Николай Федь - Литература мятежного века

• Название: Литература мятежного века
• Автор: Николай Федь
• Жанр: Искусство и Дизайн

---

Но лукавый бес сомнения гложет душу, и в начале следующей строки перо его дрогнуло. "Все, что я тут напишу, совершенно недоказуемо и, как говорится, гипотетично, но если мысль зародилась, пусть самая спорная, то отчего бы ее не высказать? От величайшего русского писателя не убудет". Однако же автор пытается "доказать" свою "спорную мысль", которая у него "зародилась". И не то, конечно, беда, что у него зародилась вдруг мысль и он торопится оповестить об этом мир ("мысль зародилась... то отчего бы ее не высказать? От величайшего русского писателя не убудет"), но то беда, что доказывает он ее самым удивительным способом, а именно: "два стилевых потока в "Тарасе Бульбе" (описание запорожцев и "музыка повествования" в сцене прихода Андрея к прекрасной полячке) внезапно широко распахнули очи писателю, и узрел он истину во всей ее, так сказать, наготе - Гоголь, видите ли, "декларативно любил Русь", а "истинной любовью" - пылал "к католической Польше". Впрочем, разные стили в рамках одного и того же произведения тут ни при чем. Неодинаковость стилевых потоков обусловлена как предметом изображения, так и разностью духовных, идейных, нравственных уровней, зависящих от времени и обстоятельств и воздействующих на их внутреннюю диалектику. В самом деле, разве станет серьезный автор одним и тем же стилем писать, скажем, о высоком чувстве любви либо гражданского долга и о том, как озорная продавщица мороженого уединилась в укромном уголке с не менее озорным и бесшабашным лавочником. Тут явно будут резко отличные психологические акценты и стилевая манера. Но наш сочинитель в одном, бесспорно, прав: какой бы "у меня в голове" ни "зародился странный вопрос" или "спорная мысль", все-таки "от величайшего русского писателя не убудет". Да, не убудет и на этот раз и во веки веков - мало ли какие "мысли" могут и еще "зародиться" у кого-нибудь.

Как видим, они "зарождаются". Недавно "живой классик" с одобрением ссылался на высказывание нетвердо стоящего на морально-эстетических позициях В. Розанова о том, что "Россию убила литература. Из слагающих "разрушителей" России ни одного нет не литературного происхождения". А сколько раз цитировался "патриотами" проведший военные годы в сытом обозе гитлеровских войск И. Солоневич: "Наша (Sic!) великая русская литература за немногими исключениями - спровоцировала нас (?!) на революцию". Кажется, более искренен Фазиль Искандер, никогда не скрывавший своей неприязни к русским: "Россия потеряла сюжет своего существования, и потому я не знаю, о чем писать"10 и сочинил повесть "Поэт" в своем духе - нечто омерзительно-похабное и антирусское... Ну да шут с ним!

Откроем квазипатриотическую газету "День литературы". Оставив в стороне ее путаные критерии, туманные разглагольствования обо всем и ни о чем и двусмысленные откровения по отношению к настоящей духовной культуре народа. Посмотрим, как она освещает роль литературы в истории страны. Уже в первом номере (1998 г.) газета продекларировала свое отношение к ней в статье некоего Геннадия Шиманова ("Письмо к русской учительнице"), взявшего на себя труд не более и не менее как "расчистки авгиевых конюшен русского сознания". "Разве русская литература не учит нас "разумному, доброму, вечному"? - грамотно восклицает он и отвечает: - Я думаю, что не учит. Она не учит нас ничему, кроме любви к самой себе..." Хорошо, что Фазиль Искандер не читает подобных патриотических изданий, не то вырвал бы волосы на голове из зависти к столь откровенному цинизму мудреца из "Дня литературы". "В нашей культуре практически полностью (?!) исчезла национальная идеология... У нас национальные идеи и национальные законы были вытеснены из культуры и затоплены в ней всякого рода художествами (?!). Наша "великая русская литература", - вовсю потешается Шиманов, заключая в кавычки "великая русская литература", - послепетровского времени как раз и стала раковой опухолью русского народа. Поэтому она получила признание на Западе (...) Наша литература сыграла свою роль в разрушении русского народа"11.

За столь бесцеремонным упразднением отечественной словесности, справедливо замечает краснодарский писатель Петр Ткаченко, просматривается зловещий симптом, восходящий к старой проблеме соотношения цивилизации и культуры, к основному противоречию нашего времени - между духовной природой человека и прогрессом, которое разрешается по самому варварскому варианту. "Видимо, русская литература потому и оказалась "виноватой", что она провидела на всю глубину человеческой природы, подчас с пугающей точностью, пути и страны, и народа, и мира сего. Такая литература в нынешней умышленной дебилизации общества, конечно же, ни к чему. Русская литература мешает духовной колонизации народа, а не его процветанию. Ничего удивительного нет, когда этого не понимают политики. Но страшно становится, когда с ними заодно становятся и "писатели"... А потому остается уповать разве что на общий закон бытия: "Веселие беззаконных кратковременно, а радость лицемера мгновенна" (Книга Иова, 20,5)12.

Разумеется, во всем этом огромную роль играет временной фактор. Подобные явления характерны для наших дней. Именно в такое время, по словам Томаса Манна, "пышным цветом "цветут" всякие тайные знания, полузнания и шарлатанство, мракобесие сект и бульварно-пошлые верования, грубое надувательство, суеверие и идиллическое пустословие", объявляемое иными людьми истиной в последней инстанции. Воистину "уму людей дарована способность воображать чего на свете нет" (Шекспир).

* * *

В нынешних условиях художественная интеллигенция проходит новое испытание на социально-нравственную зрелость, от которой зависит ее будущее - с народом она или против. Третьего не дано. Но кончился ли период колебаний, полупризнаний, метаний с одной стороны в другую? Хотя немногие остались верны идеи деидеологизации искусства, его независимости от общества, которое по своей природе может существовать только в определенном политическом пространстве. Не случайно вся деятельность человека - сознает он это или нет - тесно переплетена с социальными процессами, полными глубоких противоречий и нередко антагонистических тенденций. Опыт двадцатого века подтвердил вывод о непримиримости борьбы двух идеологий. "...Вопрос стоит только так - буржуазная или социалистическая идеология. Середины тут нет... Поэтому всякое умаление социалистической идеологии, всякое отстранение от нее означает тем самым усиление идеологии буржуазной". И дальше: "Мы должны неустанно бороться против всякой буржуазной идеологии, в какие бы модные и блестящие мундиры она ни рядилась13. Речь идет о двух общественных укладах, о качестве социальной справедливости, и нечего тут мудрить. Социалистический выбор выстрадан человечеством в процессе тяжелой борьбы за существование, а равно и мучительными поисками выдающихся мыслителей всех времен и народов. В нем воплощена мечта об обществе, в котором упразднен социальный гнет, эксплуатация человека человеком и рабская зависимость от сильных мира сего.

В последние годы все отчетливее начинают проступать ростки новой литературы, нового художественного мировоззрения и уже слышны крепнущие молодые голоса. Вместе с тем произошли известные сдвиги в творчестве таких писателей, как Л. Леонов, А. Иванов, П. Проскурин, Н. Тряпкин, С. Воронин и других. Прожив долгую творческую жизнь и отдав дань требованиям и условным нормам своего времени, они в девяностые более глубоко и взвешенно оценивали события прошлых десятилетий.

Тут вспоминается полный горечи и тоски монолог довольно известного современного писателя. Познакомились мы в конце восьмидесятых. Его звезда уже клонилась к закату, хотя имя по-прежнему не сходило со страниц газет и журналов: то рассказ, то статья, то речь или отрывок из нового романа, а там, гляди, и целый роман, с небольшими перерывами печатающийся в нескольких изданиях... Но проницательный читатель безошибочно уловил в его поздних вещах отсутствие широты взгляда и замедленную реакцию на события изменяющейся жизни. Он терял остроту ощущения новизны. Чувствовал ли он это, понимал ли? В последнее время - да, если судить по некоторым оценкам своего творчества. Будучи человеком переломного времени (война, хрущевская сумятица, развал державы, губительные для России перевороты), он отличался расплывчатостью художественного мировоззрения, а порою непоследовательностью в оценке происходящих событий. Но он умел скрывать свои недостатки, свои горести и неудачи. Многие считают его человеком действия, подчиняющимся разуму и воле, неспособным, однако, к сильным внутренним переживаниям и глубоким размышлениям. Это не совсем так. Неудовлетворенность и беспокойство - его постоянные спутники. Ему присуща острая наблюдательность и тонкость суждений, несколько подкрашенных иронией... В тот вечер он казался каким-то отстраненным и грустным, что случалось с ним чрезвычайно редко. Говорил медленно и тихо. Это было похоже на исповедь.