Елена Кассирова - Кремлевский фантомас

• Название: Кремлевский фантомас
• Автор: Елена Кассирова
• Издательство: Захаров
• Жанр: Иронический детектив
• Год: 2002
• ISBN: 5-8159-0261-6

Костин родной Дом на набережной был той же замуровкой с мертвечиной. Кто-то выпрыгнул из окна, кто-то сдавал квартиры и пропадал, бывшие вожди не жильцы, иностранцы и нувориши одномерны, как роботы. Жили рядом два типа неплохих, но верхний, друг детства Аркаша Блевицкий, спился и мечтал о бабе с деньгами, а новый сосед Леонид Иванович Иванов занимался компьютерным обеспечением и на выходные летал к сыну-школьнику в Итон.

---

Зазвонил телефон. Порфирьева, Роза Федоровна, вызвала Паню.

– Плохо ей, что ли? – спросила Катя.

– Гости, наверно, – сказала Лидия с улыбкой. – Неугомонная.

– Проверю-ка я бабу Клаву, – тоже встала было Маняша. – Что-то она молчит.

– Сиди, – сказал Костя, – я сам схожу. Он дошел до бабки и приоткрыл дверь. Бабушка лежала мирно и моргала.

– Писать не хочешь?

– Э.

– Точно нет?

– А.

Костя вернулся на кухню. Вернулась и няня Паня, но посиделки дали трещину. Фомичевы прощались с Катей и говорили: «Катенька, приходите», – няня Паня, посерьезнев после Розиного звонка, досиживала из приличия и строго смотрела в чашку с чаем.

Костя сел рядом с Катей и положил голову на острое подружкино плечо. Катя положила голову на его голову.

– Ну, так что, нянь-Пань? Как там твои оружейные парочки? – напомнил старухе Костя.

– Парочки, парочки, бараны да ярочки, – сказала няня Паня, поджав губы. И встала.

Встали и Костя с Катей. Они пошли спать, а няня Паня ругаться с Розой Федоровной. Паня с Розой тоже были сладкой парочкой, и неизвестно, кому из них обеих становилось от ругани слаще.

7 ПОДУМАТЬ НЕ УДАЛОСЬ

Аркаша Блевицкий пил за здоровье старухи Порфирьевой: он проживал последнее время ее деньги. Получил он их как комиссионные.

У старухи был товар, у него купец. Порфирьева продала Аркашиному человеку свои пятикомнатные хоромы с правом ее пожизненного в них проживания.

Продавать квартиру Порфирьева сперва не хотела. Но хотела она издать собрание сочинений мужа, умершего в 59-м лауреата госпремии писателя Федора Федоровича Порфирьева.

Покупатель взялся издать его целиком. За то Порфирьева заплатила квартирой. Фамилия Аркашиного человека бьша Иванов. Старуху фамилия напугала, но Аркаша сказал, что знает друга с такусеньких.

– Собутыльник, что ль? – спросила Роза Федоровна.

– Не, Розфёдна, – осклабился Блевицкий, – Лёня пошел в горку. У него своя фирма, компьютерное обеспечение. Девятое место в мире.

И Порфирьева сделала дело жизни.

Издательства не издали бы Федора Порфирьева никогда. Но Роза Федоровна мечтала о полном собрании сочинений, как у Толстого. В мире должны остаться сорок зеленых с золотом томиков стихов, пьес, романов и дневников.

Порфирьева была права по-своему. В зеленое собрание, кроме, разумеется, хрестоматийной эпопеи «Большое время» без купюр, вошли осужденная песенная под народную поэма с частым зачином «Эх, да грянула…» и написанные для души стихи под Некрасова-Тихонова-Михалкова «Довоенное», в том числе баллада «Весной»: «Весной перед самой войной / В дому архитектора Росси / Присутствовал я на допросе, / За дверцой засев потайной…»

«Писатель, – считал Костя, – не нужный, но, несомненно, способный».

Тем более и Ленинскую премию Брежнев дал ему нехотя.

Сама же Порфирьева жила безденежно, но шикарно. Ее квартира была, вплоть до коридора, набита доб­ром. Шифоньеры ливанского кедра, поставцы карельской березы, на стенах малая галерея. В темном коридоре больно заденешь лбом или боком резной шкафной выступ. «Пис оф арт», – говорили покупатели.

Роза Федоровна молодилась и держалась на ногах до девяноста лет.

Держалась она и теперь, но уже в кресле. Она отдавала пенсию на еду, сама не ела, но есть-пить было кому. В доме толокся народ: во-первых, что-нибудь выпросить, во-вторых, послушать рассказы. Порфирьев

порассказал Розе, кто и как обделывался. Костины женщины, Володя Потехин с женой и ее подругами, порфирьевские наследницы с родней, Гога Фомичев, зачастивший к Маше и генеральше в отсутствие жильца, Блевицкий с алкашами, даже писатель Кусин, которого Порфирьев в пятидесятых годах посадил.

Ухаживала за старухой Порфирьевой юркая дошлая тетка Тамара Барабанова, молодая пенсионерка, бывшая циркачка. Прежних наследниц Роза разогнала: они были стервятницы.

Роза не жадничала, но стервятниц не любила.

Тамара Розе понравилась. Она вертлява, но любознательна и угодлива.

Расплачивалась с ней и прочими Порфирьева вещами или деньгами от продажи вещей.

Но расставалась с добром Роза старчески капризно. То продает, а то вдруг нет. Проси, стой на коленях – нет, и баста. Зато находило на нее – разбазаривала ценнейшее. Раздаривала вещи чужим, Аркаше подарила набросок ивановского «Явления Христа народу».

Тамара тайно паниковала. Она считала себя новой наследницей.

Неделю назад старуха застала ее с рулеткой у бездонного букового шкафа в прихожей.

– Тамарочка, что ты делаешь?

– Меряю шкаф.

– Зачем?

– Пройдет ли в дверь.

– Но я, Томочка, еще жива.

Начался скандал, Порфирьева сказала – убирайся, Тамара кричала – куда, я сдала квартиру, чтоб носить за вами горшки.

Теперь за Порфирьевой ходила няня Паня. Завещание переписано было на нее.

В эту ночь Костя спал мало, но проснулся рано. Вчерашняя пятница словно продолжалась. Что-то беспокоило. Няня Паня вчера уперлась. Замолчала и ушла ночевать, как всегда на выходные, к старухе.

Но на Панины речи плевать. Гвоздило другое, и от непонимания, в чем дело, гвоздило еще сильней.

К счастью, в жизни всё – в трех соснах.

«Слушайте нас за утренним чаем», – привычно сказало радио, сообщило интернетовский адрес, и Костя вспомнил. Почта! «Знай наших» – был е-мэйл, а не файл, в котором Касаткин работал. Кто-то прислал ему письмо из двух слов.

– Кось, отнеси пирожка Розочке, – сказала Катя. – Звонила, поздравляла меня.

– Ты и отнеси, – сказал Костя.

Но собраться с мыслями до ночи не удалось. Костя позевал, попил капуччино. Потом собрался обдумать письмо. Но тут звонком вызвала к Розе Федоровне Катя.

Роза подарила «Костенькиной девушке» миниатюру Гау «Жена Пушкина».

За столом у Порфирьевой сидело, как всегда, человек десять.

Напились и наелись.

Няне Пане велели заварить свежего чаю, поить Костю и пить самой.

Костю усадили за стол. Чашки и снедь отодвинули, овал Гончаровой в рамочке переходил из рук в руки.

– Прелесть, – благородно пропела Тамара, которую старуха не замечала.

– Хм-гм, – сказал дед Брюханов. В ГДР и Польше дед в шестидесятые годы покупал ковры и хрусталь. – Тыщ семь зелеными.

– Теперь ты, Катвка, – богатая невеста, – сказал Аркаша.

– Зато Розка Фёдорна бедная, – буркнула Паня, войдя с чайником. – Скоро всё раздорит. Паня налила Косте чай.

– Да, раздарю, – заявила Роза Федоровна. – Пей чай и помалкивай. Всё равно, деточки, я богаче всех: Леонид Иваныч принес новые пачки Федора Федоровича.

Иванов сидел тут же. Он был румян, толстогуб. Типичный душка. Не скажешь, что палец ему в рот не клади.

Леонид скромно улыбнулся.

Роза Федоровна раскрыла наугад последний том. Последний – алфавитный указатель. Тогда дайте-ка томик предпоследний. Письма.

Стала читать вслух: «Хорошая моя! Неизбежная моя!»… Порфирьев описывал ей, как задавил на дороге зайца и взял с собой в дом творчества на рагу.

Разговор, как всегда за чаем, перешел на еду, с пятое на десятое на вещи, опять на книги.

Роза со слезой в голосе сказала о себе – мавр сделал свое дело и может уйти. Катя с Костей, прицепившись к слову, ушли восвояси, но, оказалось, ненадолго.

Через два часа позвонила Порфирьева и продребезжала, что с Паней плохо. Костя с Катей прибежали.

Гостей уже не было.

Няня Паня застыла, навалившись на стол. Морщинистые красные с синевой пальцы распялены, как голубиные лапки.

Над ней выла, довольно, правда, фальшиво, Тамара Барабанова. Подоспевшая «скорая» констатировала смерть.

8 МЫ С ТАМАРОЙ ХОДИМ ПАРОЙ

Беда тоже ходит парой.

У бабушки днем был понос.

Катя предположила, что в пироге нехорошие сливки.

«Все ели», – сказал Костя.

Но это ладно. Бабушке дали энтеросептол и всё вымыли, нервно, молча. Про няню Паню ей не сказали.

Паню увезли, и вскрытие было в тот же день. Обнаружили отравление. Цианид. Вечером пришла милиция по звонку из больницы.

Порфирьева держалась бодро и даже величественно. Старики легко переносят чужую смерть. Тамара поила Розу и себя чаем и валокордином. Роза Федоровна смягчилась и сказала: «Мы с Тамарой ходим парой».

– Парой, парой, – как всегда, угодливо повторила Барабанова.

Из милиции пришли двое: участковый Николай Николаич и дежурный опер Минин, молодой и тонконогий, похожий на прыгуна с шестом. Видно, старушечьи дела поручают юношам.

Милиционеры наведались к Порфирьевой, потом к Брюханову и Касаткиным. Снимали паспортные данные, задавали вопросы, заполняли протокол. Пока сидели у Брюханова, Тамара позвонила Косте и передала разговор с ментами.

Ментам они, значит, с Розой, сказали, что и как. Мол, были у нас дневные, в общем, посиделки.

Роза: Леонид Иванович принес пачки Федора Федоровича.

Тамара: Пили чай с конфеточками. Народ свой.

Минин: Сколько вас было?