Владимир Кашин - Следы на воде (Справедливость - мое ремесло - 6)

• Название: Следы на воде (Справедливость - мое ремесло - 6)
• Автор: Владимир Кашин
• Жанр: Детектив

---

- Я не о суде думаю. Это требуется для оперативно-розыскной работы, для ориентации.

- Ну, если для ориентации... - задумчиво произнес лейтенант, и Коваль снова встретился с его пытливым взглядом.

- Говорят, что экспертиза наша идет все время вперед, а она оказывается бессильной в таких простых вещах, - поддел лейтенанта Коваль.

- Как это бессильной! - вскинулся "ас дактилоскопии". - Как это бессильной! Вы знаете, какие мы тайны расшифровываем! И вообще экспертная наука сейчас вышла на новые высоты. Взять хотя бы метод вакуумного напыления следов. А в научно-исследовательском институте милиции при помощи математического расчета частоты повторения папиллярных узоров могут определенно сказать, кому принадлежат следы: мужчине или женщине. А раньше это было абсолютно невозможно. Есть сведения, что японцы снимают отпечатки, оставшиеся после прикосновения преступника к коже своей жертвы. Вы понимаете: кожа к коже! Англичане применили в дактилоскопии лазер, он определяет отпечатки пальцев на ткани, резине, штукатурке - материалах, где их плохо видно. С помощью лазера можно увидеть следы папиллярных узоров, оставленных даже несколько лет тому назад!

- Так то же японцы и англичане! - Ковалю нравилась горячность симпатичного молодого эксперта, влюбленного в свое дело, и он не удержался от того, чтобы не распалить его еще сильней.

- Ну и что! У нас, например, до недавнего времени беда была со следами на песке, на тающем снегу - как на материалах, которые испытывают быстрые и необратимые изменения. А теперь - пожалуйста, следы и на песке, и на снегу идентифицируем.

- А вот отпечатки четвертого подозреваемого на ружье Комышана вы не определили... И поэтому мне пришлось еще кое-чем заняться...

- Товарищ полковник, - умоляюще произнес Головань, - они же совсем размыты. И в вакууме пробовали, и облучали. Дело не только в том, что преступник тряпкой вытер ружье. Еле заметные следы, которые остались, наложились на другие, такие же размытые, линии переместились... Здесь что-нибудь определить - все равно что увидеть следы на воде...

- Гм, - буркнул Коваль.

Обежав глазами небольшую комнату лаборатории, заставленную аппаратами и колбами с химическими реактивами, он увидел небольшой, покрытый белым пластиком свободный столик, возле которого были такие же белые табуретки, и направился к нему.

- А как у нас теперь с баллистической экспертизой, трассологией? спросил Дмитрий Иванович, опускаясь на табурет. - Тоже есть прогресс?

Головань посмотрел на Коваля так, словно хотел спросить: "Вы что же, товарищ полковник в отставке, экзамен мне устраиваете?" Но хорошее воспитание и выдержка не изменили ему, и он принялся спокойно объяснять:

- Прекрасно, товарищ полковник. Научно-технический прогресс не обошел и трассологию. До недавнего времени пользовались выводами, сделанными экспертами при помощи обычного микроскопа; наверное, и сами заглядывали в него, чтобы убедиться в тождественности следов на пулях, выстреленных из одного и того же ствола. Но этот прибор имел свои недостатки. Сейчас для исследования применяются новые специальные приборы высокой точности профилографы. Алмазная иголка этого прибора, двигаясь по поверхности предмета, фиксирует неимоверно малую неровность. На ленте профилографа можно получить профиль поверхности, увеличенный в двести тысяч раз! В двести тысяч раз! - повторил лейтенант, будто только сейчас осознал, что это значит. - Такое даже электронный микроскоп не может. Профилографы фиксируют не только ровную поверхность предмета, но и шаровидную, цилиндрическую, и это решило все проблемы экспертизы пуль, гильз и тому подобное...

- Да ну! - деланно удивился Коваль. - Тогда я вам еще кое-что покажу, чем мне пришлось заняться. А вы садитесь! - уже тоном приказа добавил он, и лейтенант опустился на свободную табуретку.

Дробинки Коваль умышленно оставил на конец беседы. Если бы он сразу показал их эксперту, тот вряд ли с такой горячностью говорил о напылении следов или о ворсинках из лодки, а Дмитрию Ивановичу нужен был собеседник, чтобы еще раз проверить свои соображения.

- Вот дробинки из шкурки. - Коваль нашел нужную ему шкурку и распластал ее на столе. - Смотрите, лейтенант, откуда я их выковырял.

- Редкий случай.

- Я и сам не ожидал. Наверное, хозяин не присматривался, сыпанул солью, свернул и спрятал... А потом, не разворачивая, отдал перекупщице, у которой их взяла моя знакомая.

Внимание эксперта больше всего привлекли неровные кусочки металла, очевидно кустарным способом изготовленная дробь. Он внимательно изучал их.

- Если мы установим, что это дробь, которой было заряжено ружье Комышана, то нетрудно будет найти хозяина шкурок - убийцу Чайкуна, сказал Коваль.

- Думаю, что идентичность дроби мы установим. И не по конфигурации кусочков металла. Они, наверное, угодили в шкурку рикошетом и поэтому не пробили насквозь. Установим по химическому составу свинца, из которого вылил дробь ваш Комышан... Анализ проведем здесь. Но перед этим пошлем дробинки вместе со шкурками в Киев. Профилографа в нашем управлении еще нет. Возможно, обнаружится то, чего мы не видим. И ворсинки, найденные в лодке, пускай сопоставят. Там, конечно, и специалисты опытнее нашего...

- Ну, ну, - услышав последние слова лейтенанта, сказал вошедший в лабораторию майор Келеберда, - не прибедняйтесь, Головань... А предложение ваше поддерживаю. Не так ли, Дмитрий Иванович?

Коваль согласно кивнул, наблюдая, как эксперт упаковывает дробинки и шкурки в специальные пакеты.

- Вы сразу обратно или побудете в Херсоне?

- Домой, домой! - нетерпеливо произнес Коваль. Его уже тянуло в Лиманское.

- На чем вы приехали, Дмитрий Иванович? - лишь сейчас поинтересовался Келеберда.

- Автобусом.

- Моя машина свободна. Пожалуйста.

Коваль мог бы автобусом и вернуться в Лиманское, не изменяя своей привычке находиться как можно больше среди людей. Но в последнее время, отлучаясь, чувствовал какое-то беспокойство. Ему начинало казаться, что в его отсутствие может произойти непоправимое. И хотя понимал, что такие опасения не имеют достаточных оснований, все равно старался побыстрее возвращаться на место ожидаемых событий, которые, как ему казалось, назревая незаметно, могут в любую минуту прорваться наружу.

Ч е т в е р т ы й не давал покоя.

29

Солнце садилось за волнистой равниной, которая простерлась за Лиманским. Его косые лучи высвечивали воду в заливе. У берега она уже "зацветала", затягивалась мелкой ряской, но солнце делало ее прозрачной, словно изумрудной.

Дмитрий Иванович задумчиво прохаживался возле гостиницы, то и дело бросая взгляд на лиман. Никаких солнечных переливов он не замечал.

Время шло, а ответ из научно-технической лаборатории министерства все не приходил. Вообще после разговора с экспертом-криминалистом Голованем у Дмитрия Ивановича уже не было уверенности, что какие-то следы на шкурках будут выявлены и помогут изобличить Ч е т в е р т о г о.

Вышагивая от гостиницы к бревнам и обрыву, Коваль последовательно вспоминал все связанное с убийством Чайкуна. Вчера, когда вычерчивал свои графики и размышлял о Юрасе Комышане, он неожиданно спросил себя: а в самом ли деле Чайкун был убит в ночь на восемнадцатое? Ведь труп лежал в воде, и эксперты могли ошибиться, устанавливая время смерти. Если трагедия произошла, скажем, вечером семнадцатого или утром восемнадцатого, картина меняется.

Коваль понимал: пока только это довольно сомнительное предположение на пользу Юрасю Комышану. Но, с другой стороны, Келеберда и следователь еще должны доказать вину парня, и они знают о презумпции невиновности...

В последние дни, видимо из-за нестерпимой жары и духоты, у Дмитрия Ивановича к вечеру начинала болеть голова. Остановившись на краю обрыва, он с надеждой глянул на небо. С запада на восток тянулись узенькие розоватые полоски легких облачков, даже не облачков, а какой-то медленно тающей пены небесной, похожей на след, оставляемый реактивным самолетом. Дождя не предвиделось. С утра снова будет жарить солнце, превращая воздух в раскаленный свинец.

Коваль устроился на бревне и начал задумчиво ковырять его ногтем. Шершавая кора легко разрушалась и отдиралась от ствола. Так же рушились и отпадали возникавшие в его сознании версии. Сейчас его интересовал только Ч е т в е р т ы й, который оставил на ружье нераспознанные следы. Он надеялся, что и на шкурках, посланных в научно-техническую лабораторию, окажутся пусть слабые, но те же отпечатки пальцев. Но Киев молчал.

В глубине души Дмитрий Иванович понимал, что находится на правильном пути. Какие бы факты ни попадали в поле его зрения, какие бы версии ни выдвигал Келеберда, он упрямо искал таинственного Ч е т в е р т о г о. Лапорела-Лукьяненко после проведенной в Беляевке, Одессе и Харькове проверки полностью отпал - это был не беглец Чемодуров, как когда-то предполагал Коваль. У Андрея Комышана установлено неопровержимое алиби. В то, что преступление совершили Юрась или Козак-Сирый, Коваль не верил. Отпало подозрение и на дружков Чайкуна. Оставался лишь Ч е т в е р т ы й и в какой-то мере сторожиха Гресь, если, конечно, окажется, что шкурки ей передал убийца Чайкуна. Во всяком случае, он был убежден, что убийца так или иначе связан с рыбинспекторским постом. Но с кем именно и как?