Елена Кассирова - Кремлевский фантомас

• Название: Кремлевский фантомас
• Автор: Елена Кассирова
• Издательство: Захаров
• Жанр: Иронический детектив
• Год: 2002
• ISBN: 5-8159-0261-6

Костин родной Дом на набережной был той же замуровкой с мертвечиной. Кто-то выпрыгнул из окна, кто-то сдавал квартиры и пропадал, бывшие вожди не жильцы, иностранцы и нувориши одномерны, как роботы. Жили рядом два типа неплохих, но верхний, друг детства Аркаша Блевицкий, спился и мечтал о бабе с деньгами, а новый сосед Леонид Иванович Иванов занимался компьютерным обеспечением и на выходные летал к сыну-школьнику в Итон.

---

Виктория Петровна прочла заметку, вздохнула и пропела:

– Бедная де-е-евочка.

Она красиво подняла руку в кружевном рукаве, погладила свой любимый гигантский перстень и прибавила:

– Что-о-о же, может, всё еще обойде-е-ется.

Костя внимательно посмотрел на нее. Знает ли она что-нибудь? Вряд ли. Она картинно курит и жеманни­чает. Ни один действительно деловой человек не станет так рядиться в блузы с воланами и выпевать слова.

«Хозяин Кремля» пошел вместо туннельной «Здоровой болезни».

«Позор? – думал Костя. – Может, и нет. Может, скажут – своя точка зрения».

Но скорее всего вообще не заметят. Читатели-москвичи разъехались. Да и газета – чепуха, бульвар.

Всю субботу Касаткин читал книгу и видел фигу. «Но зачем грязь лезет в князи? – думал он. – Ведь сказано: последние и так первые».

Одно было ясно: Яйцеголовый – тщеславный дурак, если только не псих из сумдома.

17 июля, в воскресенье, утром, вышло «Это Самое» с заказанной Фантомасом заметкой.

А спустя несколько часов, как нарочно, яйцеголовый человек-призрак ограбил Оружейную Палату.

Костя сидел при бабушке и не веря своим ушам слушал радостное радио. Поздно вечером пришла Катя.

17 РАБЫ НЕ МЫ

Катя пришла с рукой в гипсе.

Костя быстро вздохнул, выдохнул и сказал:

– Говори.

– Не может быть, – выговорила Катя, привалившись к кухонному шкафчику.

– Что не может? Где ты была?

– Сидела в подвале.

– Рассказывай.

– Пришел е-мэйл мне в библиотеку утром в среду: Костя в туннеле, просит приехать, сквер за Карлом Марксом, спуститься вниз в люк, люк там-то, открыт, давайте скорее.

– Что за бред!

Катя присела на табуретку.

– Я из Горьковки бегом через площадь наискосок, чтоб не крутить в переходе. Прибегаю. Люк открыт. Спускаюсь. Там сухо, ходы. Кто-то хватает за ворот, упирает что-то в спину и шипит: «Дуй вперед». Я пошла машинально. Иду, еще не боюсь, потому что не может такого быть.

– Может. В среду тебя видел там хмырь.

– Эту свою пушку тип упер мне в спину. В косточку, больно. На ходу он натянул мне на голову кусок чулка. А мне дергаться стыдно. Думаю, если шутка, неудобно скандалить, как дура.

– Неудобно сама знаешь – что.

– Он в маске, спецназовке, но у тебя тоже снайперка.

«И спецназовка, маска, у меня была, ее с шеи на лоб долго закатывать, а закатаешь – отворот вокруг головы – как колбаска», – нечаянно вспомнил Костя. В самые напряженные моменты думаешь не о том.

– Он тычет мне в спину, больно в косточку. Дошли, кажется, до рукава: слева мелькнул свет. Я сняла брошку, кинула на углу на всякий случай.

– Да, да.

– Этот тип не заметил. Я, чтоб отвлечь, поскользнулась на кучке. Мы идем почти бегом. По ощущению все время прямо. Я уже понимаю, что дело – дрянь, но от этой трусцы перестала соображать. Поднялись куда-то, по звуку – вошли, пошли, прошли, опять вошли. А этот шипит.

Костя хмыкнул:

– Хрен безголосый. Без глотки он, что ли?

– Да. Он шипел. Шипит: «Не бойся. Отдохнешь три денька и выйдешь. На-ка, позвони на службу и мамаше, объявись, что всё в порядочке». Набрал номер по сотовому, дал мне трубку, я сказала заведующей: «Марья Владимировна, у меня обстоятельства до понедельника». Потом звоню матери, как велел: «Мам, как дела, всё хорошо, скоро позвоню».

– Это я знаю, – вставил Костя.

– Ну и вот. Пушку от меня он отнял. У него в маске только дырки. Он стоит, моргает, как Вий. «Садись, – шипит, – и не балуйся. Звать на помощь не надо. Хуже будет. Харч тебе будет сухим пайком. Всё. Не шевелись, пока дверь не хлопнет». Дверь хлопнула – я стащила с головы чулок.

– Господи. Где это было?

– Костя, послушай. Я сидела там четверг, пятницу, субботу.

– Где?

Катя мотнула головой, словно встряхнулась.

– Кость, подвал, хлам там, дэзовский всякий, штабеля батарей, вроде новых, а лежат, впечатление, – лет тыщу. Сегодня утром дверь открыла. В смысле, я толкнула – не заперто. Выхожу – лестница нормальная, но темно. Упала, встала, выбралась. Костя, я вышла у вас во дворе.

– Где-где?

– Во дворе.

– Так.

«Неужели не врет?» – подумал Костя.

– Где бывший первый фонтан.

– В котором Чкалов пил шампанское, – автоматически вспомнил Костя и встряхнулся. – Тьфу. Кать. Не может быть.

– Одна стена вся в дырочках и выемках, как от пуль.

– Да. Тир. Там отдыхала жена Тухачевского. Она снимала нервное напряжение… – Говоря о доме, Касаткин всегда вспоминал что-нибудь. Он не мог удержаться. Это было сильнее его.

– Хорошо, – спохватился Костя. – Ты сказала кому-нибудь?

– Ты что! Я сначала дунула в арку. Думала – скорей, пока этого типа нет. Потом поняла, что игра кончилась.

– Кончилась, – повторил Костя.

– Я хотела подняться к тебе, но рука болела дико. Поехала в Склиф. Сделали снимок – трещина. Теперь – видишь.

Катя опустила глаза на свой гипс до локтя и левой рукой отколупнула корочку ободранного Костей за день хлеба.

Растерянно замолчали.

«Или врет?» – Костя включил чайник, заварил два пакетика моментального супа, достал «докторскую» и кусок сыра.

Костя и Катя смотрели друг на друга, но словно сквозь.

– Значит, – жуя, сказал Костя, – вы дошли под Манежной и Боровицкой прямо до Берсеневки.

– Кошмар! Целый город, а никто о нем не знает.

– Да брось. Все знают. Технические дела. Не древний же у нас Рим, чтобы пробавляться акведуками. Яйцеголовый всё рассчитал, Кать.

И Костя рассказал ей, как написал заметку «Хозяин Кремля».

– Так это был он?

– Он.

– А что он рассчитал?

– Как – что? Что будет хозяином. Он и похозяйничал уже в Оружейке.

– То есть?

– Ограбил.

– Кто сказал?

– Радио.

– И что взял? Корону?

– Пернач.

– А что это?

– Головное украшение коня. Корона, только лошадиная. Шутник.

– Драгоценная?

– С рубином-карбункулом «Шах-ин-шах».

– Ограбить Оружейку никто не может.

– Как видишь, он может. Непонятно только, как он нашел меня.

– Ты играл с огнем, Кот.

– Такая работа.

– Вот и работай на него.

– И поработаю. Зато есть надежда, что я выясню, кто он.

– Мы с тобой уже выяснили, – буркнула Катя.

– Что мы выяснили?

– Что он – хозяин, а мы – рабы.

Говорили таким образом до рассвета. Гипсовая рука не давала ни спать, ни толком обняться. Оттого нежность усилилась, Костя шептал: «Катенька, прости», – Катя шептала: «Ну, что ты, Кот». И рука счастью уже не мешала, а помогала.

Под утро замолчали и попытались заснуть. Забылись ненадолго, Костя – с назойливой долбежкой в мозгу: «Мы не рабы, рабы не мы».

18 ВСЕНАРОДНАЯ СЛАВА

18-го, в понедельник, Касаткин проснулся знаме­нитым.

Телефон трезвонил ежеминутно с пяти утра.

В редакции звонили только Касаткину. Сначала Виктория, как всегда, брала трубку. Потом не выдержала и она. На всех редакционных телефонах этосамовцы включили автоответчик.

Первое поздравительное письмо пришло по е-мэйлу от Борисоглебского. Он отдыхал в Барвихе. Славу он презирал. Но тут не выдержал. Он, видимо, радовался за Костин успех. «Помни о крестном отце», – написал Борисоглебский. Касаткинским литературным крестным он считал себя. А вообще странно, зачем Глебу компьютер на отдыхе. Уезжая, он сказал, что едет отключиться от мира.

Далее оказалось, что воскресную московскую газетку читает Россия с регионами.

Касаткинская статейка «Хозяин Кремля» в сочетании с ограблением в тот же день Оружейки потрясла всех.

Закричали, что Касаткин – пророк. Он назвал Фантомаса кремлевским хозяином и оказался прав! Бандит проходит в кремлевских закромах, как хозяин.

«Это Самое» от 17 июля стало бестселлером. Воскресный номер раскупили в первый день. Затем он всю неделю продавался втридорога в «Библио-Глобусе», а затем вдесятеро дороже на книжных развалах.

В обсуждении статьи и всего «фантомасовского» дела приплели годовщину расстрела царской семьи и долгожданного захоронения останков. Скептикам, говорившим – случайность, отвечали – случайностей нет.

Мимкин из понедельничного «Нового журнала» намекнул, разумеется, что Фантомас – сам Касаткин.

Во вторник затрясло биржу. Упали акции «Лензолота», рубль и, вечный козел отпущения, японская иена. Рубль, к счастью, на сутки, так как во вторник вечером глава Центробанка Губинин успокоил. Он заявил, что у банка – резерв, одиннадцать миллиардов долларов.

На неделю успокоились: было не до резерва. Правда, через месяц с небольшим Губинина на всякий случай сместили, заменив его на осторожного Хренащенко.

На третий день Касаткин от славы изнемог.

Люди звонили уже с Канар, Сейшел, Багам, и даже Федор Конюхов с земли Франца-Иосифа.

Обижать читателей все же было нельзя. Костя отвечал на звонки граждан, иногда глупые и безумные, давал интервью, звучал на всех радио, даже на «Спортивной волне». Телерубрика «Герой дня» в июле была в отпуске, но специально для Касаткина прилетела черт-те откуда ведущая Мила Морокина и попросила Константина выступить.