и выходил на улицу, чтобы встретить бурю лицом к лицу. Трэвис рассуждал так: невозможно узнать, откуда прилетел сюда этот воздушный поток и что несет он на своих крыльях. Поэтому он с удовольствием вдыхал воздух, насыщенный терпким ароматом хвои и студеной свежестью горных ключей, нередко размышляя, кто вдыхал этот воздух прежде, где живут эти люди, на каком языке говорят, каким богам молятся и молятся ли вообще, какого цвета у них глаза, какие мысли и чаяния скрываются в потаенных глубинах их зрачков?

Впервые подобное настроение овладело Уайлдером в тот момент, когда он, совсем еще желторотый паренек, взращенный и воспитанный среди бескрайних равнин Иллинойса, сошел с заляпанного грязью междугородного автобуса и испытал то неповторимое ощущение причастности, которое дает Кастл-Сити. За истекшие семь лет это чувство посещало его регулярно, причем, к удивлению и радости самого Трэвиса, нисколько не ослабевая с годами. Встречая бурю лицом к лицу, он всякий раз испытывал щемящее томление и ощущал странную уверенность в том, что ему нет надобности делать выбор, поскольку для него нет ничего невозможного.

Однако, несмотря на все свои предчувствия, Уайлдер и представить не мог в тот промозглый серенький вечер такого же промозглого и серенького дня, пришедшегося на мерзкий период безвременья между наполненной золотом и синевой осенью и бодрящей морозной зимой, как скоро и круто изменится все в жизни города и в его собственной. Позже, оглядываясь назад и уже зная, что и как произойдет, он пропустит сквозь сито памяти все загадочные события и отыщет среди них то единственное, с которого все и началось. Само по себе оно было столь незначительным и малоприметным, что он никогда бы о нем и не вспомнил, если бы не тот неоспоримый факт, что именно после него все начало меняться со страшной быстротой — и меняться необратимо.

Все началось с перезвона колокольчиков.

2

Полуденное солнце заливало горную долину тягучим золотом. Трэвис Уайлдер ехал в город на своем стареньком раздолбанном пикапе. Сквозь треск помех и скрип передней панели из радиоприемника доносилась едва слышная музыка. Подвешенный к зеркальцу заднего обзора бумажный освежитель воздуха в виде миниатюрной сосенки беспорядочно болтался перед глазами. Высокогорное солнце и время давно выветрили из него последние молекулы искусственного хвойного аромата. Двигатель натужно взревел, когда Трэвис переключил передачу и миновал крутой поворот серпантина на скорости, вдвое превышающей рекомендуемую желтым ромбом дорожного указателя очень похожим на кусок швейцарского сыра из-за множества дыр от крупнокалиберной дроби.

«Ты опаздываешь, Трэвис», — напомнил он себе.

Первую половину дня он провел за починкой крыши ветхого охотничьего домика, в котором жил. Пришлось заменить несколько планок и закрепить пару-тройку полос рубероида, оторванных бурей, бушевавшей минувшей ночью. Ему давно бы следовало подготовить жилище к зиме, скорое наступление которой предвещали разжиревшие, вконец обленившиеся сурки, одевшиеся густым красноватым мехом, да все руки не доходили. Когда он наконец догадался поднять голову, солнце уже клонилось к вершинам гор на западе. Трэвис так никогда и не научился следить за временем. Впрочем, он многому как следует так никогда и не научился. Потому, наверное, и обосновался здесь, в Кастл-Сити.

Завсегдатаи начнут потихоньку сползаться в «Шахтный ствол» ближе к закату. Прибавим к этому дюжину-другую туристов, случайно или намеренно свернувших с магистрали и очутившихся в Кастл-Сити. Вообще говоря, в это время года по горным дорогам разъезжает масса людей, жаждущих полюбоваться красотами золотой колорадской осени из уютных отапливаемых салонов своих или взятых напрокат автомобилей. И вдобавок именно на сегодня назначено заседание «Книжного клуба» под председательством Мойры Ларсон. Тема заседания: «Адюльтер во французских романах XIX века». Уайлдер содрогнулся, представив себе дюжину разъяренных книголюбов, лишенных возможности всласть подискутировать о влиянии на общество классовой структуры на примере «Мадам Бовари» Флобера.

«Ты очень, очень сильно опаздываешь, приятель!» — нервно присвистнул Трэвис, но тут же напомнил себе, что в салуне остался Макс.

Макс Бейфилд был единственным наемным работником, которого мог позволить себе Уайлдер. На сегодня как раз приходилась его смена, хотя Трэвис почти не сомневался в том, что Макс, как всегда, вместо обслуживания посетителей станет опять ковыряться в бухгалтерских книгах салуна, тщетно отыскиваю между строчек укрытые от налогов деньги. Бейфилд служил бухгалтером в какой-то нью-йоркской фирме и был вынужден перебраться в Колорадо, скрываясь от правосудия. Когда-то Уайлдер опрометчиво нанял его и теперь расплачивался за этот добрый порыв. Что ж, во всяком случае, Макс не откажет клиенту, если тот попросит нацедить кружечку пива. С другой стороны, Максу решительно нельзя доверять бар в часы пик. Оставалось только надеяться, что он не станет сегодня вертеться вокруг музыкального ящика, уверяя посетителей, что классические произведения существенно повышают ай-кью слушателей, в то время как музыка в стиле вестерн-кантри с ее упрощенным мелодическим строем и повторяющимися ритмами производит прямо противоположное воздействие.

Обуреваемый тревогой, Трэвис еще прибавил газу, и его грузовичок вылетел из-за поворота, как выпущенный из пращи камень.

До города оставалось не больше мили, когда в треснутом лобовом стекле промелькнула груда старых развалин на обочине дороги. Хотя Трэвис проезжал мимо них много раз, эти руины неизменно притягивали его взор. Здание сгорело задолго до его приезда в Кастл-Сити, но он почему-то все равно отчетливо представлял себе, как неприветливо и уродливо выглядело оно до пожара. Длинное приземистое строение со множеством крошечных окошек-бойниц, с завистливой ненавистью глазеющих на красоту окрестных гор. Ныне от него осталась лишь почерневшая оболочка, чем-то похожая на хитиновый панцирь издохшего у дороги гигантского жука.

Если верить рассказам старожилов, когда-то здесь находился сиротский приют. Построенный во времена Великой Депрессии Странноприимный дом Беккетта для детей-сирот несколько десятилетий считался крупнейшим в центральном Колорадо детским приютом, но лет двадцать назад он сгорел дотла. К тому времени сиротские приюты вышли из моды, так что восстанавливать его не стали, о чем Трэвис, кстати, нисколечко не жалел. Было в этих развалинах нечто… нечто неправильное, что ли. Он не мог с уверенностью определить, что именно, но, проезжая мимо, не раз ловил себя на том, что его посещают мрачные мысли. Мысли о страдании, ужасе и прочих неприятных вещах. Возможно, эти мысли приходили в голову, потому что он знал об унесенных пожаром человеческих жизнях. К счастью, никто из детей не пострадал — всех удалось вывести, но несколько служащих оказались отрезаны огнем в своих комнатах и сгорели заживо. По крайней мере так ему рассказывали. Трэвис не мог судить, насколько достоверны эти байки, но если в окрестностях Кастл-Сити где-нибудь и водились привидения, руины Странноприимного дома Беккетта были для них самым подходящим местечком.