Федор Глинка - Письма русского офицера о Польше, Австрийских владениях, Пруссии и Франции, с подробным описанием отечественной и заграничной войны с 1812 по 1814 год

• Название: Письма русского офицера о Польше, Австрийских владениях, Пруссии и Франции, с подробным описанием отечественной и заграничной войны с 1812 по 1814 год
• Автор: Федор Глинка
• Жанр: История

В книге «Письма русского офицера» полковник русской армии Ф. Н. Глинка рассказывает об участии в Бородинской битве над Наполеоном в 1812 году, о мужестве и стойкости русских солдат, отстоявших свободу и независимость Отечества и освободивших Европу от наполеоновского нашествия.

Глинка Федор Николаевич [8(19).6.1786, имение Сутоки, ныне Смоленская область, — 11(23).2.1880, Тверь], русский поэт, публицист. Брат С. Н. Глинки. Окончил 1-й кадетский корпус в 1802. Участник Отечественной войны 1812, описанной им в «Письмах русского офицера».

---

24 апреля

Герцогство Варшавское может быть прекраснейшим краем. Верхний слой земли кажется песчан, но под песком кроется чернозем — и нивы златятся лучшею жатвою. Долины здешние так гладки, что дальние предметы на них за несколько верст открыты глазам. На берегах Вислы расположена Запасная армия. Ничто не может быть умнее и полезнее, как учреждение этой армии. Под главным надзором неусыпного, благоразумного и опытного генерала князя Лобанова новые войска составляются из рекрут, образуются, учатся и, как рои из ульев, идут вперед заслонять грудью своею проломы в полках. От Сохачева до Ловича течет река Бзура, которой правый берег, состоя из беспрерывных холмов и возвышений, может пригодиться в военное время для крепкого стана и прочего.

Лович преизрядный городок. Доселе принадлежал он Давусту и с округом своим из 75 000 душ приносил ему огромный доход.

Здешние крестьяне-извозчики одною вожжою управляют четырьмя конями. Вместо действия вожжами они говорят лошадям. Извозчик закричит: «Гекса! Икса!» — и лошади тотчас поворачивают вправо или влево. «Скажи лошадям своим, чтоб они скорее бежали», — говорили мы; но этого слова на конском языке не было: оно было в руках извозчика.

Сухачев, Лович и Лончиц, городки, расположенные на возвышенных холмах, среди гладких как ток полей, доставят большие выгоды в войне, если их укрепить. Они могли бы составить ряд преград на одном из путей к Варшаве. Вся сторона к Унеиову более и более лесиста. Варта, текущая чрез Познань и впадающая в Одер под стенами Кистрина, есть сокровище для герцогства: она доставляет ему сообщение с Пруссиею и Балтийским морем. Оживающая торговля уже приготовляется загребать золото и богатить свои области. Все пространство за Вартою удивительно песчано и довольно лесисто.

Местечко Доброе, за Вартою. 25 апреля

Нам отвели ночлег подле самого местечка на мызе одного барона. Ночь была претихая. Я лег в бричке, подле цветущих черемховых дерев. Вдали извивался голос соловья; вблизи пел ночной сторож. Я не спал, долго смотрел на полную луну и вслушивался в слова ночного певца. Речи песни его достойны внимания: вот что я запомнил из них:

СТОРОЖ ПОЕТ:

Простерлись ризы мрачной ночи,
И гаснет на небе заря;
И сон равно смыкает очи
У всех, от нищих до царя!
Там мед звучит — се время глас!
Возвысь свои, о смертный! мысли:
Спеши, дела свои исчисли;
Пройдет в жизнь твоя — как час!
Не бойтесь страшных привидений,
Безгробных мертвецов, теней!..
В груди невинной нет смятений:
Покойно сердце дремлет в ней.
В одних злодеях совесть, ноя,
Лишает их услады сна,
Лишает сладкого покоя:
Страшна им ночь и тишина!
О люди! час бежит, спешите
Добро сегодня довершать;
Надежд на завтра не кладите:
Подходит к жизни смерть как тать!
Се, звезд полки нисходят стройно!
И утру быть пришла пора:
Блажен, кто встанет так спокойно
Сегодня, как уснул вчера!..

26 апреля проехали мы Калиш. Проедем городки: Остров, Сюльмержиц, Милич — и очутимся в Силезии! По русской езде можно б в одни сутки быть из Польши в Силезии и Саксонии. Но здесь возят страх как тихо!

Около Калиша стороны весьма изобильны; деревни часты, велики и зажиточны. Мужики, наши подводчики, едят ситный хлеб с сливочным маслом! Увижу ли когда-нибудь столь счастливыми земледельцев моей родины? Но разорение слишком жестоко постигло ее!

Вот уже в глазах Силезия; бросаю на Польшу последний прощальный взгляд.

Взгляд на Польшу

Следуй за мною все вверх на гору, которую я представляю себе в воображении; я поведу тебя так высоко, что мы увидим оттуда всю Польшу с края в край. Вообрази, что мы уже там, на высоте, и смотрим, и рассуждаем. Мы будем обращаться на все четыре стороны попеременно. Взгляни на восток — и простри взор твой чрез большие реки: Варту, Вислу, Нареву, Неман, Березину и Двину. Что видишь ты на сем великом и ровном пространстве? С первого взгляда дремучие леса, много болот и довольно пашни. Но в густой тени сих лесов, с которыми огонь и секира ведут вечную брань, среди болот, осушенных трудолюбием, есть города, славящиеся своею древностию и блистающие еще поныне остатками прежнего великолепия. Есть там места цветущие, живописные: замки и дома, расположенные на берегах светлых озер или при шумном течении полноводных рек. Древние нравы, древние обычаи вместе с лучшим из всех гостеприимством еще цветут и утешают там людей. Роскошь, по удалению мест сих от столиц, не может утвердить в них вредного владычества своего. Но любовь не покидает сих стран!..

Польша с давних времен считалась отечеством ее. Ни мрак глубоких лесов, ни кипение бурных рек устрашить ее не могут. Осенью бродит она, вместе с задумчивостию, по развалинам старинных замков и сетует о прошедшем; зимою ходит по оледенелым пустыням из хижины в хижину, из дома в дом. Весною, обновляясь вместе с природою, гуляет она по зеленеющим мхам и древним рощам, наполненным отзывами жизни. Здесь все любит. Нигде, как здесь, женщины такого владычества в обществах не имеют. Музыка также охотно гостит в сих местах. Часто странник, ехавший целую ночь по лесам, засыпанным снегами, слышит на утренней заре приятные звуки органа: это предвозвещает ему близость селения и костела польского. Часто, застигнутый темнотою, останавливается он в простом сельском домике и находит в нем скрипку, гитару и фортепиано; находит двух или трех девушек, которые играют отечественные песни: мазурки или краковяки; читают стихи; говорят о любви к своему отечеству — и вечер проходит в очаровании. Воин напрасно будет искать славных крепостей в сей стороне; их очень мало, да и те построены вновь. Влево к северу та же дикость уединенной природы; те же почти нравы людей. К западу — ровное, плодоносное, немноголюдное и больших замков и огромных домов почти не имеющее герцогство Варшавское. Но обратимся вправо к Югу: какая счастливая сторона!.. Полистая Волынь — Италия Польши. Она усеяна замками; украшена прелестными садами. Стада и табуны находят там тучную паству, а земледелец благодарную землю, возвращающую десятерицею вверенное ей верно. Довольство видно там в хижинах; богатство блещет в домах; гостеприимство повсеместно. Буг, Горен и Днестр, вместе со множеством других речек, усыряя землю, доставляют большие пользы лугам и нивам и великие средства торговле. Далее, Подолия с своими живописными горами; а там обе Галиции, сопредельные Моравам и горам Силезским. Пространна была Польша: от Днестра до Балтийского моря; от Двины и до Одера!..

Слышишь ли ты там, в далекой глубине лесов, и там, по уединенным развалинам древних замков, стон, подобный стону человека, умирающего в пустыне? Это стонет древний дух польский! Дух, блиставший некогда в красоте царства своего и стяжавший венцы побед на гремящих полях славы. Ныне лежит он уничижен, под тяжким бременем забвения, лежит связанный властями трех сопредельных держав. Многие века будут слышать стон его — и пройдут мимо. Напрасно надежда щекотит сердца; напрасно жены и девы польские, пылающие духом древних рыцарей, заставляют юношей своих петь любимую песню их:

Еще Польша не погибла, доколе мы живы:
Все, что прежде потеряли, саблями воротим![58]

«Трудно воротить потерянное!» — говорит здравый рассудок и опыт. <…>

IV ОПИСАНИЕ СИЛЕЗИИ И ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ СОЮЗНИКОВ ЗА РЕЙНОМ ДО ВЗЯТИЯ ПАРИЖА

27 апреля 1814. Силезия

Какая благословенная сторона! Земля обетованная! Из Польши в Силезию въезжаешь точно с таким чувством, как переходишь из бедного, опустелого в богато убранный и людьми наполненный дом. В Силезия убирают поля как комнаты. Право, так! Ну посмотри: здесь камни в своем месте; а дрова в своем — и все в порядке! Население удивительное: на всякой версте — деревня; на всякой миле — город.

Город Милич

Первый пограничный городок. Ландрат рассматривает паспорта наши внимательно; рассуждает благоразумно. Тут нет ни прижимок, ни зацепок, ни крючков. Заготовляют лошадей; дают билет на квартиру. Старый, еще Фридрихов солдат, провожает нас. Хозяева принимают русских офицеров, как друзей. Пьем, едим, отдыхаем, все даром. В Польше этого не было! И кошелек наш очень исхудал от того, что там ничего не было даром. «Зачем вы сами услуживаете нам?» — спросил я у премилой хозяйской дочери. «Я знаю, — отвечала девушка, — что ваши барыни белоручки, ничего сами не делают; у них много служанок и слуг; но мы в доме имеем только одного человека и по обычаю трудимся. Притом вы ведь сами же освобождали отечество наше из неволи: и нам приятно угождать благородным защитникам нашего счастия. Поверьте, что трудиться весело; надобно только привыкнуть к трудам. Для чего же дал вам бог руки? Для работы!» Я с непритворным удовольствием расцеловал сии трудолюбивые руки.