Роман Перин - Руна жизни

• Название: Руна жизни
• Автор: Роман Перин
• Издательство: Потаённое
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-91464-033-7

Большинству читателей Роман Перин известен как публицист и политолог. Этот роман он писал долгих семь лет. В основу романа положены драматические события 1985–2005 гг., эзотерический смысл которых раскрывает автор. Роман повествует о сложном жизненном пути героев в условиях распада страны и борьбы за власть обезумевших кланов. Любовь и обращение к древним истокам мировосприятия предков, дарят героям романа новый смысл жизни… Некоторые главы романа, начиная с 2003 года, увидели свет в газетах «За Русское Дело» и «Потаённое», были размещены на сайтах в Интернете как отрывки из неопубликованного романа «Слуги безумия». После публикации первой главы «Пьяный алхимик» автору поступило предложение создать пьесу или киносценарий о безумии современного общества. Автор отказался, имея свой замысел произведения. В 2009 году, после экспедиции на Урал, Р. Перин меняет название книги на «Руна Жизни» и пишет завершающую главу «Святилище».

---

Господь Бог был похож на дедушку Пикина с большой сияющей лысиной и белой бородой до пупа. Он висел в ночном небе, освещённый огромной горящей спичкой, которую протягивал Пикину:

— Прикуривай, — грозно изрёк Бог. — Это последняя спичка во всей вселенной!

— Может, прибережём на всякий случай! — взволнованно крикнул наверх Пикин.

— Уже поздно, она горит!

— Боженька, а может, зажжём чего-нибудь от этой спички, она вон какая большая, костёр, например, и будем постоянно дров подкладывать, так сказать, вечный огонь хранить. А?

— Нечего поджигать, дров нет!

— А газ, нефть? Из них такой факел получается, сам видел, горит не перегорит.

— Нет ничего: ни газа, ни нефти. Всё кончилось! Лавочка закрывается! И хватит юродивым прикидываться. Вон как смело философствовал, уважение вызвал. Прикуривай! Или я сейчас тебя запалю и дам прикурить другому!

Пикин только сейчас увидел, что в руках Боженьки не спичка, а горящий человек. Его голова горела, как головка спички.

— Ты что, людями даёшь прикуривать?!

— Это никчемные люди, от них хоть так будет польза.

— Так это ж твои твари, ты же их сам создал!

— Я их не создавал, вы их сами наплодили, к тому же этот сам в своё время умышленно спалил человека.

— Так это, значит, сейчас начался Божий суд! Каждому по заслугам! Око за око! Неужели я до этого дожил!

— Дожил, дожил. Давай прикуривай, а потом на укольчик не забудь зайти.

— Какой ещё укольчик, Боженька?

— Лечиться будем, грешный. Лечиться!!!

— Так я ж здоровый, Боженька.

— Ну, разве здоровый будет с Богом спорить?! А, Пикин?

— «Но где же та молния, что лизнет вас своим языком? Где то безумие, что надо бы привить вам? Смотрите, я учу вас о сверхчеловеке: он — эта молния, он — это безумие!».

— Я читал Ницше, Пикин. Его «Бог умер» меня изрядно повеселил. А сверхчеловеки — в прошлом. Забудь!

— А ты какой бог? Новый или старый?

— Поясни!

— Ну ты христианский или дохристианский.

— А какой у вас настоящий?

— Ну тот, который всё это сотворил, тот и настоящий.

— Ну а при чём тут христианский, если он был после «до»?

— Ну, а Христос твой сын?

— Какие сыновья могут быть у Творца? Я ВСЁ! Мне никто не нужен.

— Ну нам же нужен твой представитель на земле?!

— Это вы себе сами придумывайте. Тут я «умываю руки»…

Бог вдруг вспыхнул необъяснимо ярким светом и растворился в нём.

В мозгу Пикина наступил мрак бездны. Без дна…

ШЕСТОЙ ПАЛЕЦ Глава вторая

Напротив Пикина сидел человек неземного вида. Он был с огромной брахицефальной лысой головой фантомаса, скошенным ртом и маленькими, широко расставленными глазками. Определить его возраст было очень сложно. По одним признакам ему можно было дать лет двадцать, по другим — лет пятьдесят. Неземной человек заметил изучающий взгляд Пикина, быстро встал и протянул свою руку.

— Аркадий Макушенко! — произнёс он голосом недавно родившей женщины. Его рука тоже была аномальной: сбоку кисти, возле мизинца, неуклюже торчал недоразвитый шестой палец.

— Андрей Романович! — Пикин с внутренним отвращением пожал его влажную и пухлую кисть. Неземной Семён тяжело сел, спрятав за стол своё грузное и короткое тело.

«Наверное, педераст», — мелькнуло в голове Пикина.

В конце длинного стола, за которым с обеих сторон разместилось человек тридцать, раздался мужской голос с сильными нотками волнения:

— Друзья! Мы открываем первое заседание Северо-Западного отделения партии «Демократический Союз». Центр нашей организации находится в Москве под руководством известной диссидентки Валерии Новодворской. Нам предоставлена полная свобода действий в рамках устава и программы партии. Для начала — познакомимся, поэтому каждый должен представиться и сказать несколько слов о себе. Что его привело в нашу организацию? Начнём по очереди слева от меня.

На знакомство ушло около двух часов. Публика была разная, в основном техническая и творческая интеллигенция, человек пять студентов и пара рабочих. Все волновались, чувствуя историческую ответственность первой полулегальной антикоммунистической организации. Пикин тоже нервничал и размышлял:

«Господи, что меня сюда занесло. С точки зрения логики, это абсурд. Я вступаю в антикоммунистическую организацию в стране, где уже семьдесят лет правит одна партия. Где невозможно сделать лишний шаг, высказать свободную мысль, чтобы не попасть под колпак КГБ. Ещё вчера можно было «сесть» за прочтение «не той» книги или «антисоветского» стихотворения. Горбачёв объявил «гласность» и «перестройку», но никто не знает границ этих понятий. Я, наверное, тоже с какой-то аномалией, как этот с шестью пальцами, только моей аномалии не видно — она в голове. А может, я человек, который способен на жертву, на подвиг ради идеи?…

Мне двадцать шесть, я ещё не испытал в своей жизни настоящей любви. До окончания института рукой подать. Ведь выпрут меня оттуда. Как ни как, а институт-то имени Крупской — жены коммуниста с партбилетом номер один.

Может, это судьба? Может, она пытается вывести меня на мой единственный путь? Может, именно здесь мне суждено встретить и свою любовь, и свою идею…».

Мысли в голове Пикина бежали длинной строкой без знаков препинания и с опечатками.

Через неделю Пикин уже участвовал в неразрешённом властями митинге у Казанского Собора. Народу было около двух тысяч, толпа не помещалась на небольшой площади и выдалась аппендиксом на проезжую часть Невского проспекта, парализовав движение. Пикин раздавал листовки с резкой критикой коммунистического режима. Когда он увидел приближающихся к нему милиционеров с резиновыми дубинками, которые народ успел окрестить «демократизаторами», то поспешил бросить листовки вверх над толпой и скрыться в плотной массе опьянённых глотком свободы ленинградцев. Но этот момент был для него не самым запоминающимся. Запомнилось другое.

Недалеко от него стояла Екатерина Подолина, член координационного совета и один из лидеров ДС, симпатичная тридцатилетняя женщина, на чей высокий бюст заглядывались многие партийцы. Когда к ней подошёл щупленький лейтенант милиции и попросил прекратить агитацию, она лёгким движением руки сбила с головы лейтенанта фуражку, которая тут же была затоптана толпой. Лейтенант обречёно посмотрел на утраченную часть мундира. Казалось, он хотел заплакать, но вдруг вспомнил, что он офицер, и, схватив оборзевшую демократку за руку выше локтя, повел её в омоновский автобус. В автобусе уже скучало человек десять дээсовцев. Подолина не сопротивлялась, на её лице читалось удовлетворение от случившегося обстоятельства. Пока Пикин глазел на поразившую его сцену оскорбления стража порядка новой демократкой, его подхватили два крепких омоновца и потащили в другой автобус с решётками и зашторенными окнами. Сильный удар по рёбрам он перенёс стойко…

Через двадцать минут почти весь состав питерского ДС сидел в ленинской комнате ближайшего отделения милиции. Всем оформили штрафы «за хулиганство» и выпустили. В протоколе на Пикина была идиотская фраза: «вырывал куски асфальта и бросал в сотрудников милиции».

Вечером этого же дня зарубежные радиостанции «Би-би-си» и «Радио Свобода» бодро вещали о прошедшем митинге. Были обозначены и фамилии трёх лидеров питерского ДС: Подолиной, Рыбкина, Тереховича. Пикин выключил радиоприёмник, испытывая прилив торжества и волнующего чувства — ведь о нём тоже было сказано: «Было задержано двадцать пять человек». Он был один из этих двадцати пяти — «Тоже посчитали!..».

Фамилии лидеров ДС всё чаще стали мелькать в местной прессе и на зарубежных радиоголосах. Пикина удивляло, как это всего тридцать человек способны устроить шум на весь мир.

На одно из очередных заседаний пришли новые кандидаты в партию. Это была группа из двух ребят лет семнадцати и девушки лет шестнадцати, влюблёно глядевшей на обоих своих друзей. Лидером группы был Эдуард Гадосик, очень похожий на молодого Маркса. Его длинные, чёрные, вьющиеся волосы очумело торчали из небольшой головы, а не по годам густая растительность на лице переходила в бороду, закрывавшую тонкую шею. Было видно, что моется он редко и ведёт образ жизни хиппи. Его спутники отличались относительной опрятностью. Гадосик заявил, что на вступление в питерский ДС их благословила сама Новодворская. Несмотря на это, их приняли только кандидатами, учитывая их молодость и, наверное, весьма анархический вид. Эта анархическая тройка очень скоро сделала «бомбу». Она была в виде самиздатского журнальчика «Демократическая оппозиция», в котором авторы, не стесняясь в выражениях, опубликовали пошлое стихотворение, посвящённое Ленину. Осознавая последствия таких выходок, «анархистов» вызвали на собрание и отчитали. Они по-детски радовались тому, что стали центром внимания, и не по-детски резко и цинично хамили возмущенным однопартийцам, при этом записывали полемику на магнитофон.