Николай Федь - Литература мятежного века

• Название: Литература мятежного века
• Автор: Николай Федь
• Жанр: Искусство и Дизайн

---

Мне, знающему Петра Лукича близко более сорока лет и имевшему возможность лично общаться с ним в различных ситуациях и на различной почве, хотелось бы подчеркнуть основную сущность этого прекрасного и архиталантливого человека - гениальную простоту и величие мысли. Дай Бог, чтобы этими качествами обладали новые литературные таланты, которых мы жаждем увидеть в XXI веке на российском небосводе.

Особую озабоченность исследователь высказывает в связи с отсутствием в современной литературе героев, в образе которых воплотились бы важнейшие жизненные и эстетические идеалы. "Литература, освобожденная то положительного идеала и внутреннего трагизма, - отмечает он, - весьма удобная форма очернения всего светлого в русском народе". Между тем в истории советской литературы все крупные писатели во главу угла ставили задачу создать образы героев, которые воспринимались бы как вполне реальные люди, яркие значительные личности, на примере которых воспитывалось бы не одно поколение.

При этом народная правда у настоящих писателей, отраженная в образах их героев, всегда брала верх над инстинктом самосохранения и эгоизмом художника. И это тоже являлось проявлением гражданского мужества и творческой силы. Придерживаясь лучших традиций социалистической литературы, исследователь демонстрирует открытый и честный взгляд на жизни и противоречия общественного сознания, отдает должное авторам, не меняющим в угоду политической конъюнктуре своих мировоззренческих убеждений. Вместе с тем он не приемлет диссидентства и приспособленчества. В этой связи приводится мнение ленинградского автора Юрия Белова: "Оторвавшись от родовых национальных корней, они создали свой искусственный мир. Мир псевдоценностей, жесткого рационализма, где достижение их цели оправдывает любое средство, свобода признается только для избранных. Лицемерие и ложь обязательное условие сохранения их среды обитания. Социальные идеалы им нужны для маскировки своей истинной природы - природы крайнего индивидуализма".

Задумаемся, по каким же признакам можно судить о принадлежности писателя к национальной литературе?Посмотрим. Язык? Безусловно, это важнейший признак, если, конечно, имеется в виду живая народная речь (...) Реализм, то есть глубокий социальный и психологический анализ? Несомненно. Тем не менее язык, тематика, традиция и идейная позиция - увы! - еще не позволяют литератору утверждать: "Я русский писатель!. Для того, что таковым быть, необходима еще и сыновняя любовь к народу своему, к родине, а равно и неразделенность жизни художника с судьбой нации. Именно по таким признакам следует судить о его принадлежности к художественной культуре народа. Только это дает ему право на титул настоящего художника - все остальное суесловие... Между тем русская словесность всегда исповедовала идеалы правды и человечности и не чуралась вечных вопросов бытия: Что есть жизнь? В чем смысл бессмертия? Что есть Вера и как она соотносится с церковными установлениями? В чем суть борьбы добра со злом? Или: зачем приходит человек в этот мир? Кто определяет срок его жизни, судьбу? Не для того же он рождается, чтобы стремиться вверх и через мгновенье падать на голые скалы с обломанными крыльями надежды, или постоянно терпеть страдания и боль, зная о неотвратимости конца пути своего? "Родясь на свет, мы плачем" (Шекспир). Что это, протест против перехода из одного состояния в другое? И зачем существует грань между этими состояниями? Никто не помнит часа своего рождения и никто не знает смысла сущего в конце земного пути. Загадка, перед которой бессилен человеческий разум, великая тайна, охраняемая его же беспамятством... В этих вопросах-размышлениях заключается существо эстетической и жизненной позиции ученого, литератора. Следует отдать ему должное: художественная литература двадцатого века рассматривается им в период ее подъема и временного падения на пороге XXI века.

И что особенно важно, он диалектически связывает годы расцвета литературы с развитием общества и раскрывает причины духовного обнищания некоторых писателей в период их лавирования между властью и народом. Он порицает Распутина за проявление двоедушия и импульсивного мышления. Естественно, нельзя согласиться с Распутиным в его обвинениях всей русской литературы за то, что она якобы сыграла немалую роль в разрушении России. Таким пассажем можно перечеркнуть все авторитеты, включая Пушкина, Достоевского, Толстого, Шолохова, Горького, Маяковского и других писателей - государственников, непоколебимо стоящих за честь и достоинство своей Родины... Безысходность, прозвучавшая в рассказе Валентина Распутина "Изба", ставит под сомнение убежденность многих людей в неминуемое возрождение России. Если у одних исчезает интерес к окружающей реальности и усиливается внутренний разлад, то у других прослеживается постижение диалектики эпохи и проникновение в глубины бытия и возникающие со временем противоречия. Искусство мастеров стремится помочь людям решать назревшие проблемы в духе своего времени, но на основе нравственности, твердых мировоззренческих убеждений. Этот путь "пролегает, - читаем, - через страдание, осознание своих ошибок и заблуждений к возрождению, оплодотворенному духом созидательной энергии человеком".

Свидетельством тому служит и предлагаемая книга "Литература мятежного века", выражающая надежду, что все лучшее, что было достигнуто на огромной части нашей планеты, еще возродится и станет большим жизненным материалом для плодотворного творчества художников слова. В ее первой части, названной "Корни и ветви великой культуры", прослеживается нелегкий путь новой словесности. Оставаясь верным своим принципам рассматривать художественное творчество на фоне больших исторических перемен, автор соединяет мысленно и на наглядных примерах крепкие корни русской классической литературы с молодыми побегами быстро растущих художников нового типа, образующих обновленную крону вечнозеленого древа эстетического познания жизни. Ссылаясь на Ф. М. Достоевского, Л. Н. Толстого, А. П. Чехова, Ромэна Роллана, Генриха Манна и других мастеров мировой культуры, он убедительно проводит мысль о том, что новое искусство рождается вместе с новым миром, который предопределяет развитие и своеобразие творческих явлений.

Революционная действительность начала ХХ века выдвинула не известные ранее социально-психологические критерии, которые в свою очередь потребовали от писателей нахождения художественных форм, предвещавших или соответствующих новым задачам жизни. "Молодые таланты, - читаем в рассматриваемой книге, - пришедшие в литературу из самой гущи народной солдатских, рабочих и крестьянских масс, - не только знали народную стихию, они сами были ее частицей. Они хорошо владели народным языком и, что особенно важно, чувствовали, понимали и выражали образ мышления народа, его психологический и умозренческий настрой, революционный пафос, и стремились поведать о событиях революции и гражданской войны, как бы устами самого участника, отразив его личностное видение и восприятие. Литература отражала не только пафос победной революции, но и огромные трудности по ее защите, выходу из военной разрухи, построению нового общества и воспитанию нового человека". При этом все творчество писателей вырастало на народной основе, беря свое начало от Пушкина - выразителя духа народной поэзии и Н. С. Лескова, покорявшего красотой сказового слога и изяществом русского языка. И, конечно же, все их творчество находилось под могучим влиянием величайших писателей и поэтов: И. С. Тургенева, Л. Н. Толстого, М. Ю. Лермонтова, Н. В. Гоголя, Ф. М. Достоевского и других, являющихся предвестниками нового искусства.

Конечно, первые шаги советским писателям, как и их предшественникам, давались нелегко. К тому же речь шла об искусстве совершенно неизвестного ранее типа - народном искусстве, которое не всеми воспринималось и принималось сразу. Кроме того, в среде писателей не утихали различные разногласия, связанные с признанием народовластия. По словам А. М. Горького, многие молодые писатели того времени стремились виртуозничать и фокусничать словами раньше, чем поняли грандиозность исторических свершений. В этой связи представляет интерес запись из дневника Дм. Фурманова: "1. Глумление над прошлым. 2. Отрицание заслуг других школ и течений. 3. Расчет на монополию. 4. В расчете на вечность. 5. Заумничанье и жонглирование "мудрой" терминологией. 6. Бахвальство, игра в величие. 7. Однодневки. 8. Бесталантность задорных, заносчивых "пионеров". 9 Вычурность, оригинальничанье".

Как это похоже на сочиненья многих современных писак, пытающихся добиться ложного авторитета в обществе своим глумлением над прошлым и выпуском скверной литературы.

К счастью, порожденные революцией и одухотворенные динамикой утверждения народовластия нового общества, многие сочинители отказались от мелкой суеты авангардизма, пустословия и кривляния. Уже в первое десятилетие своего существования наша изящная словесность стала быстро распространяться за рубежом. Ее популярность значительно выросла после Второй мировой войны. В этом плане представляет интерес вышедшая в 1946 году в Париже книга Ивана Тхоржевского "От Горького до наших дней", которая начинается иронической нотой. Эмигранты думали, пишет он, будто вместе с собой унесли и всю русскую литературу, а на деле все произошло иначе - "ни Россия, ни русская литература не погибли в руках большевиков". Литература развивается под влиянием Максима Горького, "устремленного к новой России". На открытии Второго съезда писателей РСФСР (1965 г.) Михаил Шолохов скажет: "У нас есть чем гордиться, есть что противопоставить крикливому, но бесплодному абстракционизму. И хотя мы видим, как много еще предстоит нам сделать, чтобы оправдать доверие народа, хотя по большому счету мы еще недовольны своей работой, нам все же никогда не следует забывать, сколько внесено нашей литературой в духовную сокровищницу человечества, как велик и неоспорим ее авторитет во всем мире".