Конни Уиллис - Вихри Мраморной арки

• Название: Вихри Мраморной арки
• Автор: Конни Уиллис
• Издательство: ООО «Издательство ACT», ООО «Изд-во Астрель», ООО «Полиграфиздат»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-065597-7, 978-5-271-31114-7, 978-5-4215-1451-0

Лучшие рассказы Конни Уиллис.

Рассказы, каждый из которых собрал настоящую коллекцию премий и призов.

Они относятся к самым разным жанрам и направлениям фантастики. Остроумная антиутопия — или озорная утопия? Классическая черная мистика — или магический реализм? Сатирическая НФ — или просто веселый и остроумный полет фантазии, не подлежащий твердому определению? Все это — и многое, многое другое!

---

— Ты стукнула Обществу, что я попросил досье на Кейти?

— Нет. Говорю же, они позвонили утром, искали тебя. Я сказала, что ты на губернаторской конференции.

— И больше они не перезванивали?

— Нет. А что, у тебя неприятности? Я нажал кнопку отключения.

— Да, — произнес я вслух. — У меня неприятности.

Рамирес им ничего не говорила. Может, кто-то еще из редакции, хотя вряд ли. В конце концов, наша Долорос Чивере делала статью про утечку информации с личных страниц. «Как же так, у вас нет фотографий вашей собаки?» — спрашивал Хантер, а значит, они читали мою страницу тоже. И им известно, что мы с Кейти оба жили в Колорадо, в одном городе, когда погиб Аберфан.

— Что вы им сказали? — спросил я Кейти. Она так и стояла у кухонной столешницы, комкая в руках запачканное «Кул-эйдом» полотенце. Хотелось его выхватить, чтобы она на меня посмотрела. — Что вы сказали этим, из Общества?

Кейти подняла глаза.

— Сказала, что приехала по Индиан-Скул-Роуд на работу, забирать задание по программированию на месяц. К сожалению, я с таким же успехом могла доехать туда по Ван Бюрену.

— Про Аберфана! — перебил я. — Про Аберфана что вы им сказали?

Она выдержала мой взгляд.

— Ничего я не сказала. Думала, они уже все знают от вас. Я схватил ее за плечи.

— Если придут снова, ничего им не говорите. Даже если вас арестуют. Я разберусь. Я…

Я не договорил, что именно сделаю, потому что и сам не знал. Выбежал из дома, столкнувшись на выходе с Джаной, которая шла за очередной добавкой, и помчал к себе, не имея, правда, ни малейшего представления, как буду действовать дальше.

Позвоню в Общество и потребую оставить Кейти в покое, потому что она ни при чем? Это только вызовет лишние подозрения, а куда мне лишние, я и так уже влип по полной.

Нашел на шоссе сбитого шакала (с моих слов) и вместо того, чтобы позвонить сразу же с телефона в машине, проехал зачем-то две мили до магазина. Сообщил куда следует, но отказался называть свои данные. Потом прогулял две съемки; не поставив в известность начальство, зато окольным путем добыл досье на Кэтрин Пауэлл, знакомую пятнадцатилетней давности, которая вполне могла оказаться на Ван Бюрене во время происшествия.

Связь очевидна. Как скоро они все сопоставят и поймут, что пятнадцать лет назад — это когда умер Аберфан.

На Апачи стягивался поток машин, выплескивающийся с переполненных в час пик магистралей, и целая флотилия цистерн. Такое впечатление, что кроме разделенок они других дорог в жизни не видели, поскольку перестраивались как попало, даже не думая помигать поворотником. Да и вообще само понятие полосы им, похоже, было чуждо. На выезде из Темней повороте на Ван Бюрен они уже заполонили все шоссе. Я сместился на полосу для водовозов.

На моей странице имя ветеринара не указывалось. Тогда система еще только начинала разрабатываться, и все порядком нервничали по поводу вторжения в частную жизнь. Без разрешения самого человека никакие сведения о нем в сеть не выкладывались, особенно медицинские и банковские, а страницы больше напоминали расширенные анкеты: семья, работа, хобби, домашние животные. Из моей кроме клички Аберфана можно было узнать разве что дату его смерти и мой тогдашний адрес, но, видимо, хватило и этого. В городке было всего две ветеринарные клиники. У того ветеринара имя и фамилия Кейти в записи о смерти Аберфана не значатся. Он тогда отдал ей права, даже не взглянув, зато Кейти сообщила свое имя его помощнику… Этот мог и записать. Только теперь уже не выяснишь. Страницу ветеринара запрашивать бессмысленно: Общество проследит запрос и доберется до ветеринара раньше меня. Можно попробовать добыть журнал клиники через редакцию, но тогда придется все объяснить Рамирес, а телефон у меня, наверное, прослушивается. А если заехать в редакцию самому, то Рамирес отберет машину. Нет уж.

Куда я еду, я так и не решил, но гнал все равно на пределе. Когда идущая впереди цистерна сбросила скорость до девяноста, я едва не влетел ей в задний бампер. Место, где утром лежал сбитый шакал, я проехал, даже не обернувшись. Смотреть там все равно не на что, даже если бы поток машин не заслонял. Что не убрало Общество, давно раскатали проезжающие автомобили, да и не было там улик все равно. Если бы были, если бы машина, сбившая шакала, попала в камеру, они бы ко мне не пришли. И к Кейти тоже.

Предъявить ей обвинение в смерти Аберфана они не могли — в те времена это законом не каралось, — но, узнав про Аберфана, они могут повесить на нее сбитого шакала, и пусть хоть сотня свидетелей, сотня камер слежения подтвердят, что она в это время была на Индиан-Скул-Роуд. Не важно, что экспертиза не обнаружит на ее машине никаких следов. Она задавила представителя вымирающего собачьего племени. Ее четвертуют.

Не надо было уезжать от Кейти. Я ей велел ничего им не говорить, но она из тех, кто не скрывает свою вину. В приемной у ветеринара, когда мы только вошли, она так честно и призналась: «Я его сбила». Так вот прямо и заявила, не пытаясь оправдаться, сбежать, свалить на кого-то.

Пока я тут лечу незнамо куда, ломая голову, как помешать Обществу установить причастность Кейти к гибели Аберфана, они уже, наверное, вернулись к ней и выясняют, как мы с ней познакомились в Колорадо и как умер Аберфан.

Я ошибся на их счет. К Кейти они не вернулись. Они снова приехали ко мне и поджидали у порога.

— Какой-то вы неуловимый, — заявил Хантер. Напарник в форме ухмыльнулся.

— Где вы были?

— Простите. — Я выудил из кармана ключи. — Я думал, у вас ко мне больше вопросов нет. Я ведь уже все рассказал по поводу сбитого шакала.

Хантер подвинулся ровно настолько, чтобы я открыл сетчатую дверь и сунул ключ в скважину.

— Мы с сотрудником Сегурой просто хотели кое-что уточнить.

— Куда вы ездили сегодня днем? — спросил Сегура.

— В гости.

— К кому именно?

— Ты погоди, погоди, — остановил его Хантер. — Дай человеку хоть в дом войти, прежде чем заваливать вопросами.

Я открыл дверь.

— А камеры зафиксировали ту цистерну, которая сбила шакала?

— Цистерну? — переспросил Сегура.

— Я же говорил — мне кажется, это мог быть только водовоз. Шакал лежал как раз на той полосе. — Я провел их в гостиную, попутно кладя ключи на компьютер и вырубая телефон. Еще не хватало, чтобы посреди разговора вклинилась Рамирес с ее «Что у тебя там? Неприятности?»

— Наверное, его сбил какой-то лихач. Тогда понятно, почему он не остановился. — Я жестом пригласил их садиться.

Хантер сел. А Сегура, не дойдя до дивана, застыл при виде фотографий на стене.

— Ничего себе, сколько собак! Это вы их всех снимали?

— Некоторых. Вон там посередине Миша.

— Последняя собака на земле?

— Да.

— Я серьезно. Самая последняя?

И я серьезно. Ее держали в карантине исследовательского центра Общества в Сент-Луисе. Мне удалось выбить разрешение на съемку, однако фотографировать позволили только снаружи, не заходя в карантин. Снимок, сделанный через армированное стекло в двери, получился не в фокусе, но даже если бы меня пустили внутрь, лучше бы не вышло. У Миши уже не осталось никаких эмоций, которые могла бы передать фотография. Собака не ела седьмой день. Все то время, что я там пробыл, она лежала, опустив голову на лапы и не сводя взгляда с двери.

— Вы, наверное, не захотите продать этот снимок Обществу.

— Нет, не захочу.

Он понимающе кивнул.

— Ее смерть всех просто подкосила.

Подкосила. Люди винили в ее смерти всех, кого можно — владельцев «щенячьих фабрик»; ученых, не сумевших создать вакцину; Мишиного ветеринара, — и всех, кого нельзя. А потом отдали свои гражданские права стае шакалов, и те их радостно захапали, сыграв на всеобщем чувстве вины. Подкосила.

— А здесь кто? — Сегура смотрел на соседний снимок.

— Бультерьер Вилли генерала Паттона.

Для кормления Миши и уборки в карантине применяли роботизированные манипуляторы, как раньше на атомных станциях. Ее хозяйке, усталой и задерганной женщине, разрешали смотреть на собаку через армированное оконце, но только сбоку, украдкой, потому что Миша при виде нее с лаем кидалась на дверь.

— Попробуйте добиться, чтобы вас пустили внутрь, — посоветовал я ей. — Жестоко держать ее там взаперти. Пусть отдадут, заберете ее домой.

— Чтобы она подхватила ньюпарво?

Подхватывать ньюпарво Мише было уже не от кого, но этого я хозяйке не сказал. Я только настроил фотоаппарат, стараясь не попадаться в поле Мишиного зрения.

— Вы же знаете, отчего они все умерли? — спросила женщина. — Озоновые дыры. Во всем виновата радиация.

Во всем были виноваты коммунисты, а еще мексиканцы, а еще правительство. А те немногие, кто признавал свою вину, как раз ни в чем виноваты не были.